– Нет, – сказал он, – пока не стреляйте.

Он отодвинул протестующих полицейских и пошел по лаборатории, не пытаясь скрыть свое продвижение. Он прошел мимо умывальников, в которых были свалены в груды остатки проекта «Слепой мальчик», мимо лавки, под которой совсем недавно он нашел мертвую Данс. Мимо с опущенной головой проползла обезьянка, явно не замечающая его приближения. Он позволил ей найти щель, в которую она могла забиться и умереть там, потом двинулся к двери бокса. Она была незаперта, и он потянул за ручку. За его спиной в лаборатории наступило абсолютное молчание, на него были обращены все глаза. Он резко распахнул дверь. Однако атаки не последовало. Карнеги шагнул внутрь.

Джером стоял у противоположной стены. Если он видел или слышал, как вошел Карнеги, он ничем не выказал этого. У его ног лежала мертвая обезьянка, все еще цепляясь ему за штанину. Другая всхлипывала в углу, спрятав лицо в ладошках.

– Джером?

Вообразил ли это Карнеги, или действительно запахло клубникой?

Джером замигал.

– Ты арестован, – сказал Карнеги.

Хендриксу бы это понравилось, подумал он. Джером отнял от раны в боку свою окровавленную руку и начал поглаживать себя.

– Слишком поздно, – сказал он. Он чувствовал, как в нем разгорается последнее пламя. Даже если этот пришелец решит подойти к нему и арестовать – что это изменит? Смерть была здесь. Теперь он ясно понимал, что она собой представляет – всего-навсего успокоение, еще одна сладостная темнота, которая ждет своего наполнения и жаждет быть оплодотворенной.

Его промежность охватила судорога и молния метнулась по его телу, пробежала по позвоночнику. Он рассмеялся.

В углу камеры обезьянка, услышав смех Джерома, снова начала всхлипывать. Звук этот на секунду отвлек Карнеги, и когда он снова перевел взгляд на Джерома, то увидел, что близорукие глаза закрылись, руки повисли и он умер, прислонившись к стене. Какой-то миг тело его стояло, несмотря на закон земного притяжения. Потом ноги подогнулись, и Джером упал вперед. Он был, понял Карнеги, всего лишь мешком с костями, не больше. Просто удивительно, что парень протянул так долго.

Карнеги подошел к телу и приложил палец к шее Джерома. Пульса не было. На лице трупа застыла последняя усмешка.

– Скажи мне... – прошептал Карнеги мертвецу, чувствуя, что момент был упущен, что он опять, как всегда, оказался посторонним наблюдателем. – Скажи мне... чему ты смеялся?

Но слепой мальчик, как ему и положено, не отвечал.