По дороге к лесопарку им повстречалась пятая.

— Будем сейчас разбираться с Пантелеевой, — объяснили ей. — У тебя есть основания тоже участвовать?..

— Основания есть, — ответила пятая. — Говорят, она и обо мне что-то наплела…

Теперь их было пятеро — пять черных фартуков и белых воротничков. Они шли по-прежнему молча: четверо — парами по бокам, одна — Пантелеева — обособленно, посередине.

Когда вошли они в лесопарк, то увидели мальчишек. Те сидели, лениво курили, играли в карты; по их бездельно-напряженному виду можно было догадаться, что они, возможно, собирались удрать с урока.

— Куда вы? — полюбопытствовали мальчишки.

— Разбираться с Пантелеевой.

— Физически или морально? — добивались те полной ясности.

— Физически, — ответили им.

И пять девочек, не оборачиваясь, углубились в лесопарк, а мальчишки не спеша, будто бы нехотя, поднялись с земли, побрели за ними. По дороге ватага мальчишек росла.

Было пустынно в лесопарке. Остановились. Окружили одну. Двумя полукружьями — небольшим, тесным, из четырех девочек, и большим, широким, из мальчиков.

Мальчики ожидали. И пять девочек чувствовали это напряженное ожидание…

И до суда, и на суде пытались настойчиво установить: кто же ударил первой? Странно, но это осталось невыясненным. Странно, потому что были в этом деле «подмостки» с пятью действующими лицами и был «зал», полный мальчишек, которые наблюдали жадно. А может быть, и не странно, если вспомнить известный эксперимент: видный юрист повел в Художественный театр на «Юлия Цезаря» студентов юрфака и не мог потом добиться от них единодушия в вопросе, кто же первым нанес в сенате удар великому римлянину.

Показывая, как непросто извлечь Истину из совокупности непосредственно наблюдаемых и, несмотря на это, ускользающих подробностей, юрист попутно открыл один из феноменов театра, особенно интересный при исследовании нашего дела. Тут тоже не было единодушия в показаниях, потому что мальчишки наблюдали, как в театре: были и чересчур захвачены и чересчур… равнодушны, наслаждались острым сюжетом с чувством собственной, личной непричастности к нему. Они не сидели в мягких креслах, но наблюдали с комфортом.

Осталось невыясненным, кто же ударил первой, но точно установлено, что после первых ударов Пантелеева упала. Ее подняли: после новых ударов она упала опять. Ее подняли… Когда она упала в третий раз, один из мальчишек не выдержал однообразия, монотонности ударов и падений. «Ногами ее, — посоветовал он. — Ногами». Девочки последовали совету.

Лида Медведева — ученица восьмого класса. «Учится в основном хорошо… себялюбива… не по возрасту склонна к употреблению косметики» (из школьной характеристики). Любимая книга: Сетон-Томпсон «Рассказы о животных» (читала восемь раз). Окончила музыкальную школу. Отец — один из руководителей научно-исследовательского института, мать — инженер.

Кира Говорова — ученица восьмого класса. «Учится без интереса, на тройки… Очень сложна по характеру — в школе пассивна и равнодушна, вне школы энергична, активна. Склонна к употреблению косметики с 12 лет… Любит поп-музыку… Занята в основном собой» (из школьной характеристики). Одна из самых красивых девочек в городе. Занималась в кружке пожарных при добровольном обществе. Мечтала о том, чтобы вынести кого-нибудь из огня. Успех у мальчиков отмечала в особой тетради. Отец — высококвалифицированный токарь, мать — мастер камвольного комбината.

Остальные двое бивших (тоже из восьмых классов) учатся хорошо, занимаются музыкой и фигурным катанием, любят телевизионную передачу «В мире животных», верховодят мальчишками и рабски зависят от их оценок и суждений. Когда я беседовал с ними до суда и после, дома, в школе, в тюрьме, удивляло, что они чуть ли не с первого класса дерутся, были биты не раз и били сами, отчаянно самолюбивы; сочетают раннее увлечение косметикой и вообще всем внешнеженским с чертами мальчишеско-мужского склада характера.

«Ногами ее, — посоветовал один из мальчишек. — Ногами».

Особенно рьяно последовала его совету Кира Говорова. Она возмущалась Лидой Медведевой, которая отошла в сторону. «Затеяла разбираться, — сердилась она, — а не разбираешься». И Лида, устыдившись, — ведь действительно именно она убедила остальных, что нора «разобраться» с Пантелеевой, — подошла и несколько раз ударила ее.

Пантелеева лежала неподвижно.

«Поднимайся», — наклонились над ней девочки. Она поднялась… «Теперь, — потребовали от нее, — опустись на колени и извинись перед нами».

Пантелеева стояла неподвижно, будто она не услышала.

«Если хотите поставить на колени, надо ударить по сухожилию», — дал компетентный совет тот самый мальчик, что раньше советовал бить ногами. «Я опущусь сама, — быстро пообещала Пантелеева, — но велите уйти мальчишкам — мне стыдно при них».

Мальчики отступили, скрылись за молодыми — в человеческий рост — елями. Пантелеева опустилась на колени, залепетала: «Извините, больше не буду говорить, что Медведева высокомерна, а Говорова любит мальчиков… Ой!» Она подняла голову. Мальчики вышли из-за елей, подходили к ней. Теперь они опять стояли рядом. Их было не меньше двадцати — из старших классов. И, чувствуя их напряженное любопытство, девочки, несмотря на то, что Пантелеева извинилась перед ними на коленях, стали опять ее бить…

Виктор Мишутин — ученик девятого класса. Высокий, стройный, похожий на молодого витязя. Обожает фантастику, любимый писатель — Станислав Лем («Солярис» читал пять раз). Победитель физико-математических олимпиад. Альпинист. Боксер. Мечтает жить в третьем тысячелетии, чтобы посмотреть на чудо-тех-нику. Родители — научные сотрудники.

Женя Ромашов — ученик восьмого класса. Высокий, стройный, но с лицом женственно-мягким (он и советовал бить ногами, а потом ударить по сухожилию)… «Никогда не совершал жестоких поступков в отношении товарищей» (из школьной характеристики). Ранее увлекался тяжелой атлетикой и борьбой, но потом из-за больного сердца сосредоточился на шахматах. Любит путешествовать с родителями. Самая большая радость — посмотреть новые места. Отец — инженер, мать — техник.

Остальные наблюдавшие при всем разнообразии характеров и увлечений похожи на Виктора Мишутина и Женю Ромашова. Они любят фантастику, испытывают острое любопытство к новой технике, отличаются футурологическим складом ума. Их речь пересыпана новейшими терминами, они бегло рассуждают о квантах и пульсарах. Возможно, это объясняется особенностью города, где они живут, — нового, небольшого, насыщенного научно-исследовательскими институтами. С Виктором Мишутиным и Женей Ромашовым их объединяет уверенность, что жизнь все время должна показывать им что-то интересное. Они чувствуют себя в жизни удобно и защищенно, как в большом зале, ниспадающем торжественно, амфитеатром, к арене событий. Любимые выражения: «Если бы мне удалось посмотреть…» и «Хочу увидеть…».

Состав этих двадцати не был постоянным. Несколько старшеклассников ушли в школу на уроки алгебры и геометрии; школа эта экспериментальная, алгебру начинают одолевать в ней с первого класса, а в восьмом и девятом уже углубляются в высшую математику. Поэтому самые добросовестные и старательные вынуждены были уйти, но они вернулись после урока — в надежде досмотреть…

Женя Ромашов не уходил никуда — уже два раза его послушались, и он, бывший тяжелоатлет и борец, наблюдал усердно, чтобы ни одна подробность не ускользнула, будто бы судил на ринге.

Лариса Пантелеева — ученица 8-го класса.

«У меня нет воли, нет характера, меня зовут, я иду, я быстро обижаюсь и реву, иногда болтаю лишнее…» (из разговоров с врачом травматологического отделения больницы). «Учится на тройки… Поведение неустойчивое… Занимается музыкой… Любит стихи» (из школьной характеристики). Самое любимое ее стихотворение — «О рыжей дворняге», самые любимые строки в нем — «Может быть тело дворняги, а сердце — чистейшей породы». Мать — научный сотрудник, отчим — инженер.