Эта поездка была для Ногалы настоящим праздником жизни! Она увидела совершенно другую, колоритную живописную  природу и иной мир, в котором она, хоть и временно, но не являлась одушевленным предметом для потребления, а существовала как полноправный участник этой жизни.

С Никитой Сергеевичем они путешествовали по туристическим маршрутам и самостоятельно – по городам Кавминвод. В вечно солнечном Кисловодске Никита случайно встретил старых знакомых, семейную чету, давно уже проживавшую в Москве. Приятели обрадовались встрече, и засели в полуподвальном ресторане, где и провели почти весь день. Ногалу Никита отрекомендовал, как гражданскую жену, что ей польстило. Сидя в полумраке зала, стилизованного под рыцарский замок, Ногала не без интереса слушала остроумные разговоры мужчин; жизнь хоть и не дала ей образования, но умом явно не обделила. Это вам не пьяные толковища распоясавшихся клиентов, а интеллектуальная беседа неглупых, трезвых мужей! Жена друга Никиты отнеслась к Ногале не пренебрежительно-покровительственно, но как к равной себе, и это еще более повысило жизненный настрой молодой калмычки.                  

По возвращению из Пятигорска, все, вроде, пошло по старому, но случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Все плохое в нашем бренном мире, так или иначе, заканчивается, а уж хорошее – и подавно.

Взрослым детям Никиты Сергеевича, давно живущим своими семьями отдельно от родителей, окончательно насточертело беспутство неугомонного папашки, и они выдвинули ему ультиматум. Или ты возвращаешься к маме, которая готова простить тебе оголтелый блуд, или мы отрекаемся от такого родителя! Может, ты сам откажешься от нас и своих внуков, которых и так почти забыл, и удочеришь молодую шалаву, каковая по возрасту гораздо младше нас?  Хоть седины бы свои не позорил! Пока ты при положении и деньгах, она будет держаться на тебе, как иксодовый клещ, присосавшийся к жертве. Но через несколько лет незаметно подкрадется пенсионный возраст, и финансовые ресурсы иссякнут, тогда она просто вышвырнет тебя в помойное ведро, подобно использованному гандону!

Что и говорить, аргументы сильные, против них трудно что-нибудь возразить по существу! Никита Сергеевич и сам не редко задумывался над своим двойственным положением, которому иные мужики завидовали, но большинство товарищей-одногодков осуждало скрыто или явно, кто всерьез, кто ехидно посмеиваясь.

Что касается женщин, особенно замужних, то их праведному возмущению не было предела! В Никите Сергеевиче они видели яркое проявление природного  кобелизма, присущего всему племени двуяйцовых индивидов. Только большинство из них развратничало втихаря, стараясь хоть внешне соблюдать правила приличия. А, этот, ишь, выискался – независимый, вызывающе положивший с прибором на общественное мнение! Бесстыдник бессовестный, подающий к тому же негативный пример остальным, временно притаившимся до удобного случая!

Никита Сергеевич и сам прекрасно понимал, что связующим звеном с Ногалой для него был только секс. Молодое, ладное тело возбуждало и притягивало, манило и дарило мгновенья наслаждения. В такие минуты, казалось, он был готов отдать оставшуюся часть жизни, такой пресной, безвкусной, без соли и перца. Но во всем остальном ничего общего с молоденькой любовницей у него не могло быть по понятным причинам. Да, и поиздержался Никита Сергеевич материально капитально; содержать молодую любовницу – удовольствие дорогое!

Долго подыскивал он удобный повод для тягостного разговора, пока в один вечер не решился и не выложил все Ногале. Та выслушала молча и под конец заплакала. В ее слезах было все: и прощание с благопристойной, налаженной, обеспеченной жизнью; и осознание того, что снова придется возвращаться к прежнему ремеслу; и даже некое сожаление о расставании с Никитой, не связанное с меркантильным интересом. В глубине души Ногала прекрасно отдавала отчет, что бесконечно их связь длиться не может.

Когда она снова появилась в гостинице, Клара процедила:

- Любви конец, и сиськи – набок? Я это предполагала с самого начала, даже была уверена наверняка. Все они козлы! Будем продолжать работать по-прежнему.

Клара изъяснялась большей частью фразами-штампами, которые повторяла постоянно. Например, если кто-то начинал сетовать на тяготы жизни, она заученно говорила:

-А кому сейчас легко?

Если у нее спрашивали о делах, обязательно отвечала:

- Как у свадебной лошади. Голова в цветах, а жопа в мыле!

За время отсутствия Ногалы в среде «коллег» произошли некоторые изменения: Вику посадили за кражу золотых украшений из квартиры клиента; Лена, отъявленная «шировая», угодила за решетку за распространение наркотиков; одна из девушек заразилась СПИДом и теперь не высовывалась из дома, обреченно ожидая неизбежного финала.

Появились конкурентки, напористые, шалые, пожелавшие вытеснить «старую гвардию» с доходного участка. Но, как у Наполеона, - «старая гвардия умирает, но не сдается!». Пришлось дать неофиткам несколько кровопролитных уроков с разбитыми головами, свернутыми челюстями и выдернутыми клоками волос, но «территория» осталась за прежними ее хозяйками. Они ее осваивали и «окучивали» так долго не для  зеленых зассых.

Ногалу восстановили «на работе» в прежнем статусе, выделив отдельный гостиничный номер; глупо же, право, отказываться от курочки, несущий золотые яйца. И она снова приступила к своим обязанностям, всячески используя мелкие уловки, затягивающие время укладывания в люлю: то водички надо попить, то в туалет сходить, то принять душ.

Так пролетела зима, а тут случилась эта история с проклятым полковником из центра. Ну, слава Богу, завтра этот кошмар должен закончиться!             

Череда воспоминаний была прервана звонком мобильного телефона. Звонила Клара, голос ее был дружественен и приподнят:

- Привет, Галчонок! Поздравляю с окончанием каторги!

Ногала немного помолчала, ей вспомнился последний звонок Клары сразу после инцидента с милицейским чином, тогда ее голос излучал неприкрытую злобу, а фразы, будто ледяными морозными узорами покрывали стекло:

- Сука, ты всех нас подставила! Воруй, где вздумается, но только не в гостинице! Думаю, тебе еще придется ответить перед нами!

После паузы, обдумывая такую резкую смену настроения, Ногала коротко ответила:

- Спасибо, Клара!

- У меня шикарная идея, - с воодушевлением продолжала Клара. - Дождик уже прекратился и завтра днем зеленка будет совсем сухая. Почему бы нам вместе с девчонками не отметить это событие на природе? Будут только свои! Ну, как тебе?

Какое-то непонятное гнетущее предчувствие охватило Ногалу:

- Мне еще ночь батрачить. Позвони утром, Клара, тогда и решим.

- Заметано! До утра, дорогая! - и Клара отключилась…

Ночь прошла ни шатко, ни валко; было всего три клиента почасовика, средней паршивости субъекта. В восемь утра Клара уже звонила:

- Не устала? Вот и хорошо! Переодевайся в спортивное. Мы вчера уже все приготовили, ну, там, бухалово, хавку. А погода, как на заказ! Выходи примерно через часок, внизу будут две японские машины.

Погода, действительно, стояла замечательная. Взошедшее солнце плескало в окна пригоршни слепящих лучей. В этих радостных, теплых лучах вчерашняя тревога Ногалы растворилась без остатка. «Нельзя так себя распускать, такая мнительность до добра не доведет», - решила про себя она.

После душа достала из платяного шкафа одежду, пригодную для пикника на лоне природы: джинсы, кроссовки, свитер и легкую куртку. Теперь весь свой гардероб Ногале приходилось держать в гостиничном номере, благо, хоть зимние вещи удалось пристроить у одной «розовой» подружки, а то и развернуться практически негде.       

Пританцовывающей походкой спустилась она по лестнице, помахала ручкой дежурному администратору, охраннику и выпорхнула из вестибюля на залитую солнцем площадку перед входом в гостиницу. У самого порога Ногалу ожидала группа товарок во главе с Кларой, немного поодаль стояли две японские «тойоты», рядом с которыми переминались с ноги на ногу со скучающим видом двое молодых людей бандитковатой внешности, водители. Ногала припомнила, что в разные времена они пользовались ее услугами.