— Ты что? — испугалась я. — Если переведусь, тогда все на меня подумают!

— Ну, не знаю, — пожал плечами Никита. — Не знаю, что еще посоветовать.

Он хмурился. Пошел на лестницу курить.

Вот, пожалуйста. Никита — умница. Но и он беспомощен в такой ситуации. С кем бы еще посоветоваться? Может, с Лидусей? Была суббота. По субботам Лидуся отрабатывала практику на АТС. Их рано отпускали. И она приходила домой еще до обеда. Наверняка, застану. Иван работает. У них на заводе шестидневная рабочая неделя. Раньше семи он домой не явится. А тетя Маша с Василием Сергеевичем? Ну, они не в счет. Так что успеем поговорить.

Лидуся обрадовалась. Я и не ждала такой радости. Это было приятно. Она суетилась возле меня, не зная, где лучше посадить и чем лучше угостить. И мне вдруг открылось, что приди Лидуся ко мне, я, наверное, вела бы себя похоже. Тотчас решила не говорить ей, по какому поводу пришла. Ни к чему грузить ее своими проблемами.

Мы сели пить чай в большой комнате. В семье Лукиных вообще любили чаевничать. Специально для чаепитий варили кучу самых разных варений. В буфете у них не переводились печенье, сушки, конфеты, пастила. И вот мы пили чай, грызли сласти и болтали. Лидуся рассказывала о своей учебе, о практике на АТС, о Пескове. Андрюша Песков после школы поступил в МИФИ и как бы забыл о Лидусе, а теперь вот неожиданно вспомнил. Начал ухлестывать. Мы посмеялись над незадачливым кавалером. У Лидуси на примете давно имелся другой. Работал мастером на АТС. Звали его жутко — Ильей.

— А ты что такая невеселая? — наконец заметила Лидуся.

— Да, так… Настроение поганое. Настолько поганое, что впору напиться, — честно созналась я.

— Правда? — Лидуся даже в ладоши хлопнула от непонятного мне удовольствия.

Оказывается, ей давно хотелось попробовать крепкие спиртные напитки. Но все не решалась. Страшно. Тем не менее, когда мать с отцом последний раз варили самогон, она стащила у них одну поллитровку и надежно спрятала. Так, на всякий случай… Вот он и подвернулся, этот случай. Допустимо же разочек попробовать? Вдвоем не так боязно.

Я поначалу отказывалась. Лидуся умела убеждать. По ее словам, тетя Маша с Василием Сергеевичем уехали в деревню на все выходные. Ивана, скорее всего, не будет до ночи. Он частенько после работы, не заходя домой, отправляется к друзьям. Друзья, правда, странные какие-то. Ну, Бог с ними! В общем, вряд ли кто-нибудь помешает. Да и не будем же мы напиваться? Так, по чуть-чуть. Я махнула рукой. Дескать, давай.

Лидуся только сигнала ждала. Сразу притащила граненые стаканы, миску с огурцами домашнего посола. Водрузила на стол бутылку из-под водки, заполненную мутной желтоватой жидкостью. Меня взяло сомнение, сможем ли мы хоть по чуть-чуть выпить этой самой самогонки? Вон она какая мутная. А запах у нее — ну просто тошниловка.

Но Лидуся не позволила мне дать обратный ход. Она лихо налила по четверть стакана и рядом положила по соленому огурцу. Объяснила, что Василий Сергеевич считает огурцы лучшей закуской. Подняла свой стакан.

— За что пьем? — спросила я, отчаянно труся.

— М-м-м… А за любовь! Только давай вместе, чтоб не страшно было!

Она залпом махнула содержимое своего стакана. И я за ней. Ох-х-х… С минуту мы сидели, выпучив глаза. Хватали ртами воздух, словно выброшенные на берег рыбы. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я не ожидала, особой приятности. Но, что это такая мерзость, и подумать не могла.

Лидуся опомнилась первой. Хрустнула огурцом. Давясь, показывала мне руками: делай то же самое. Я попыталась. Во рту жгло. В пищеводе и желудке горело. Мой организм принимать соленый огурец, как закуску, отказывался. Но, глядя на Лидусю, давилась и ела. Лидуся тем временем схватилась за бутылку — убрать ее со стола. На всякий случай спросила хриплым шепотом:

— Еще будешь?

— Ты что? — испуганно отшатнулась я.

Она поставила бутылку на пол рядом со столом. Начала разливать чай. Снова заговорили о Пескове. Потом перешли к обсуждению мужского пола вообще. Лидуся категорично провозглашала: «Все мужики — сволочи». Ее наставница на АТС так считала. И Лидуся была с ней полностью согласна. Хоть того же Пескова взять. Или Ванечку. Обещал на Горячке жениться? Обещал. Свидетелей тому тьма. А теперь и слышать ничего не хочет.

Мне показалось, Лидуся перегибает палку. Ну, Песков… Ну, Иван… А вот мой брат, например, прекрасный человек.

— Ага. Как человек — он прекрасный, — согласилась Лидуся. И моментально ехидно добавила:

— А как мужик?

Короче, нас повело… Опьянение было не сильным, но, как мы неожиданно заметили, весьма приятным. Так свободно я себя чувствовала, пожалуй, первый раз. Вот мы и решили выпить еще по чуть-чуть. Главное, пережить первые неприятные минуты, а потом становится хорошо. Мы выпили. Еще поговорили об отношениях между мужчиной и женщиной. И опять добавили по чуть-чуть.

Когда в прихожей послышался звук открываемого замка, Лидуся была совсем косая. Положила голову на стол. Изредка открывала глаза и что-то бормотала. Руки ее безвольно свисали вдоль тела. Я еще держалась. От того, что слукавила, последнюю порцию лишь пригубила. Сидела прямо, подпирая щеку рукой. Но встать боялась. И так вещи вокруг меня начинали медленное движение.

В прихожей что-то упало. Я взглянула на часы. Без десяти четыре. Кто это мог прийти? Неужели Лидусины родители вернулись? Вот история-то получится.

В комнату заглянул Иван. Увидев меня, очень удивился.

— О! — произнес насмешливо. — У нас гости! Какими судьбами? За целый год вы, Катерина Алексеевна, ни разу не сподобились зайти. И вдруг изволили? Ну, ты нас просто осчастливила…

Я тупо смотрела на него. Ничего не отвечала. Не могла сообразить, чего он хочет и как ему надо ответить. Лидуся в этот момент из последних сил открыла глаза и пьяно пробормотала:

— Ванечка! Ты — дурак!

После чего закрыла глаза и отключилась совсем. Иван опешил.

— Девчонки! Что это с вами? Лид! Ты чего?

Подошел к столу. Видимо, учуял запах. Еще раз осмотрел сестру и меня. Развел руками.

— Да вы никак пьяные?! Вы что? Напились?

Я осторожно качнула головой, соглашаясь с его диагнозом.

Иван отодвинул стул. Присел к столу. Внимательно изучал спящую Лидусю. Ну, и меня, конечно. Теребил мочку уха.

— У вас там еще осталось? Или вы все выпили?

Показала ему, что у нас еще осталось. Он прошел в коридор. Набирал номер, звонил кому-то. Предупреждал, что или опоздает, или совсем не придет. Вернулся. Опять сел к столу и лениво попросил:

— Мне налей.

Я, стараясь сильно не наклоняться, пошарила рукой под столом. Вытащила на свет божий бутылку. В ней плескалось уже меньше половины. Поставила на стол и подвинула к Ивану. Туда же отправила Лидусин стакан и последний соленый огурец.

— Та-а-ак… — протянул Иван, мрачнея прямо на глазах. — Самогончик, значит, потребляем. Додумались. И огурчиком закусываем. Ну, молодцы… У Широкова что ли научилась?

Что ли. Пусть позлится. Я кивнула. Иван налил себе сразу полстакана. Жестом показал, что пьет за нас. И просто вылил себе в рот эту горючую субстанцию. Как воду. Я смотрела во все глаза.

— Батина «табуретовка», — определил он уверенно. — Лидка у бати стащила, прохиндейка. Я с ней еще поговорю. Будешь со мной?

Я отказалась. Ну куда? В меня уже не лезло. Иван между тем вылил остатки самогона себе в стакан. Мне было интересно смотреть. Я никогда не видела его пьяным. И тем более никогда не видела, как он пьет. Почему-то подумалось, что я вообще многого про него не знаю.

Иван опрокинул в себя содержимое стакана. Заел кусочком печенья. Потом заявил, что пора расходиться, все выпито и делать больше нечего. Я была с ним совершенно согласна. Да вот встать не могла. Пока Иван ходил на кухню, прятал бутылку из-под «батиной табуретовки», усиленно соображала, какие действия ннадо произвести, чтобы оторваться от стола.

Иван вернулся. Сгреб Лидусю со стула и в охапке понес к родительской тахте. Ох, и сильный! Бережно уложил сестру. Подсунул ей под голову маленькую диванную подушечку, расшитую цветным шелком. Заботливо укрыл пледом. Лидуся замычала, забормотала что-то, зашевелилась. И затихла. Иван еще немного постоял рядом, прислушиваясь. Потом обернулся ко мне. Заметил вполголоса, что я, наверное, не лучше, и меня надо слегка полечить. Ведь домой возвращаться все равно придется. И что запоют мои родители, когда увидят свою дочь такой?