В том же году скончался и Годфри, врезавшись во встречную машину на углу Кенсингтон-Чёрч-стрит. В столкновении-то он остался невредим, а умер через несколько дней от пневмонии, которой заболел из-за нервного потрясения. Зато пара во встречном автомобиле была раздавлена в лепешку.

Гай Лит умер на семьдесят девятом году жизни.

Перси Мэннеринг обитает в доме для престарелых, где именуется «Профессором» и пользуется сугубым уважением: его кровать занимает нишу в дальнем углу общей спальни — тем самым как бы признано, что он знавал лучшие дни. Его внучка Олив не забывает его навещать. Она забирает у него стихи и письма к издателям, перепечатывает их и отправляет согласно указаниям Перси.

Рональду Джопабокому разрешается вставать с постели во второй половине дня; но пережить еще одну зиму ему, видимо, не суждено.

Джанет Джопабоком умерла от апоплексического удара, когда у нее чересчур повысилось давление, в возрасте семидесяти семи лет.

Миссис Энтони овдовела, получила наследство от Чармиан и переехала жить в приморский городок, поближе к женатому сыну. Иногда, прослышав, что пожилым людям звонит неизвестно кто, она заявляет, что навидалась такого и тому подобного и, уж если на то пошло, очень рада, что сама-то она почти ничего не слышит.

Главный инспектор Мортимер внезапно умер от сердечного приступа семидесяти трех лет от роду, ступив на палубу своей яхты «Стрекоза». Миссис Мортимер большей частью занята своими многочисленными внуками.

Эрик напропалую расходует деньги, доставшиеся ему после смерти отца.

Алека Уорнера вслед за кровоизлиянием в мозг разбил паралич. Некоторое время одна сторона его тела была парализована, и речь его связностью не отличалась. Постепенно он овладел своими членами; улучшилась и речь. Он устроился на житье в пансионат и часто перебирал свою память, словно картотеку, припоминая истории жизни своих друзей, живых и мертвых.

Чем они были больны, от чего умерли?

Летти Колстон, твердил он про себя: тяжкое раздробление черепа; Годфри Колстон, гипостатическая пневмония; Чармиан Колстон, уремия; Джин Тэйлор, миокардиосклероз; Цунами Джопабоком, рак матки; Рональд Джопабоком, бронхиальная карцинома; Гай Лит, атеросклероз; Генри Мортимер, коронарный тромбоз…

Мисс Валвона отошла в мир иной. И многие бабуни вслед за нею. Джин Тэйлор еще пожила, своими болями возвеличивая господа и время от времени доверчиво размышляя о смерти, первой из четырех последних достоверностей, о которых надлежит всегда помнить.

Мисс Джин Броди в расцвете лет[9]

Глава первая

Разговаривая с девочками из школы Марсии Блейн, мальчики ставили велосипеды перед собой и придерживали их за руль — таким образом мужская и женская стороны были отгорожены друг от друга барьером, а кроме того, создавалось впечатление, что мальчики остановились на минутку и сейчас поедут дальше.

Девочки были в панамах, потому что встреча происходила неподалеку от школы, а разгуливать без головного убора считалось нарушением дисциплины. Начальство сквозь пальцы смотрело на некоторые отклонения от канонического положения панамы на голове, когда дело касалось учениц четвертого класса средней школы[10] и выше, разумеется если панама не надевалась набекрень. Но и помимо этой крайности, существовал целый ряд утонченных отступлений от правила, предписывавшего носить панаму, подняв поля сзади и опустив спереди. Все пять девочек, в присутствии мальчиков сбившиеся в плотную кучку, носили панамы с явным проявлением индивидуальности.

Эти девочки составляли «клан Броди». Так их называли и до того, как директриса в сердцах закрепила за ними это прозвище, когда они в двенадцать лет перешли из начальной школы в среднюю. В средней школе в них немедленно признали учениц мисс Броди, потому что они располагали обширной информацией о многих вещах, по словам директрисы не имевших ни малейшего отношения к утвержденной программе и вообще не нужных для школы как учебного заведения. Выяснилось, что эти девочки наслышаны о бухманитах[11] и Муссолини, о художниках итальянского Возрождения, о косметических преимуществах лосьонов и настойки гамомелиса по сравнению с простым мылом и водой; они были знакомы со словом «пубертация», с внутренним убранством лондонского дома автора «Винни-Пуха», а также с историей любви Шарлотты Бронте и самой мисс Броди. Они знали о существовании Эйнштейна и о доводах тех, кто отрицал подлинность Библии. Они знали начатки астрологии, но не могли назвать дату битвы при Флоддене[12] или столицу Финляндии. Все девочки клана, за исключением одной, с относительной точностью, как и сама мисс Броди, считали на пальцах.

Даже когда им исполнилось шестнадцать и, доучившись до четвертого класса, они после уроков слонялись за воротами и уже приспособились к принятому в школе порядку, в них по-прежнему можно было распознать клан Броди, они славились на всю школу — иначе говоря, их недолюбливали и относились к ним с подозрением. Они никогда не болели ни за какую команду, да и сам клан почти ничего не объединяло, кроме неугасающей дружбы с мисс Броди. А она по-прежнему преподавала в начальных классах. К ней вся школа относилась с величайшим подозрением.

Женская школа Марсии Блейн была основана в середине девятнадцатого века, частично на пожертвования состоятельной вдовы одного эдинбургского переплетчика. Марсия Блейн при жизни была поклонницей Гарибальди. Портрет этой мужеподобной дамы висел в актовом зале, и каждый год в день рождения основательницы школы к нему ставили букет «износоустойчивых» цветов вроде хризантем или георгинов. Вазу с цветами устанавливали под портретом, на небольшой кафедре рядом с Библией, раскрытой на странице, где красными чернилами было подчеркнуто: «Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов».

Девочки, что сейчас переминались с ноги на ногу под деревом и из-за присутствия мальчиков держались тесной стайкой, были — каждая сама по себе — чем-то знамениты. Шестнадцатилетняя Моника Дуглас была старостой класса и славилась главным образом математическими способностями — она умела считать в уме, — а также вспышками гнева: временами она накалялась до того, что раздавала пощечины направо и налево. У нее был очень красный нос (и зимой и летом), длинные темные косы и толстые, похожие на бутылки ноги. С тех пор как ей исполнилось шестнадцать, Моника носила панаму значительно выше, чем положено, на самой макушке, словно она была ей мала и словно сама Моника отлично понимала, что, как она ни надень панаму, все равно будет выглядеть нелепо.

Роз Стэнли славилась своей сексапильностью. Панама сидела на ее светлой, коротко стриженной голове вполне скромно. Роз заминала тулью с обеих сторон.

Юнис Гардинер, маленькая, подтянутая, была знаменита своей воздушностью эльфа на занятиях гимнастикой и блестящими результатами в плавании. Она носила панаму, подняв поля спереди и опустив сзади.

Сэнди Стрэнджер вообще загибала поля наверх и сдвигала панаму как можно дальше на затылок, а чтобы панама не сваливалась, пришивала к ней резинку, которую опускала под подбородок. Сэнди любила жевать эту резинку и, изжевав вконец, пришивала новую. Примечательна Сэнди была лишь маленькими, почти отсутствующими глазками, но подлинную известность ей принесло ее произношение гласных звуков, которое давным-давно, еще в начальной школе, приводило в восторг мисс Броди.

— Выйди вперед и прочитай нам, пожалуйста, стихотворение — у нас был утомительный день.