Изменить стиль страницы

– Мне очень жаль, – натянуто произнесла Оливия. – Беатрис расположилась здесь как дома.

– Похоже.

– Если вы поможете мне, я подниму ее.

– Не стоит.

– Но вы не понимаете. Беатрис любит поспать. Бели она уснула, то проспит всю ночь.

– Обычно все так и делают.

Все больше расстраиваясь, Оливия бросила в его сторону раздраженный взгляд. Он лишь пожал плечами.

– Похоже, что вам все-таки придется задержаться.

– И снова позволить вам оскорблять меня? Не думаю. Беатрис! Беатрис! Проснись.

– А если я пообещаю быть любезным?

– Сильно сомневаюсь, что такое слово существует в вашем лексиконе, мистер Уорвик.

– Ну, хороню. Если я просто пообещаю не заводить разговор о ваших любовниках?

Оливия снова неистово тряхнула старуху. Беатрис только забормотала во сне.

Майлз подошел сзади и мягко, но решительно взял ее за руку.

– Пусть спит, – повторил он.

– Уберите руки, сэр.

– Я пришлю ее домой утром. Бог мой, а вы, оказывается, умеете кусаться, если вас раздразнить.

– Именно поэтому я не советую вам дразнить меня. Она выдернула руку и направилась к двери, позабыв и о Беатрис, и о том, что ее очки все еще остаются у него. Угрюмая служанка отскочила в сторону, когда Оливия вышла из комнаты. И только пройдя порядочное расстояние, она поняла, что идет не в ту сторону. Со стоном она повернула обратно. Вернувшись, обнаружила Уорвика на верхней площадке лестницы. С мизинца у него свисали ее зацепленные за дужку очки.

– Так скажите же мне, – начал он, когда девушка подошла к нему. – Вы рассердились, потому что я сказал, что без этого вы выглядите лучше? – Он указал глазами на очки. – Или потому что я спросил об отце мальчишки? Не хочу думать, что это из-за поцелуя, потому что вам явно понравилось. Или, может быть... – голос его почти понизился до шепота, а лицо стало серьезным, – вы думали о нем, когда я целовал вас?

– Не говорите глупостей. – Оливия попыталась взять очки. Он быстро отдернул руку.

Вздернув подбородок, девушка развернулась и зашагала вниз по ступенькам.

– Прекрасно, – бросила она с вызовом. – Можете оставить их себе на память.

Майлз спустился вниз раньше нее и встал, загораживая дорогу. Он был похож на пирата в своей небрежной одежде, с растрепанными ветром и все еще влажными от дождя волосами. Была в нем какая-то бесшабашность, какая-то необузданность, вспыхнувшая в глазах, которая вновь зачаровала ее. Оливия поняла, что если он снова попытается поцеловать ее, она, пожалуй, сдастся.

– Не уезжайте, – наконец сказал он. – Я прикажу Салли состряпать что-нибудь.

– У нас не из чего стряпать, – последовал колкий ответ сверху.

– Ну, тогда мы поедим хлеба с водой.

– Я... я думаю, нет, учитывая обстоятельства.

– Если вы имеете в виду поцелуй, то не волнуйтесь. Я не думал ни о чем таком. Если, конечно, вы сами не хотите этого?

– И что это должно означать? Он пожал плечами.

– Оставайтесь на ночь, если хотите.

– Сэр, неужели вы намекаете на то, что я думаю? Глаза ее расширились, и он ухмыльнулся. Она попыталась проскочить мимо него, но он выбросил в сторону руку, преграждая ей путь.

– Ладно, – сказал Майлз, когда девушка взглянула на него глазами, полными нарастающего раздражения и негодования. – Я уступаю, мисс Девоншир, – продолжил он спокойно и бесстрастно. – Признаюсь, что позволил своему эгоизму взять надо мной верх. До вашего приезда я хандрил и распустил нюни от жалости к себе. Не Брайтуайта желал я всем своим существом. Права старая пословица: остерегайся своих желаний.

– Да, возможно, не самого дома вам всегда хотелось, ответила она.

Он ничего не сказал, и Оливия ощутила слабую наэлектризованность воздуха. Выражение его лица было одновременно растерянным и сердитым.

– Боюсь, я слишком задержал вас, мисс Девоншир. Могу я пожелать вам доброй ночи?