— Ну и чего мне с тобой делать?

— Неси меня к лекарю, — проскрежетал дед.

— Куда? К какому? Я здесь не знаю никого…

— Куда! К какому! — Дед, несмотря на боль, не утратил способности склочничать, — Ты иди, я покажу. Вон туда, — кивнул в сторону улочки, из которой вышел.

Шимон нерешительно двинулся в указанном направлении, оглядываясь на своих. Но те только смеялись по-прежнему: очень их веселил вид зилота, исполняющего роль сиделки при старике. Точнее говоря — носилок.

— Палку! — заверещал дед. — Палку мою подбери! Едва не уронив не по-стариковски тяжелое тело, Шимон подобрал палку и понес свою ношу, куда она велела. По пути ноша вела себя неспокойно.

— Как ты несешь? — ворчал старик.. — Я тебе не мешок с мукой, неси аккуратно, а то рассыплешь.

Дошли до небольшого перекрестка. На выбор — три направления.

— Куда теперь?

Дедушка попался говорливый и неконкретный.

— Ты сам-то откуда будешь, зилот?

— Из Каны. А что?

— А что! — опять передразнил дед. — А то, что всякий должен знать лекаря Иешуа из Нацрата! Тем более, в Кане. Два шага отсюда, не слышишь, что под носом делается. Зилот называется!.. Пошли вон туда.

Повинуясь очередному указанию, Шимон потащил старика дальше, узкими проходами между домами. Он уже сам не рад был, что проявил заботу о немощном. Кто же знал, что немощный этот окажется таким склочным и вдобавок тяжелым? И кстати, зачем он перся к источнику, в такую для себя даль? Хоть бы для приличия воды попросил…

Поплутав по закоулкам, вышли наконец к большому дому-с пристройкой-мастерской. По характерным звукам и обилию стружек вокруг пристройки Шимон догадался, что здесь работает древодел.

— Дед, ты куда меня привел? Или ты хочешь, чтобы тебя починил плотник? Построгать или подпилить? Ты решай, решай, я подожду.

— Он еще и шутить умеет, — проворчал старик. — Куда надо, туда и пришли. Хозяева! Эй, хозяева!

На вопль деда из мастерской показался молодой человек. С полминуты, явно недоумевая, смотрел на зилота со стариком на руках, вдруг до чего-то додумался, рассмеялся и исчез. Чуть погодя оттуда же вышел высокий, по пояс голый мужчина с длинными волосами, перевязанными веревочкой, спросил:

— Кого вы ищете?

— Да вот, мы… — начал было Шимон, но дед его перебил:

— Мы ищем Иешуа, знатного лекаря и чудотворца, известного всей Галили! Голос старика был торжественен, хотя и так же склочен.

— А это я и есть, — престо ответил плотник; — Что стряслось, люди добрые?

Шимон, ничего не понимая, разглядывал простого трудягу с мозолистыми руками и явно старался увидеть в нем хоть какие-нибудь мелкие признаки чудотворца. Похоже, ему это не удавалось или он просто не знал, как выглядят чудотворцы. Может, так и выглядят: в стружках и с руками в мозолях от чудес.

Дед не отпускал инициативу из своих трясущихся — тоже, к слову, не без мозолей — рук. К вящему удивлению зилота, он бодро спрыгнул на землю, поправил тунику и, тяжко хлопнув Шимона по плечу, произнес:

— Вот, больного тебе привел, о могущественнейший из чудодеев. Вылечи, не откажи в милости.

— Этот? — с сомнением спросил плотник-лекарь, оглядывая откровенно богатырскую фигуру воина.

— Этот, этот, — закивал дед. — Очень нуждается в лечении.

— Дед, да ты что? — Шимона начинал злить весь этот фарс, да и старикан, оказывается, просто проехался на нем: ведь с ногами у него все в порядке — вон как бодро соскочил! — Ты чего, издеваешься надо мной?

Дед не слушал:

— Болен, болен. Очень болен! Кровью кашляет! Ну-ка покашляй.

Внезапно к горлу Шимона подступила знакомая боль — та, которую он так тщательно скрывал от друзей-зилотов, чтобы его не сочли больным и непригодным для военного дела. Они, конечно, все равно заметили, но Шимон старался не кашлять при них, чтобы они не видели, как он отплевывается какими-то кровавыми ошметками. А теперь боль была нестерпимо сильна, и Шимон, резко согнувшись, закашлял, окропляя землю красными брызгами.

— Вот, видишь? — отчего-то радостно закричал дед. — Он болен…

— Да, теперь вижу. — Плотник огорченно покивал головой. — Будем лечить. Проходи в дом.

Шимон попытался было возразить: мол, ждут его, не может он задерживаться тут, но новый приступ кашля заставил его замолчать и смириться с судьбой.

Шимона положили в доме на топчан, раздели, умыли и дали поесть. Сильный кашель не проходил. Поднялась температура, он впал в забытье и не видел, как заходил в комнату Иуда с командиром отряда зилотов, которые с удивлением и уже тревогой ждали пропавшего на площади возле источника. Командир посмотрел на бойца, с сожалением почмокал губами и приказал оставить его здесь до полного выздоровления, буде таковое наступит. Именно приказал: чего попусту церемониться. Затем он забрал Шимоново оружие, дал хозяйке несколько лепт на содержание больного и ушел. Вечером того же дня отряд покинул Назарет. То ли не дождались однополчан, или как их там, то ли решили объединиться с ними за пределами городка. Военная тактика — дело серьезное, простым крестьянам ее не понять.

А старичок пропал. Про него бойцы забыли в суматохе передислокации, а он о себе и не напоминал. Оно и понятно: ведь этот склочный дед-обманщик существовал только в воображении зилота Шимона и его братков по оружию. Петр, используя свои в общем-то, по его собственному мнению, слабоватые гипноспособности, предстал перед бойцами в образе дряхлого старичка, оставаясь при этом, естественно, высоким, здоровым, плечистым дядькой. Отнюдь не немощным. И Яаков, выглянув из мастерской и увидев, как их друга Кифу тащит на руках зилот в полной боевой выкладке, понятное дело, не смог сдержать смеха. Иешуа оказался в этом смысле крепче, себя не выдал, Кифу тоже. А заставить пациента кашлять целый вечер и ввести в глубокий сон было совсем нетрудно.

За ужином Петр в красках рассказывал о реакции зилотов на скандального деда. Что делает скука! Малейшее развлечение, вернее, отвлечение — и душа спокойна. Мало душе надобно. Вон Петра неподдельно радовала собственная придумка, которой он воспользовался, чтобы заманить Шимона. Буквально: придумано ради смеха. Чего проще было бы откуда-нибудь из-за угла послать мощный гипнотический импульс, и Шимон как миленький пришел бы сам, а его коллеги и не вспомнили бы о нем. Но так ведь неинтересно!

В общем, всем — смех, все довольны. Особенно Иешуа, получивший желаемое. Точнее, желаемого. Зачем ему именно Шимон — это уже вопрос не к Петру.

А наутро Щимон проснулся крайне удивленный и абсолютнс здоровый. По случаю субботы Иешуа не был занят в мастерской и целый день посвятил чтению проповедей зилоту, не забывая обрабатывать его на подсознательном уровне. Делал это он наедине с мнимым больным, никого в комнату не пускал, и к закату солнца у Машиаха появился еще один верный ученик.

В воскресенье поутру в Магдалу пошли втроем. Иешуа вел осла, а Иоанн и Петр шли позади, страхуя лодку, лежащую на повозке. Под тяжестью свежеотремонтированного судна повозка кряхтела и трещала, но Иешуа за нее был спокоен: всю свою жизнь ее помнит, не одна сотня лодок на ней уже перевезена, и еще столько же перевезено будет. Вот только кем? Это уже Петр размышлял о том, что со временем галилейские рыбаки лишатся своего спасителя-древодела, а весь остальной мир приобретет спасителя Христа. Со словом Божьим все будет в полном порядке. Но кто же тогда примется чинить лодки?..

То ли услыхав мысли Мастера, то ли по случайному совпадению, но Иешуа заговорил о том, что в Хоразине живет очень неплохой плотник, который составляет ему неслабую конкуренцию. Да и ближе Хоразин к Галилейскому морю, ближе значительно, нежели Нацрат. Этого человека обучал мастерству Иосиф, отец Иешуа, так что в качестве его работы сомневаться не приходится. Машиах рассуждал об этом без зависти, скорее — с озабоченностью. Видимо, ему тоже было не все равно, кто станет помогать галилейским рыбакам после…

А кстати, после чего?

Петр и Иоанн, конечно, могли бы, наглухо заблокировавшйсь, попробовать обсудить странное настроение Машиаха в мысленном диалоге — вдруг бы да не подслушал Иешуа! Да только делать этого совсем не хотелось. Чудесная погода, длинная, но нетрудная дорога в безлюдной гористой местности, легкий и теплый ветерок, пахнущий и горами и водой (такая вот смесь!), — все это вызывало удивительное чувство единения трех паранормов, трех людей, которые многое если не все! — знают друг о друге. Трех друзей, говоря коротко. И заспинные потаенные беседы неуместны. Сейчас можно обсудить любой вопрос, не шифруясь и не боясь оказаться непонятым.