Философские озарения Брюса Ли в афоризмах
Жизнь — это непрерывный процесс установления связей.
Человек, живое создание, созидающая личность всегда интереснее любого общепринятого способа выражения.
Бить кирпичи и крушить доски — не есть цель кунг-фу… В большей степени мы стремимся всецело подчинить ей наш образ мыслей и поведение.
Брэндон вырос на стыке двух культур. В китайской культуре есть свои сильные стороны, есть они и в западной культуре. Его научат, как почерпнуть из одной и из другой некоторые принципы. Брэндон узнает, что восточная и западная культуры не взаимоисключающи, но взаимозависимы. Каждая замечательна сама по себе, но только благодаря существованию другой.
Линда и я не существуем по отдельности. Мы — две половинки, которые и составляют целое. Вы должны посвятить себя тому, чтобы стать семьей — две половинки, созданные, чтобы стать целым, всегда сильнее, чем каждая из них сама по себе в каких бы то ни было обстоятельствах.
Поначалу все это выглядело в точности так, как будто нанимали мальчиков на побегушках. Я сказал Доузье: «Знаешь что, если ты собираешься подписать контракт, где все с косичками, и я тоже, должны скакать под джаз, то ничего не получится». Раньше это был своего рода стереотип такой труппы. Как с индейцами. Настоящего индейца никогда не увидишь по телевизору.
Главное — это научить человека делать то, что нужно ему, быть самим собой… Я против того, чтобы навязывать какой-то определенный стиль человеку. Стиль — своего рода искусство, выражение человеком собственного «я».
Нельзя упорядочить истину. Делать это — все равно что пытаться налить в оберточную бумагу фунт воды и придать ей форму.
Людей разделяют разные стили, ставшие для них законом. Так-то, приятель. Создатель стиля начал с предположения. Но теперь стиль стал библейской истиной, и те, кто принимают его, становятся его продуктом. Не важно, как ты живешь, кто ты, как сложен, как ты создан или как сделан… Как будто это не имеет никакого значения. Ты просто принимаешь стиль и становишься продуктом. Что до меня, считаю, что это неправильно.
Величайшая помощь — это помощь самому себе; другой помощи и нет, кроме работы над собой — делаешь все, что в твоих силах, полностью посвящаешь себя выполнению поставленной задачи, и получается, что этому процессу нет конца; он продолжается и продолжается.
Люди приходят и все время спрашивают: «Брюс, ты и в самом деле такой хороший?» Я говорю: «Ну, если я скажу вам, что я хороший, вы, вероятно, скажете, что я хвастаюсь. Но если я скажу вам, что я нехороший, вы поймете, что я лгу».
| Как только выдавалась свободная минута-другая, Ли возвращался к своим афоризмам, в которых выражалась глубокая истина |
Любое познание в конечном счете — познание самого себя. Опустошите свой разум. Станьте аморфным. Бесформенным. Как вода. Налейте воду в чашку — вода станет чашкой. Налейте воду в бутылку — вода станет бутылкой. Налейте ее в чайник — она станет чайником. Вода может течь или может разбиться. Будь водой, мой друг.
Думаю, в Юго-Восточной Азии у меня особая роль. Публику нужно просвещать, и тот, кому предстоит это делать, должен быть в ответе за это. Мы имеем дело с массами и должны создавать что-то, что дойдет до них. Мы должны просвещать их шаг за шагом. Мы не можем сделать это за один раз. Именно этим я сейчас занимаюсь. Получится у меня или нет, покажет время. Но я знаю, что я — призван.
Во все времена конец героев был таким же, как и конец обычных людей. Все они умерли, и воспоминания о них постепенно изгладились из памяти людей. Но пока мы живы, мы должны понять себя, разобраться в себе и выразить себя.
Знания недостаточно — мы должны применять его. Желания недостаточно — мы должны действовать.
Я не хочу выступать в духе «как говорил Конфуций», но под этим небом, под всеми небесами есть только одна семья. Просто так уж получилось, что люди разные.
Размышления о Брюсе Ли
Брюс очень гордился, что он китаец, и хотел, чтобы в кино весь мир увидел часть китайской культуры. Не только борьбу — он хотел привнести в фильмы немного философии. Он изучал все традиционные философские системы, но в какой-то момент начал формировать свою собственную философию и тогда пришел к осознанию невозможности заимствовать философию другой личности. Нужно все понять в самом себе и создать свою философию, найти свой жизненный путь. Брюс верил, что самое важное в мире — это человеческая личность и что каждая личность должна получить знание самой себя, прежде чем она начнет взаимодействовать с другими людьми. Он сумел преодолеть барьеры в общении с людьми.
В человеке, который заставляет вас поверить в себя, есть что-то совершенно особенное. Какая-то сила, которой обладает только мастер. Брюс делал так, что вы добивались выдающихся успехов, потому что поверили в невозможное. Под его руководством все было возможным. Сомнения отбрасывались в сторону.
Брюс обладал огромной внутренней силой, по-другому — ци. Найдите центральную точку вашего тела — она расположена двумя дюймами выше пупа, — и на вас снизойдет своего рода осознание, что все исходит из этой точки. Что-то вроде осей руля у автомобиля, когда одним небольшим поворотом ось может повернуть всю окружность колеса. Как поток адреналина, который вы выпускаете на волю в чрезвычайных обстоятельствах. А он просто мог призывать эту энергию по собственному желанию.
Среди учеников Брюса было много японцев и американцев. Однако, будучи китайцем, я был в состоянии впитать его философию, возможно, легче, чем большинство других. Он рассказывал о Тай-цзи, инь — ян, твердости и мягкости, философии Лао-цзы… Он был усердным учеником всех философских школ, очень интересовался Лао-цзы и верил в высказывание: «Неиспользование пути как путь, отсутствие ограничений как ограничение». После каждого урока с Брюсом я приходил в восхищение, потому что каждый его урок был примером философии в действии. Он не просто говорил на механическом или физическом уровне: «Ударь туда» или «Ударь сюда». Он всегда говорил о философской части, которая придавала особое значение ударам. Например, об инь — ян или «принципе воды»: он четко закладывал этот принцип вам в голову, а затем обеспечивал применение вами этого принципа в действии. Это был иной подход к обучению боевым искусствам. Мы изучали философию с Брюсом, потому что философия для него лежала в основе всего и служила ориентиром при выборе направления. Он действительно был для меня наставником, он показал мне связь между философией и искусством боя. Они неотделимы друг от друга.
Он был очень земной человек. Мог со знанием дела говорить на любую тему. Не только об искусстве боя — он изучал философию, и я часто приходил к нему за советом и задавал множество вопросов. Он всегда уделял мне время, чтобы выслушать и помочь взглянуть на вещи совершенно по-новому. Он давал мне действительно хорошие советы — не только по вопросам искусства боя, но и по жизненным проблемам в целом.
Он ощущал очень остро, что если ему удастся сделать так, что люди смогут оценить китайскую культуру, то тогда они начнут ценить и другие культуры. Он верил, что играет свою маленькую роль в установлении мира, гармонии и понимания людьми смысла различных культур.