Выйдя из ванной он осторожно улегся, стараясь не потревожить ее, и погасил свет.

«Стив Риттер»,— подумал он.

И тут неожиданно перед его глазами всплыла картина их первой встречи с Линдой. У Паркинсонов. Она пробивалась сквозь толпу гостей, одетая в белое платье, волосы у нее были забраны в «конский хвост», кажется так называется эта прическа? Выглядела она необычайно потерянной и застенчивой, и в то же время свежей, как весенний цветок, такой не похожий на всех остальных.

— Хэллоу.

— Хэллоу.

— Вам нравится здесь?

— Не особенно.

— Разве не все такие приемы ужасны?

Она посмотрела на него своими грустными зелеными глазами:

— Не могу понять, зачем только на них ходят люди? Все такое ненатуральное, надуманное, все приглашенные изо всех сил стараются произвести особенное впечатление. Мир без подобных приемов. Подумайте, как это было бы здорово!

Неужели уже тогда она притворялась?

Он повернулся на бок, но долго не мог заснуть.

Чтобы снова обрести покой, он подумал о детях.

 Глава 6

Шел шестой час, поезд проехал Шеффилд. Бред Кейри решал кроссворд, а Джон Гамильтон глядел в окно, любуясь типично летним вечером( какие бывают только в Новой Англии: луга с пожухлой от солнца травой, кое-где разукрашенные самыми яркими красками, как будто тут поработал художник с необузданной фантазией; далекие холмы, поросшие темными лесами, одинокие домики с белыми стенами и высокими крышами, лужайки, окруженные стройными клёнами, узкие рогатки флоксов перед станционными постройками — невозмутимая, пасторальная, чуточку печальная картина.

Но скоро все изменится.

Уже Нью-Йорк казался бесконечно далеким. «Небольшой разговор» с Чарли Рейнсом в «Барберирум» полностью забылся. Все оказалось куда проще, чем можно было предполагать.

Чарли был симпатичным малым. «Догадываюсь, что по телефону Линда немного увлеклась. Конечно, я все понимаю, Джонни. Нам очень жаль. Думаю, что излишне говорить. Но так или иначе, желаю тебе удачи!» Вот и все. С «Рейнс и Рейнс» покончено.

Осталась бесконечная усталость. Напряжение от постоянного соседства Бреда. В отеле он тоже от него не отходил, такой внимательный, что у Джона несколько раз появлялось желание разоткровенничаться и выложить начистоту всю правду, которую, как он знал, «выкладывать» не полагалось.

Ну, а потом, дополнительное разочарование из-за Мака Аллистера. Энергичный голос сестры по телефону:

— Очень сожалею, но доктор уехал в отпуск в Канаду... Нет, очень сожалею, но он не оставил адреса. Потому, что такового у него и нет. Он отправился ловить рыбу, думает пожить в палатке, побродить по рекам... Да, к концу месяца он вернется.

И всегда вот так получается. Только соберешься что-то улучшить, вмешивается какой-то совершенно непредвиденный фактор и сводит на нет с таким трудом одержанную небольшую победу. Возможно, он сумеет найти психиатра в Питсфилде? Нужно будет проверить по справочнику.

«Я хочу, чтобы вы помогли мне. Моя жена пьет. Конечно, сама она в этом не признается. Но вот уже несколько лет...»

Его утомленный ум отказывался продумывать дальнейшее, Вскоре ему снова придется столкнуться со всеми этими проблемами. Как-то она себя поведет? Прошло уже полтора дня, свыше тридцати шести часов, в течение которых она оставалась дома одна, зная,.что он должен договариваться с доктором в Нью-Йорке. Интересно, действительно ли ее напугала занятая им позиция?

Действительно ли она почувствовала желание обратиться к кому-нибудь за помощью? Или же это был очередной шахматный ход, ловкий маневр, чтобы притупить его бдительность? Вернувшись домой, найдет ли он ее на «военной тропе», полную ненависти и желания его одурачить?

Когда он уезжал, она была в порядке. Или же ему так показалось? Возможно, что намеченный им совершенно конкретный план действий отвлек его?

Кондуктор громко объявил:

— Следующая остановка Грейт-Варрингтон.

Бред поднял голову от кроссворда,

— Слава Богу, теперь уже недолго.

И тогда Джон заставил себя вспомнить каждую минуту, которую он провел с. Линдой со вчерашнего утра И до того момента, когда он простился с ней, чтобы ехать на станцию.

Разбудила его она. Он почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча, открыл глаза и увидел ее. Солнечный свет проникал в комнату через окно, находившееся позади него.

На Линде было надето простенькое белое платье, поверх него кокетливый фартучек. Она держала в руках поднос и весело улыбалась.

— Я принесла тебе завтрак. Подумала, что иногда приятно почувствовать себя избалованным малышом.

На ней были темные очки. Еще плохо соображая, Джон удивился, к чему бы они?

Потом вспомнил про ссадину.

— Садись, дорогой. Садись пряменько.

Она удобно приладила поднос у него на коленях. Это было своеобразным предложением мира, и в то же время Линда наверняка хотела ему доказать, что руки у нее совершенно не дрожат.

— Вот так. Позови меня,-если тебе чего-нибудь захочется.

Она вышла из комнаты, что-то тихонько напевая.

Позднее, когда- он одевался, зазвонил телефон. Он спустился вниз, чтобы ответить на звонок. Это был Бред, объявивший ему, что тоже едет в Нью-Йорк. Появился важный клиент, а мистер Кейри должен ехать в Спрингфилд, поэтому отправляет его в Нью-Йорк в качестве своего полномочного представителя.

— Джон, вы поедете 2-х часовым поездом?

— Да.

— Прекрасно, я тоже. Бьюик оставлю для Викки. Где вы остановитесь в Нью-Йорке?

— Не знаю. Скорее всего в отеле.

— Давайте в мой. Так вчера придумала Викки. Она считает, что вы мне не разрешите быть чересчур расточительным. Только папе ничего не говорите...

Он заговорщицки засмеялся.

— Как себя чувствует Линда?

—- Прекрасно.

—- Надеюсь, тучи рассеялись?

— Как будто.

— Замечательно. Увидимся в поезде. Не сомневаюсь, что Викки непременно передала бы привет, но она ушла на озеро учить Лероя ловить окуней. Это ее. новое материнское увлечение.

Голос Бреда стал серьезным:

— Не переживайте из-за Линды, Джон. Все будет о’кей. Женщины, они... Короче говоря, время лучший лекарь.

Джон положил трубку и отнес на место поднос. Через окно он увидел, как Линда, шагает к студии. Она шла напрямик и вскоре исчезла за стеной бывшего коровника.

Там были сложены дрова, там Линда хранила садовый инвентарь. Она последнее время увлеклась цветами. Вскоре она появилась, таща за собой длинный шланг. Подтащив его к клумбе, недавно сплошь засаженной пестрыми циниями, она принялась их поливать.

Солнце ярко освещало клумбу. Джон припомнил, что Линда все повторяла, что поливать можно только в вечернее время. Поэтому ее трудолюбие показалось странным. Но до него тут же дошло: ну конечно, еще одна бутылка у нее спрятана в коровнике, она ходила туда просто опохмелиться. Ну, а цинии должны были оправдать ее поход в коровник.

Он вышел во двор и подошел к ней.

Подняв голову от цветов, она весело улыбнулась ему.

Ты уже поднялся? Будь умником, посиди сегодня утром в студии. Когда я занимаюсь цветами, я не люблю, чтобы у меня болтались под ногами. А потом у меня будет генеральная уборка в доме, так что тебе вход туда закрыт.

Ее улыбка стала еще шире.

— Или же ты предпочитаешь пойти поиграть с ребятишками? Мне все равно надо забежать к миссис Джонс с выкройкой, которую я ей давно, уже обещала. Я ей звонила. К телефону подошла Эмили. Она сказала, что они тебя ждут в купальне. Будто бы ты им, обещал пойти купаться. Но, конечно, поступай, как хочешь!

Это было похоже на капитуляцию. Ни напоминаний, ни обвинений, ни извинений. Только веселые хлопоты по хозяйству; она была образцовой женой, внимательной соседкой, чутким товарищем. Теперь он окончательно уверовал в,то, что в коровнике она уже успела приложиться к бутылке. Но это не имело значения. Уж коли она решила твердо с ним сотрудничать, ей надо было чем-то подкрепить свою уверенность.