Что я мог ответить — логика Бундулиса была безупречной. Конечно, все так и было! Солдат рвался в бой, но Лаура, зная, что у преступника нож, удерживала его от драки, повторяя, как заклинание: «Валера, не надо!» Солдата звали Валерой, солдата!.. В сущности я все время топтался вокруг одной-единственной версии: преступник — Валера. Да, конечно, в девяноста девяти случаях из ста испуганный женский возглас должен относиться к нападающему... Кроме того, о третьем вообще не было известно, он всплыл совсем недавно. Слабые утешения! Кто впервые назвал имя Валера? Сеглинь! Это он в ответ на мой звонок сообщил, что таксист вспомнил имя преступника. А за полчаса до этого ввалился Рябчун с фотографией Валерки Дьякова... Вот они — истоки ошибки, которая вывела розыск на ложный путь. По нему я и тащился, добровольно нацепив шоры на глаза: по сторонам не смотреть, вперед, только вперед. И пришел туда же, откуда вышел.

Бундулис сел рядом, приобнял за плечи.

— Выше голову, Дим Димыч! Это всего лишь предположение, очень может быть, что оно не подтвердится. Его надо проверить сегодня же, при встрече с Лаурой. Незаметно подведи разговор к солдату и, улучив момент, назови его Валерой. Интересно бы посмотреть, как она прореагирует... Сходить, что ли, мне с тобой, постоять в сторонке?.. Нет, не пойду, думаю, ты и сам сделаешь нужные выводы. Если моя версия верна, это значительно усложняет розыск. Теперь преступником может оказаться Андрей, Николай, Константин... словом, имя перестало быть главным ориентиром.

— Товарищ майор, может, не дожидаясь вечера, задержать Лауру? Ведь знает она преступника, знает!

— Остынь, кипяток! Задерживать Лауру у нас нет оснований. Что мы ей предъявим? Пакеты, которые ей передавал Валет? Но сейчас почти невозможно установить их содержимое. Единственное, что нам дозволяет процессуальный кодекс, — пригласить Лауру в качестве свидетеля. Но такая, какой ты ее обрисовал, вряд ли захочет нам помочь.

— Точно, Ивар Янович! При нападении на таксиста Лауры не было. Это позволяет ей делать вид, что она ничего не знает ни о преступлении, ни о преступнике.

— Вот видишь, тем более нельзя пороть горячку. Иди и хорошенько продумай план встречи с Лаурой. Потом зайдешь — уточним детали.

Когда я подходил к своему кабинету, из него тихо выскользнул худенький мальчонка с ушами-лопухами. Вид у него был скорбный и покаянный — похоже, только что исповедовался Бурцеву в грехах. Но едва дверь за ним захлопнулась, как мальчишка разудало гикнул и припустил по коридору.

— Видал, как надо воздействовать? — горделиво спросил Бурцев. — Плотненько я с ним побеседовал, чуть слеза мальца не прошибла. Ты б так не смог, Дим Димыч, нет еще у тебя родительского опыта. Тонкая это вещь — родительская психология...

Хотелось мне изречь что-нибудь ядовитое насчет воспитательного влияния, которое эффективно лишь в стенах кабинета, но решил промолчать. А Бурцев болтал как ни в чем не бывало, оживленно и радостно:

— Между прочим, Дим Димыч, спешу порадовать — окончательно установлено, что Валет непричастен к нападению на таксиста. Ты спросишь, кто вразумил? Мальчуган! Это ж не простой пацаненок, это третий соучастник кражи на комбинате! Сижу вчера в кабинете, уже совсем собрался домой, вдруг звонок из дежурки. Бурцев, спрашивают, тебе, случаем, шерсть не нужна?А что, говорю, дорого просят? Да нет, отвечают, тут один малец даром отдает. Нам, правда, не доверяет, требует самого главного по шерсти. Спускаюсь, гляжу — сидит хлопчик и руками за мешки держится. За те самые, что я пятые сутки ищу. Как же, спрашиваю, ты их донес? А мне, отвечает, дядя Сережа помог. Ну, я мигом смекнул, что за дядя. Это же Сергей Курсиш, помнишь, я с ним на комбинате душеспасительную беседу имел. И видишь, проняло — разыскал второго помощника Валета. Так что теперь Дьяков не отвертится. И свидетели есть, и шерстка нашлась...

Бурцев стремительно вышел, спеша на доклад к начальству,

Сижу, обхватив голову руками, и думаю, думаю. Преступник не найден, и я чувствую себя в долгу неоплатном. Перед Ксенией Борисовной, постаревшей за эти дни на несколько лет. Перед Мишей Носковым, так безоглядно бросившимся на защиту незнакомой девчонки. Перед его женой Аллой, которая уже шестой месяц носит под сердцем ребенка — его ребенка. А еще я в долгу перед Добром, чьим солдатом являюсь, которое должно, обязано восторжествовать над Злом, как бы оно ни маскировалось, куда бы ни пряталось...

Я снова и снова листаю разбухшее за время розыска дело. Показания Ксении Борисовны... Выписки из протоколов допросов Валерия Дьякова, свидетеля Романа Фонарева... Беседы с парикмахером, Гришей Прибыловым... Объяснение Дюндина...

«Валера, не надо!» — кричала Лаура. Что это — извечное стремление женщин примирить враждующие стороны, не допустить кровопролития? Или желание уберечь солдата от неизбежных в случае схватки неприятностей по службе?..

15

Скрипнула дверь, в комнату несмело заглянул Фонарев. Увидев меня, кивнул неуверенно и застыл у порога, как бы не решаясь войти.

— Входи, входи, чего в дверях топчешься, — радушно пригласил я, радуясь нечаянной передышке. — Где пропадал, Рома, сто лет тебя не видел.

Фонарев прошел к столу, сел на краешек стула.

— Я несколько раз заходил к Игорю Константиновичу. Он и сегодня меня вызвал. Наверно, насчет Виктора Лямина.

— Подожди немного, Бурцев скоро вернется. Ну, как там Ксения Борисовна, Иван Николаевич? Ты у них часто бываешь?

— Почти каждый день. Надо же помочь, пока Миша в больнице.

— Как он? Я вчера в больнице справлялся — ему вроде лучше?

— Доктор говорит: самое опасное позади. Говорит: пошел на поправку, недели через две можно выписывать... А у вас что слышно? Ребята в цехе интересуются, скоро ли преступника найдете?

— Ищем, Рома, ищем. Не так все просто, как кажется...

— Неужели никаких концов?

— Нет, почему же? Кое-что наклевывается. — Мой взгляд непроизвольно скользнул по снимку черноволосой красотки. Я подметил, что Фонарев давно уже заинтересованно поглядывает на фото Лауры, наполовину прикрытое бумагами.

— Что, Рома, хороша девчонка? Может, встречал где-нибудь?

Фонарев осторожно взял снимок, вздохнул завистливо.

— Смотрится, бестия! Вот бы познакомиться!..

Я неопределенно улыбнулся. Нет, Рома, эта прелестница не для тебя. Уж очень ты неказист на вид. Все какое-то круглое, обтекаемое: круглое лицо, бесформенный, бульбочкой, нос, толстые губы, расплывчатый подбородок. Да и ростом не вышел — сантиметров сто шестьдесят, метр с кепочкой. Видно, не коснулась тебя акселерация, обошла своей милостью.

— Вот усы отрастишь как следует, тогда, может, и познакомлю, — пошутил я.

Роман огорченно пощупал реденькие рыжеватые усики, топорщившиеся над верхней губой.

— Не растут, проклятые! Чем я их только не мазал!.. Нет, не встречал такой. А кто это?..

Я молча отобрал снимок. Хоть мы, Рома, и учились с тобой в одной школе, но на такие вопросы я отвечать не обязан. Раз не знаешь девчонки, сиди и жди Бурцева. А мне надо подготовиться к вечернему свиданию, обкатать в мозгу все возможные варианты... Итак, я — приятель Валета, готовый продолжить вместо него деловые контакты с Лаурой. Любопытно, кто стоит за ее спиной? Она, конечно, посредник, не более... Ладно, допустим, Лаура мне поверила. А как подступиться к главному?..

Вечереет. Я сижу на скамейке в старом заброшенном парке и нетерпеливо поглядываю на часы. Однако красотка заставляет себя ждать — уже прошел час сверх условленного времени. Специально для встречи с Лаурой я немного прифрантился: элегантная тирольская шляпа, серый финский костюм без единой складки, ярко-красные туфли на каучуковой платформе, на руке — зонтик-«дипломат». Этакий фланирующий молодой пижон, не знающий, как убить свободное время. На этом маскараде настоял Бундулис.