— И что же вы мне можете предложить? — насторожился Виктор.

— Работу!

— Какую работу?

— А такую, которую ты уже делал…

— Посылки? — догадался Виктор.

— Примерно. Будешь ездить… по командировкам, получать суточные, квартирные, проездные. Причем, заметь, ничем себя не утруждая!

— И сколько же я буду получать? — спросил Виктор, а у самого в голове проносились мысли: «Что же делать? Это же наверняка связано с уголовщиной».

— А это как работать будешь, но, думаю, рублей две — три тысячи иметь будешь. Если понравишься, то и больше…

— Я буду знать, что в этих посылках?

— Если заслужишь доверие, то будешь, но… Все в свое яремя. А вообще чем меньше знаешь, тем лучше спишь! — заметив, что Виктор колеблется, в нерешительности опустив глаза, добавил: — Поработаешь немного — отдашь долг, а там, если не захочешь больше иметь с вами дело, — откажешься.

— Хорошо! — произнес наконец Виктор. — Когда нужно будет начать?

— Люблю деловых людей! — Малина хлопнул его по плечу. — Садись, пиши!

— Что писать?

— Я продиктую.

Удивленный Виктор достал из стола чистый листок бумаги… «Интересно, что же он мне продиктует? Заявление, что ли?»

— Пиши… Расписка… Посередине листка, да, так. Дальше: Я, Виктор Николаевич Быстровский, взял у товарища Малины Н. С. деньги в сумме сорока тысяч рублей. Обязуюсь уплатить частями или единовременно до 31 декабря 1959 года. И подпишись… Да, дату поставь такую: 25 июля 1958 года…

— Так я же тогда в больнице был! — невольно воскликнул Виктор.

— Верно! — усмехнулся Малина. — Это я так, проверил тебя! Пиши 25 ноября… Вот и хорошо! Теперь вот тебе на мелкие расходы. — Малина протянул ему несколько купюр по сто рублей. — Здесь тысяча…

— Так мало за расписку? — протянул Виктор и отодвинул деньги в сторону. — Так не пойдет… Должен я вам тысяч двадцать — двадцать пять, расписка на сорок, а вы мне тысячу суете? Нет, так не пойдет! Десять, и ни копейкой меньше!

— Ну, ты даешь! — восхитился Малина. — Еще не работаешь, а уже требуешь. Ну, хорошо, вот тебе еще пять, а остальное… Остальное за работу!

— А расписку когда вернете? — согласился Виктор и отдал расписку.

— Считай, что ее уже нет… И ты мне ничего не должен, но если вдруг тебе захочется неправильно себя вести по отношению к своим друзьям, то эта расписка окажется в суде, а там — закон: нарушил его — плати! И запомни, дружок, никогда не предавай друзей! Никогда! Не дай Бог прийти в твою голову таким мыслям! — Эти слова он произнес тихо и с таким зловещим настроем, что Виктору стало невыносимо жутко, и он уже пожалел, что решил впутаться в эту историю. — А теперь можно и выпить! — Малина достал из портфеля пару бутылок водки и банку черной икры… Дикой, молчавший до этою, быстро принес из кухни три стакана и хлеб: больше там ничего не было, затем аккуратно вскрыл пятисотграммовую банку с икрой и ловко разлил по стаканам водку… Вскоре все быстро захмелели, и Малина, наклонившись к уху Виктора, тихо произнес:

— Ты, Витя, держись меня и всегда будешь в ажуре! Понял?! И от тебя ничего сложного не требуется: только слушать то, что тебе говорят, и четко выполнять, не вмешиваясь в то, что тебя не касается! Понятно?

— А что тут непонятного?! — заплетающимся языком ответил Виктор.

До этого он был очень голоден, и на него водка подействовала гораздо сильнее, чем на Дикого и Малину, хотя и они были на взводе.

— Ну, коли понял, то я пойду потихоньку. — Малина встал из-за стола. — И еще, — вспомнил он, — все задания будешь получать через Дикого, что он скажет — то сказал я…

…В кабинет полковника Забелина заглянул Сенцов. Сегодня он был в гражданском, и полковник невольно залюбовался, глядя на него: высокий, черноволосый, с правильными чертами лица, он скорее был похож на артиста, нежели на сотрудника уголовного розыска.

— Разрешите, товарищ полковник?

— Входи, Володя. Что у тебя? С пустыми руками вы вроде ко мне не заходите, — усмехнулся полковник, и в этой усмешке прозвучала некоторая грусть. Он снял очки в массивной оправе.

— Вы правы, кое до чего мне все-таки удалось докопаться! — удовлетворенно ответил капитан. — Мне долго не давала покоя мысль: почему, спрашивал я себя, эти монеты продавались так дешево, если можно без всякого риска, за ту же цену, сдать в государственную скупку? Сначала я подумал, что это либо не золото, либо золото другой пробы, более низкой, но экспертиза показала, что здесь все нормально. В тот момент, откровенно говоря, я зашел в тупик и уже подумывал, что здесь имеет место быть просто продажа без всякого умысла, но… это никак не сходилось с действиями человека, который сбежал, едва поняв, что его ведут в милицию… Значит, он этого боялся? Но почему? Да потому, что у него было с собой очень много таких монет! Но откуда у него может быть много? Кража? Но никто не заявлял о таковой. Значит, клад? Вероятно… вероятно, я и стал бы отрабатывать эту версию, но тут, как говорится, помог случай, а точнее, случайная закономерность — бабушка одной моей знакомой…

— Истоминой Ларисы? — улыбнулся Леонид Иванович.

— Да-а, — растерянно подтвердил Владимир.

— Хоть бы познакомил меня со своей будущей женой!

— Успеется еще, — заверил он полковника. — Так вот, продолжаю: бабушка Ларисы подарила ей к 8 Марта золотую монету царской чеканки… Когда я взял ее в руки, то мне показалось, что она чем-то отличается от моих, которые в сейфе, вот, пожалуйста. — Капитан положил на стол две монеты. Полковник внимательно осмотрел их: сначала одну, потом — другую. Они были похожи как две капли воды. Леонид Иванович наморщил лоб, потом взял в руки обе монеты…

— Мне кажется, что они различны по весу, — сказал он после долгого молчания.

— Верно! — воскликнул капитан. — И это понимаешь только тогда, когда держись их сразу же, а не по отдельности… В лаборатории сказали, что вес фальшивой монеты более чем на одну треть легче, чем настоящей… А когда я запросил более фундаментальную экспертизу фальшивым монетам, то оказалось, что они изготовлены совершенно из другого золота и совсем недавно, как говорится, совсем еще горяченькие…

— Подожди-ка! — неожиданно воскликнул полковник и сразу же преобразился: был уже не пожилой начальник, которому пора на пенсию, а подтянутый, волевой человек, раскрывший на своем веку сотни сложных и запутанных дел. — Лет пятнадцать тому назад мне пришлось сталкиваться с подобным делом: там также фигурировали фальшивые золотые монеты «царской чеканки». — Леонид Иванович попытался порыться в кладовой своей памяти, но ничего больше «не всплыло». — Вот что, сходи-ка в наш архив и поройся там в довоенных делах, связанных с золотыми монетами… Помнится, что дело было весьма запутанным, но вдруг на что интересное и наткнешься!

Виктор еще спал, когда рано утром в дверь позвонил Дикой.

— Ты чего это так рано?

— Рано? Ведь уже девять часов! Второе пришествие проспишь… Пора на работу собираться!

— На какую работу? — не сразу понял Виктор.

— В Ленинград поедешь… Посылочку отвезешь!

— И когда ехать?

— Сегодня и поедешь. Вот все, что тебе понадобится для этого. — Он протянул Виктору конверт, в котором были деньги и билет.

— И на сколько дней?

— Завтра же на поезд — и обратно, так что говорить об этом никому не надо! Усек?

— Усек, где посылка?

— В поезде получишь…

Виктор долго размышлял, что ему делать, и пришел к выводу, что если он явится сейчас в милицию и все расскажет, то над ним просто посмеются, так как никаких доказательств у него нет: одни только подозрения. Поэтому он решил внимательно за всем понаблюдать и все досконально выяснить…

За несколько минут до отхода поезда к вагону подбежал Дикой, в руках у него был все тот же чемоданчик.

— Когда приедешь, тебя встретят прямо у вагона… В руке будешь держать бутылку пива «Двойное кольцо», — вот, на всякий случай, если не окажется в буфете. — Он протянул ему бутылку пива, вытащив ее из кармана. — К тебе подойдет мужчина и спросит: «Вам в какую сторону?» Ответишь: «На Первую линию Васильевского», он скажет: «Могу захватить, еду в ту сторону!»