- Тенкиун! – Радость сама поставила Сильфарина на ноги.

 Вскочив, он увидел вороного. Посланник из Ханмара стоял прямо перед Эйнлиэтом, грозно потряхивая гривой, в которой полыхал золотой огонь. И демон подобно яростной, но осторожной пантере, шипел и скалил зубы, но не смел наброситься на могучего жеребца, а обратиться крылатой тварью не смог – удерживала сила Палнаса.

 Дрожа от слабости, Великий отрывисто крикнул:

 - Сильфарин, спасай свона! Скачите! Тенкиун!

 Напрягая последние оставшиеся силы, сын Рунна приподнял тело Нораха над землей; тот открыл глаза и встретил взгляд товарища. Сипло проговорил:

 - Я смогу сам… лететь.

 - Уверен?

 - Да. Садись на вороного.

 - Но Эйнлиэт…

 Норах сжал кулаки.

 - Тебе не удастся убить его, ты же сам это понял! Мы все ошибались, малыш, все! Мы получили урок, и надо уходить, пока не поздно.

 Видя колебания Сильфарина, свон с негодованием прорычал и, собрав в кулак силы и волю, подхватил молодого человека под руки и, быстро взлетев, усадил прямо на спину жеребца.

 - Быстрее! – подгонял их Палнас.

 Оглушительно заржав, Тенкиун поднялся на дыбы, и Сильфарин встретился глазами с Эйнлиэтом, готовым разорвать его на куски своей яростью… Но быстро отвернулся, опершись рукой на круп вороного.

 - Величайший! А как же ты?

 - Я и один продержусь. – В правдивость слов Палнаса в пещере не верил никто, включая его самого.

 Тенкиун метнулся к Великому, Сильфарин протянул руку, ожидая, что другая рука – рука, спасшая его в этой битве - отзовется… Отозвалась. Вумиан оказался совсем легким, и юноша без труда подтянул его к себе, помог сесть…

 Норах вылетел их пещеры. Сильфарин с Палнасом бежали, уносимые вороным Вардвана, а Эйнлиэт…

 Он не бросился следом. Может быть, ослаб. А может, просто был в отчаянии от чего-то, что открылось ему в душе Сильфарина, что когда-то увидела и Сайибик.

 Почему она так напугалась тогда, почему расстроилась?..

 Из-за спины донесся страшный, леденящий душу и кровь вой:

 - Ты обманул меня, Рагхан! Обманул! Ты не сын Ганнуса!

Глава 15

 - Что это значило, Величайший? Я не понимаю! Что во мне отпугнуло Эйнлиэта? Почему он так рассвирепел? Почему… почему Рагхан – не сын Ганнуса, если все это время…

 Они соскочили с Тенкиуна, остановившись прямо посреди поля, в стороне от лагеря, и Палнас без сил опустился на землю. Он до сих пор тяжело дышал и выглядел еще хуже Нораха. Свон держался молодцом, только опять зажимал свои раны и стискивал зубы до желваков на скулах.

 - Дай ему прийти в себя, Сильфарин.

 - Но я должен знать!

 - Лучше не спрашивай, юноша! – холодно бросил Палнас, сверкнув глазами. – Не спрашивай, если не хочешь, чтобы я отвечал тебе резко. Тебе не понравится правда,… хотя, по мне, так стоит наконец-то рассказать тебе все, чтобы выбить из твоей головы излишнюю горячность и самонадеянность! – Великий скрестил руки на груди и громко выдохнул. – Но не сейчас…

 Сильфарин с трудом подавил в себе звериный рык раздражения.

 - Хорошо, тогда скажи: ты знал, что Альдер вернулся с Небесным Мечом?

 - Я узнал это только тогда, когда Шагхара прилетел к нам и рассказал о случившемся с тобой и Норахом. В этот момент откуда ни возьмись появился Тенкиун, и я понял… Но у  меня не было времени на раздумья. Я вскочил на вороного и поспешил к тебе.

 Палнас закрыл лицо руками и мучительно простонал.

 - Да, я узнал, что Альдер вернулся, но… Но я… я его не почувствовал! Совсем…

 - Ну, конечно, ведь ему пришлось пожертвовать своим сангмайхом, чтобы исполнить волю Великого Палнаса!

 Говорить таким тоном с тем, кто только что спас тебя от смерти или еще чего-то пострашнее, было верхом грубости и бесстыдства, но Сильфарин был уж очень зол на весь мир и хотел, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, тоже разозлился. Но глаза Палнаса потемнели вовсе не от гнева,… а от боли. Сын Рунна видел ее так же ясно, как все бледное, изможденное лицо.

 - Ты же знал, на что отправил его…

 Палнас отвернулся.

 - Да знал. – Сжав кулаки, он встал и прошел мимо сына Рунна. – Мне нужно видеть его.

 - Что значит «чинх»? – крикнул вослед молодой человек. 

 Палнас вернулся, худые руки вцепились в одежду на груди Сильфарина.

 - Кто рассказал тебе?

 - Эйнлиэт. Он назвал меня чинхом Рунна и смеялся, что Великие недостаточно хорошо подготовили меня к… схватке.

 Глаза властителя Каллаона потемнели, и немощное тело его, скорчившись словно от судороги, пошатнулось. Сильфарин ухватил вумиана за плечи и помог выпрямиться.

 - Глупец, - шептал Палнас. – Я глупец… как раньше не догадался… Впервые Правда начала говорить мне о Небесном Мече за одиннадцать лет до того, как Ученик в последний раз покинул Андагаэн. Двадцать четыре года назад… А я глупец…

 - Что значит «чинх», Величайший? – настойчивей повторил Сильфарин. – Чинх Рунна… и Девять Поединков.

 Глаза Палнаса заблестели, из них лучился теплый, ясный свет – как солнце на чистом голубом небе. Расправились мелкие морщинки на лбу, прямей и решительней стала линия тонких бровей.

 - О том, что я сейчас тебе расскажу, знали только я и Абха, - со вздохом начал Палнас, ходя вокруг Сильфарина с Норахом кругами. – Когда Некто Без Имени покидал Рунна и Ганнуса, уходя в Ничто, Он обещал, что явится к ним девять раз, чтобы взглянуть на Девять Поединков между избранными воинами со стороны Света и Тьмы – воинами Рунна и Ганнуса, которых потом стали называть чинхами. Тот из двоих богов, чьи воины победят большее число раз, имеет право просить у Некто чего угодно. Но есть правила этой жестокой игры, которые нельзя нарушать. Нельзя убивать вражеского чинха до того, как наступит час битвы. И оружие избранных не должно использоваться для иных целей. Все воины Рунна будут биться, как ты, должно быть, догадываешься, Небесным Мечом. Об оружии Ганнуса мне ничего не известно. Ты понимаешь, Сильфарин? Вот почему Ганнус велел Эйнлиэту оставить тебя в живых. Он почувствовал появление Небесного Меча и понял, что грядет Поединок и что Рунн выбрал тебя чинхом. Ганнус побоялся гневить Некто Без Имени.

 - Почему я? – быстро спросил Сильфарин. – И почему именно Небесный Меч?

 - Рунн выбрал тебя, мальчишка! – отрезал Палнас. – Он не советуется с земными существами, делая выбор. А Небесный Меч… Ты же понимаешь: оружие чинха Рунна должно быть под стать столь важной особе. Когда Отец Света впервые услышал о Поединках, он обратился к величайшему из кузнецов Вселенной – к Младшему Богу Вардвану. И бог-воин создал для него совершенный клинок, сила которого способна уничтожить даже демона или ангела.

 Сильфарин вздрогнул и дернул плечами.

 - Демона? – Его глаза загорелись.

 Он вспомнил сегодняшнюю битву и поразительную легкость, с которой Эйнлиэт залечил свои раны, нанесенные обычным оружием. Сердце заколотилось чаще. Ну, конечно! Вот выход…

 Палнас побледнел.

 - Не вздумай, Сильфарин! Я же сказал: нельзя использовать Небесный Меч не по назначению! Это против правил. Или ты хочешь обрушить гнев Создателя на наши головы и уничтожить самого Рунна? Некто Без Имени способен на все, ты же знаешь! Если пойдем против Него, Он может поглотить всю Айриндаэн, и снова придет Пустота.

 Молодой человек промолчал, опустив глаза. И только усмирив сердце, спросил:

 - А Поединки уже были?

 - Да, но только один. Первым чинхом Рунна стал ангел Риагор, а Ганнус выставил Эйнлиэта. Демон уничтожил противника, завоевав для своего господина первую из пяти необходимых побед.

 Сильфарин прищурился.

 - Так значит, в этот раз я буду чинхом Рунна?

 Великий кивнул.

 - Что ж… - Юноша расправил плечи, недобро усмехнувшись. – Что ж, тогда воином Ганнуса вновь будет Эйнлиэт, и я убью его!

 Ледяной взгляд Палнаса заставил его поежиться, кожа подернулась неприятными мурашками. Великий с несвойственной ему силой стиснул запястье Сильфарина.