Он сразу же узнал в ней машину Стива Риттера, отца Вака. Стив являлся владельцем местного кафе-мороженого и в этом году был избран Стоунвиллским полицейским.

Как большинство здешних жителей, Стив сразу же поддался чарам Линды. Она вечно жаловалась на его привычку заезжать к ней выпить пива. «Чего ради я должна изнывать в обществе этих отвратительных зануд?» Но на самом деле, это было делом ее рук. Когда они впервые приехали в Стоунвилл, до того, как она познакомилась с местной знатью, со старым мистером Кейри, молодым Кейри, Мерлендами и Фишерами, постоянная жажда иметь вокруг себя обожателей заставила ее разыгрывать из себя необычайно общительную особу, ищущую дружбы с простыми людьми.

«Заходите в любое время, мы люди не гордые. Поймите, мой муж еле-еле сводит концы с концами, ну, а я его верная жена». Джону с самого начала были ясны все эти штучки, и он страшно стеснялся людей, клюнувших на столь нехитрую приманку. Вот и сейчас, увидев машину Стива, он про себя чертыхнулся, прошел через кухню в общую комнату.

Стив Риттер, высокий малый, хвастающий своим положением местного Дон-Жуана, облаченный в синие джинсы и старую рабочую рубашку, был в комнате один. Он сидел перед специальным столиком, набитым пластинками и магнитофонными лентами.

— Здорово, Джон! Похоже, у вас сотни две этих штуковин. Слушай, эта музыка в один прекрасный день не сведет тебя с ума?

Его внимательный взгляд жителя Новой Англии в одно мгновение, обшарил стены, на которых висели непроданные картины Джона, только что вернувшиеся с выставки в Нью-Йорке. Он не сделал никаких замечаний, но это молчание было красноречивее всяких слов. Джон прекрасно знал, что думает деревня о его произведениях. Для Стоунвилла они были забавной, но безвредной шуткой, такой же, как он сам.

«Этот ненормальный, который бросил хорошее место в Нью-Йорке, чтобы сидеть здесь в этой забытой Богом глуши и малевать нелепые картины, которые никто не желает покушать».

— Я привозил батарею Кейри. Подумал, надо заскочить навестить вашу прелестную жену. Она наверху, наводит красоту, попросила меня подождать.

Смазливая, смуглая физиономия Стива повернулась к Джону. Он смотрел на него с тем снисходительно-заинтересованным выражением, которое являлось обычным для всех обитателей Стоунвилла по отношению к Джону.

— Как поживает мир искусств? Слышал, вы организовали большую выставку в Нью-Йорке? Говорят, она прошла не слишком успешно...

— Да, не слишком успешно,— согласился Джон.

Значит, Линда уже успела всем раззвонить, что его вторая выставка в Денхэмской галерее потерпела фиаско.

Стив потянулся в кресле, далеко вытянув ноги.

— Что ж, приятель, деньги это еще далеко не все. Я всегда так говорю. Вы здоровы. У вас достаточно средств, чтобы время от времени покупать своей хозяйке пару нарядных платьев. Нельзя от судьбы требовать слишком много, верно? А как насчет того, чтобы угостить меня пивом?

Джон принес из холодильника две жестянки пива и поставил их на маленький столик. Когда он разливал пиво по бокалам, он заметил бутылку джина и бутылку бурбона на нижней полке. Не спрятать ли их? Нет, это было бы неудобно в присутствии Стива, да и Линда сразу заметит, что бутылки исчезли. Она тут же поймет, почему он так поступил, и это лишь взвинтит ее без причины.

Самый факт, что он был вынужден принять такое решение, напомнил ему снова бесконечную сложность игры в кошки-мышки, которую он давно уже был вынужден вести с женой. Поднося Стиву пиво, он внезапно подумал: «Интересно, а что бы ты мне сказал, если бы узнал, что в действительности творится в этом доме? Если бы я ему рассказал, он мне наверняка не поверил бы». Ни одна душа не поверила бы. До тех пор, пока не увидели бы Линду собственными глазами.

В есо обязанности входило, чтобы они никогда этого не увидели.

Стив Риттер отхлебнул добрую половину бокала,

— Дорогой, вот это вещь! Пиво, что с ним может сравниться? После пары кружек, поверите ли, нет такой вещи, которую я бы не сделал. Мне кажется; что я даже смог бы рисовать такие картины,, как ваши. Сначала неровные линии идут в одну сторону, потом в другую...

Он замолчал, так как услышал легкие шаги Линды, спускающейся по лестнице.

Вскочив со стула, он ожидающе уставился на дверь. Джон подумал: «Ни дать, ни взять «второй любовник» с комическим амплуа, который по ходу оперетты ожидает появления какой-то красотки».

— Вот она! Вот она восхитительная миссис Гамильтон!

И Линда впорхнула в комнату, свежая, удивительно молодая, одетая в открытое, немного не по возрасту платье, которое, тем не менее, на ней выглядело истинным шедевром портняжного искусства.

Как часто бывало и раньше, Джон Гамильтон поразился притворству своей жены.

Один из этих ужасных деревенских бедняг? Ничего похожего! Стив Риттер был ее самым близким другом. Она двинулась ему навстречу, улыбаясь, протянула обе руки классическим жестом приветливой хозяйки из кинофильмов.

На правом запястье у нее была надета изящная золотая браслетка, которую Джон раньше не видел. По-видимому, Линда купила ее в Питсфилде.

— Стив, как мило с вашей стороны к нам заглянуть! Пожалуйста, простите меня за то, что вам пришлось так долго меня ждать! Поездка в Питсфилд всегда утомляет. И только душ меня спасает. Ох, Джон...

Как будто бы только заметив мужа, она повернулась к нему со специальной улыбкой, которая существовала для него на «публике»,— любящей, слегка жалеющей материнской улыбкой, предназначавшейся непрактичному художнику, витающему в облаках. Одновременно она очень ловко прикрыла левой рукой браслетку, надетую на правую руку, расстегнула ее и опустила к себе в карман.

Выходит, она действительно купила украшение в Питсфилде и, понимая, что такая расточительность неуместна, поспешила спрятать браслетку, чтобы объявить о своей обновке в более подходящий момент.

— Ты уже вернулся? А я была уверена, что ты играешь с детишками.

Она снова повернулась к Стиву.

— Джон такой милый. Он просто живет этими ребятишками. Ваш Вак и все остальные. Стоунвилл должен назначить его каким-нибудь официальным скаутмастером или нечто в этом роде. Садитесь же, прошу вас. Почему же вы стоите?

Стив брякнулся в кресло. Линда тут же присела на его ручку, болтая без умолку, улыбаясь и жестикулируя сигареткой.

Наблюдая за ней, Джон неожиданно подумал:

«Не слишком ли это? Ее глаза излишне блестят. Разве замечание в отношении детей не прозвучало откровенно злобно? По всей вероятности, она уже пила в Питсфилде?»

В то самое мгновение, когда эта мысль мелькнула у него в голове, он возненавидел ее. Он прекрасно понимал, что подобная подозрительность для него не менее мучительна, чем для нее. Но уж коли червячок сомнения проник в мозг, его не прогнать. Вот уже целую неделю, после того, как провал выставки стал очевиден, она находилась на грани. Эти симптомы были ему прекрасно известны.

Стив ушел удивительно скоро, отказавшись даже от второй порции пива. Линда проводила его до дверей кухни.

— Как жалко, что вы так спешите. Но вы мне обещайте в скором времени заглянуть еще раз. Да, Стив?

В комнату доносился воркующий, нежный голос Линды. Наконец хлопнула входная дверь. Но Линда вернулась не сразу. Она наверняка стояла на пороге, махая на прощание рукой.

Держа в руках стакан пива, Джон присел на ручку кресла. Неожиданно он подумал с паническим страхом, что, возможно, наступает самый важный момент в его жизни. Если только позволить сейчас Линде взять над собой верх, поверив ее коварному притворству, ложному смирению, если пожалеть ее, он сам будет конченым человеком.

Великий Боже, только бы она не начала пить!

И тут же одернул себя:

«Что с тобой? Или ты вздумал притворяться, что сожалеешь о жене? Или же на самом деле ее боишься? Неужели ты так близок к полному нервному истощению?»

 Глава 2

Он услышал, как машина Стива проехала мимо студии. Линда возвратилась. Во рту у нее была сигаретка, лоб забавно морщился.