10.06.1954

Виктория, королева Англии

1 августа 1954 года

«Фейерверк» отсняли. Я получила своего Клауса, а Лили Пальмер сохранила своего Карла Шёнбека. Точно так, как это предусмотрено в сценарии.

Теперь можно немножко отдохнуть. После таких долгих съёмок чувствуешь себя так, как будто тебя прокрутили в мясорубке. Не зря же говорят — крутить кино...

Ужасно рада, что буду занята в «Юности королевы»: моя первая настоящая главная роль!

Виктория была потрясающая женщина. Я уже представляю, как она всё это делала и как управляла. Целая историческая эпоха так и называется ее именем: викторианская. Для англичан это звучит примерно так, как для нас — «старое доброе время».

Раньше я часто мечтала о том, как было бы здорово, если бы я родилась какой-нибудь принцессой. И вдруг я сразу — королева. Надо написать об этом в Гольденштайн. Мони и Маргит, конечно, за меня порадуются. Но остальные просто лопнут от зависти. Ну и пожалуйста.

1 сентября 1954 года

Господи Боже, опять я забросила дневник! Но тут уж виновата подготовка к «Юности королевы». Даже в Берхтесгадене я должна была учить свою роль. Но сейчас мы в Вене. Вена! Это как сон. Мой родной город. Он так чудесно лёг мне на душу. Скорее всего, это только воображение, но когда мы въехали в город, я почувствовала себя как дома. Люди говорят так мило, всё так уютно. Если бы я умела сочинять стихи, сразу бы сочинила. Но сейчас я подумала: на слово «Вена» совсем мало рифм. Точно! Поэтому все венские песни заканчиваются или на слове «вино» или как-то вроде этого.

Мы живём в отеле «Амбассадор». Завтра мама покажет мне город.

У меня внутри всё вертится. Как колесо обозрения в Пратере. Если бы мне нужно было сказать, что мне здесь больше всего понравилось, то я бы не знала. Вена — чудесный город. Несмотря на русских и американцев. Здесь никто ничего не усложняет — не то что в Берлине, например. Один водитель такси мне рассказывал:

— Да знаете ли, мы этих союзников всерьёз не воспринимаем! Они для венцев — просто пустое место.

Я думаю, это здорово. И эти русские, и французы, и кто угодно, кто хоть какое-то время пробудет здесь, они заражаются от венцев. Им тоже становится на всё наплевать, и они тоже пьют молодое австрийское вино, и они тоже чувствуют себя хорошо и уютно.

Да, теперь я знаю, что мне тут больше всего нравится. Пирожные в кафе «Демель». М-м-м... У меня до сих пор их вкус во рту. Если бы можно было съесть их больше... Но мама меня вечно тормозит и говорит: стоп, а то растолстеешь. Подумай: ведь королева Виктория была стройна, как ёлочка. Она права, конечно. Но ведь королева была меньше меня ростом. Завтра я тайно сбегаю ещё раз в «Демель» и наемся до отвала. У меня ещё достаточно карманных денег.

Да, что мне только что пришло в голову: нужно будет непременно поторговаться с мамой насчёт карманных денег. Их наверняка должно быть больше, ведь я теперь сама зарабатываю. К тому же нельзя ведь держать в чёрном теле королеву.

3 сентября 1954 года

Снова я встретилась с Рудольфом Фогелем. Мы с ним вместе снимались в «Фейерверке». Постепенно это начинает доставлять удовольствие. Потому что узнаёшь множество людей. Карл Людвиг Диль, наверно, очень приятный. Сердечко у меня трепещет. Но ведь это хорошо. Я думаю, пока испытываешь страх перед первым съёмочным днем, всё остаётся свежим и придает силы.

Помогите! Я же забыла самое важное: первый бал кино в отеле «Эспланада». Я всё время хотела об этом написать. Это было волнующее событие в Берлине. Сегодня вечером я это сделаю.

Мой первый бал кино! Кто участвует в любом событии как новичок (как я, потому что я ведь всего несколько месяцев работаю в кино), тот всё воспринимает как сказку. Я и сейчас отлично помню, как это было, когда я пробегала статьи в газетах о таких балах кино или любовалась на звёзд в кино-журнале: как они с неподражаемым величием вышагивали по какой-нибудь лестнице, проинтервьюированные и расфотографированные, демонстрируя ослепительные улыбки и удивительные наряды, — и тогда у меня перехватывало дыхание от восторга, и тогда я засматривалась с любопытством, и робостью, и упоением на роскошь и блеск, открывавшиеся мне.

А теперь я вдруг, почти в один миг, оказалась посреди всего этого!

И вот что: не всё то золото, что блестит, — если увидишь это совсем близко. Но зато кое-что, наоборот, куда красивее, чем рисовалось в моих фантазиях.

Великолепный выезд автомобилей, множество людей, желающих хотя бы одним глазком взглянуть на мир кино, — и я, я блистаю среди них! Шествую рядом с мамой по залу, меня представляют, я приветствую, меня приветствуют — с ума сойти можно!

Вот я стою рядом с теми, кого ещё недавно видела только во сне, — и они так милы со мной!

Некоторых я уже знаю. Вот Вилли Фрич. С ним я танцую, а другим приходится отказывать. Так жаль! Я ведь не от гордости, я просто боюсь опозориться. Я же выучила только несколько танцевальных па! Мама сидит рядом со мной. Я ею восхищаюсь: она такая раскованная! Болтает со всеми, наслаждается всем этим — а я против неё настоящий гадкий утёнок.

Я себе клянусь: всё будет по-другому. Каждый вечер буду тренироваться перед зеркалом!!

7 сентября 1954 года

Играть главную роль — это прекрасно. Но тяжело. Вообще-то у меня не было каких-то особых сомнений. Но перед началом съёмок «Королевы» наш оператор меня смутил. Бруно Монди кое-что в этом понимает! Мы с ним гуляли вдвоем. Полчасика. И он мне изобразил, что меня ожидает. Играть королеву Англии! Женни Юго в первой экранизации с режиссёром Эрихом Энгелем играла с блеском, и дай мне Бог сыграть хотя бы вполовину так, как она. Ну, правда, напрямую он этого не сказал, но уж думал так, это точно!

Мама рассердилась, когда я ей об этом рассказала:

— Не позволяй себя дурачить!

Но я все же рада, что услышала всё это. Ведь, в конце концов, начинающие киноактёры годами учатся в театральных школах, прежде чем вообще получить какой-то шанс. А я откуда-то возникла — и вот пожалуйста: хочу с ходу сыграть роль королевы! И думаю, что у меня всё получится, — вот смеху-то!

12 сентября 1954 года

У нас очень милый ассистент режиссёра, его зовут Герман Ляйтнер.

13 сентября 1954 года

Я могла бы без конца танцевать и беситься. Меня заводит песня из «Огней рампы» — вот крутится в голове, и всё тут. Давно уже лежу в постели, но уснуть — НЕ МОГУ! Почему — этого я не напишу. Потому что и так не забуду.

15 сентября 1954 года

Был жутко тяжёлый съёмочный день. Я так устала, что с ног валюсь. Ляйтнер и правда милый. Мы с ним понимаем друг друга просто великолепно!!!

16 сентября 1954 года

Баронесса Кодак даёт мне уроки верховой езды. Да, это противно. Ночь напролёт я должна была лежать в постели на животе, а днём едва могу присесть, так у меня всё болит. А у Диля это хорошо получается. Он уже может скакать.

Но он мне сказал, что первый раз всегда больно, и у него тоже так было. Слабое утешение.

21 сентября 1954 года

Через два дня у меня день рождения. В прошлом году в Висбадене было здорово. Мне любопытно, как будет на этот раз. Они же должны об этом подумать? Конечно! Правда, мама здесь. Мама думает обо всём. Мне будет 16. Я медленно старею. Пока ещё это хорошо — становиться старше. Взрослее и серьёзнее. Но ещё пара лет, и я хотела бы остановиться, как Ханс Альберс в старом фильме, — недавно я его посмотрела. А, вспомнила: этого человека, который вечно оставался молодым, звали Мюнхгаузен. Что-нибудь такое есть про девушек? Я имею в виду — в сказках?

24 сентября 1954 года