Но я меньше всего ожидала, что Дима из-за этого скандал

поднимет. Он разодрал золотистые занавески, разбил чашки с кошками, и буквально потребовал, чтобы я больше никаких изменений не смела вносить.

Он всегда всё делал по-своему, даже выбирал мне платье на вечер. И я неизменно появлялась на всех мероприятиях в чёрном, но переубедить я его не могла.

Я немножко отвлеклась, и увидела какой-то странный кусок металла, попробовала приподнять его, чтобы получше разглядеть, и буквально согнулась от тяжести.

И зачем ему эта хреновина? Я с трудом водрузила её на место, и покачала головой. И зачем она ему? Непонятно.

- Что ты тут творишь? – Дима заглянул в кабинет, - ты закончила всё?

- Закончила, - рассеянно сказала я, и указала на плиту, - а что это такое?

- Да мемориальная плита, - Дима подошёл ко мне, - тут статуя стояла во дворе, но рабочие её случайно сломали. А эта штуковина от постамента. Кстати, она из чистого золота.

- Шутишь? – у меня глаза округлились, - эта золотая плита сидела в статуе, и её никто не украл?

- Ты бы её видела, когда её оттуда извлекли, - покачал головой Дима, - время сделало своё дело, и оно больше на никчёмный кусок металла походило. Да и сейчас не поймёшь, что это такое, я так и не удосужусь его отчистить, а надо бы.

- Золото, - я не сводила глаз с плиты, - обалдеть!

- Тебе Марат не звонил?

- Да пока нет, это долгая песня.

- А что это за Марат? – Дима глядел на меня с явным любопытством, - и почему его мать так на тебя кричит?

- Понятия не имею, - честно сказала я, - ладно, скажу. Ей в голову пришло, что я за её сыном гоняюсь.

- Мне это не нравится, - Дима заметно нахмурился.

- Да хватит тебе ревновать, - весело засмеялась я, - это не тот субъект, к которому стоит ревновать.

- Почему?

- Потому что он чудо какое-то, очки в пластиковой оправе, одеколон, которым мой дедушка душился, и костюм такой же давности, - я подошла к Диме вплотную, и обвила его накачанную талию руками, - а фигура у него, просто жесть какая-то. Я предпочитаю сильных мужчин, со стальными мускулами, а не хилых и слабых.

- Это такой намёк? – он коснулся губами моего уха.

- Хватит время тянуть! – и я лихо скинула со стола бумаги.

Всё полетело в разные стороны, компьютер повалился на пол, а потом на полу и мы оказались...

Позже, когда Дима чинил компьютер, а я собирала с пола бумаги, он вдруг с усмешкой сказал:

- Всё-таки ты дикая штучка.

- И можно подумать, что тебе это не нравится, - я сложила стопкой листы, - я понятия не имею, как у тебя здесь всё лежало, сам потом разбирай.

- Разберу, - меланхолично ответил он, и поставил компьютер на место.

Пока он всё устанавливал обратно, я без дела ошивалась по кабинету, напоролась на книгу по инквизиции, и неожиданно увлеклась чтением. Довольно интересно это оказалось, но слишком уж красочно описаны зверства, которым подвергали несчастных людей. И всё-таки какой ужас! В средневековье стольких невинных людей подвергали пыткам, а рыжеволосые и зеленоглазые девушки и вовсе шли первыми на суд инквизиции. И что за блажь такая?

- Что ты там так увлечённо читаешь? – Дима сел рядом со мной, - прикольненько. Интересное чтиво ты нашла.

- Знаешь, - я отложила книгу, - мне с тобой хорошо, спокойно.

- Что ты хочешь сказать?

- Я давно поняла, когда созрела для любви, что мне хорошо будет только с тем человеком, с которым мне спокойно. Хоть рядом с тобой жизнь будет чумовая, но это будет настоящая жизнь.

- С Максом тебе плохо? – он коснулся пальцами моего подбородка.

- Он очень хороший, милый, чуткий, нежный, но я не люблю его. Мне только с тобой так хорошо, и в плане секса, и в чувствах.

- Давай уедем куда-нибудь, - Дима нежно поцеловал меня, - я куплю особняк где-нибудь во Флориде, и мы будем там только вдвоём.

- Ты же знаешь, почему мы не вместе, - устало сказала я, глядя

ему в глаза, - я не брошу Макса. Хоть он и орёт на меня постоянно, ругается из-за авантюр, в которые я встреваю, и не даёт на горных лыжах кататься, я всё равно его не брошу.

- Ты меня без ножа ранишь.

- Понимаю. Мне тоже больно.

- Я люблю тебя, - он легко коснулся губами моих губ, а я положила голову ему на плечо.

Всё-таки он бывает удивительно внимательным, в отличие от Макса. Тот совсем не романтичный, он типичный мент.

- Вот вы где! – бесцеремонно влетела в кабинет маман, - Викуля, мне скучно одной по магазинам шляться, но я жажду шопинга.

- А ты не видишь, что мы хотим побыть вдвоём? – сдвинула я брови.

- Я всё прекрасно вижу, детка, но вдвоём вы ещё побыть успеете. Пошли, - и она вылетела за дверь, из-за двери раздался её резкий голос, - бегом.

- Она в своём репертуаре, - закатила я глаза, и выскочила в коридор.

- Подожди, - Диму вышел вслед за мной, - возьми, - он протянул мне пластиковый прямоугольничек.

- Что это такое? – я взяла в руки карточку.

- На ней сумма из шести нулей, можешь основательно распотрошить её.

- Я не могу её взять, - покачала я головой.

- Да перестань ты, - он жалобно на меня посмотрел, и ушёл в кабинет, а я посмотрела на кусочек пластика, и сунула его с карман джинц.

От маменьки отделаться трудно, она берёт нахрапом, и мне пришлось пойти с ней по магазинам.

Почему-то большинство женщин едут на курорт только затем, чтобы поваляться на солнышке, пройтись по магазинам, и большей радости для них не существует. Я же люблю походы по музеям, по всяческим выставкам, и меня просто завораживают древности.

Магазинам я предпочитаю восточные базары, где звучит традиционная музыка на традиционных инструментах, в воздухе витает аромат пряностей, и можно купить что-нибудь очень экзотическое, и весьма интересное.

- Я тут присмотрела одно платье, и ты должна заценить, - трещала сорокой маман, - ты чего какая кислая?

- Ничего, - мотнула я головой. У меня на душе колыхался какой-то мутный осадок. Не хотелось возвращаться в Москву, к привычной жизни, и к Максу.

У меня чудесный муж, но когда Дима сказал про Флориду и особняк, у меня всё внутри перевернулось. Захотелось забыть всё на свете, и сесть в ближайший самолёт до Америки.

- Да очнись же ты! – маман затрясла меня за плечо, - что ты

какая? Ты на меня обиделась? Извини, я не подумала.

- Да ты не причём, - махнула я рукой, - у меня другие заморочки.

- Тогда хватит дуться. Лучший аутотренинг для женщины – шопинг.

- Предпочитаю шопинг на восточных базарах, - недовольно сказала я.

- Что за хрень? – возмущённо воскликнула маман, - что тебе в голову всякая ерунда приходит? Кстати, у тебя проблемы с

Димкой? Не делай круглых глаз, ты из-за этого такая мутная, меня не обманешь.

- Хватит! – я резко затормозила посередине улицы, - я тебе сейчас всё выскажу, что накопила с самого рождения. Хватит на меня давить! Неужели ты не сделала никаких выводов, когда я сбежала из родительского дома, когда Василинка родилась?

- Да что я тебе сделала? – округлила глаза маман, и я вдруг поняла, что ей что-либо доказывать бесполезно.

Может, она и понимает, может, до неё давно дошло, что она перегнула палку, да только она не признается в этом под страхом смертной казни. И я обижена на неё из-за Димы, лучше бы я его не знала, и никогда не была бы с ним знакома. Да только что теперь об этом говорить?

- Мам, - я вдруг по-детски уткнулась ей в плечо прямо посередине улицы, и тихо заплакала.

- Да что с тобой, деточка? – мама ошарашено стала гладить меня по голове.

- Я люблю его, - еле слышно прошелестела я, - у меня уже сердце изболелось.

- Понимаю, - тихо проговорила она, - я всё понимаю. Любовь –

очень коварная штука. С годами привыкаешь к боли, она становится частью тебя.

- Ты о себе говоришь? – я отпрянула от неё.

- Конечно, - она опустилась на скамейку, и погладила меня по плечу, - больше всего на свете я хотела жить с Глебом, но отец не позволил.