Бумц! Бумц! Еще и еще раз! Мои руки поднимались и опускались, удар становился все резче, сильнее. Кажется, эта Натали что-то кричала по громкой, внешней связи, но я не слушал. Что значит ее крик ТЕПЕРЬ, после всего ими сотворенного?
Бумц! Я вспомнил лицо ее подруги там, в столовой. Так и не понял, импровизация это была или нашептал кто-то, знающий мою школьную биографию. Бумц! По забралу. А как ты хотела, детка? Кому в этой жизни легко? Я же вас не трогал, знали, куда лезли.
Бумц! А это за библиотеку. Там точно не обошлось без "слива" - нарыть информацию о моей матери они могли. Но зачем она им, учитывая кодекс чести, принятый в корпусе? Здесь чуть ли не половина - дети проституток или нелегалов (что в принципе то же самое), а еще наркоманов и алкоголиков. Или просто брошенных, оставленных в родильных домах. Сами бы девочки не додумались пенять меня прошлым матери, это однозначно нашептывание "сверху".
Бум. Бум. На шлеме появились вмятины, но это было всего лишь сигналом к тому, что можно бить и в другие части доспеха.
- Хуан! - Паула. Обошла и встала справа, в десятке метров. - Хуан, что ты делаешь?
- ПлачУ по счетам! - рассмеялся я, но как будто прокаркал. Да, мне было нехорошо, ярко-алая пелена стояла перед глазами, все более и более наливаясь кровью, но я держал себя. Я мстил, да, но это не было безумием.
- Хуан, прекрати! - голос напарницы разрывался от тревоги. Не надо, девочка. Все будет нормально. Просто надо проучить некоторых сучек, и всё.
Бум! - Приклад снова опустился. Кажется, Натали завыла.
- Что, сука, не ждала? Думаете, только вам можно все делать безнаказанно? - снова закаркал я по громкой.
- Хуан!
Но мой приклад снова поднялся и опустился. Затем я начал пинать противницу ногами. Ногами не больно вообще, все равно что просто толкать, но эйфория от этого непередаваемая. Я парил в ней, ловя незабываемые ощущения, ожидая, когда офицеры посчитают, что достаточно, что я "убил" ее и не включат в ее забрале красный свет.
Я в своем праве. "Смерть" фиксируется только при попадании импульса на доспех, причем определенной мощности и в определенную часть. При попадании в руки или ноги, например, засчитывается лишь "ранение", процент от общей мощности. А вот так, без импульса, все будет зависеть от воли тренеров, внимательно наблюдающих за поединком.
- Прекрати, говорю!
- Они заслужили! - не сдавался я. - Все они! И она в частности!
- Знаю. Но все равно прекрати!
Я остановился и зыркнул на аристократку через забрало:
- Оставь свое благородство и замашки знаешь где? - И тут же пнул начавшую было подниматься Натали.
- Прекрати! Или я буду стрелять! - Красноволосая подняла винтовку в мою сторону. Я вновь рассмеялся, демонстративно поднял свое оружие и еще более демонстративно опустил на противницу, вкладывая в удар все силы. Как там, на испытании, когда дрался с роботом.
- Нет! - закричала она, но тщетно. Злость и ярость на "сорок четверок", сдобрившись злостью на Паулу, поднявшей на меня хоть и игровое, но оружие, перехлестнули через край. Удар. Еще удар. Противница обмякла, но оно и к лучшему - полежит, отдохнет.
- Я сказала стой! - кричала Паула.
Удар, снова удар... И голос в ушах:
- Поединок закончен. Побеждает тринадцатый взвод.
Забрало Натали, подсвеченное изнутри, сияло красным светом. Рука моя, сжимающая оружие, замерла. Пелена ярости перед глазами была недовольна, ей хотелось веселиться еще, но что-то внутри, что выше меня, не давало ей это сделать. Это было нечто сродни слову "приказ", я знал, что его нельзя ослушаться. И застыл.
В следующий момент тело Паулы сбило меня с ног, моя винтовка отлетела куда-то, а еще через мгновение сверху упало другое тело, которое тактическая карта определила как Розу.
- Шимановский, отставить! - зазвенел железный голос Катарины в ушах. О, она уже здесь? - Повторяю, отставить! Остынь!
- Да отпустите вы меня! Ироды в юбках! - закричал я, чувствуя, как волна внутри сходит на нет. Девчонки крепко держали, навалившись на мои руки всем весом. Конечно, в доспехе я с ними справлюсь, но зачем? Это же СВОИ... - Отпустите! Со мной все в порядке!
- Точно в порядке? - Паула приблизила свое забрало к моему, заглядывая глаза в глаза. Я увидел в ее взгляде океан тревоги и кивнул.
- Да.
Было стыдно.
* * *
- А если бы Маркиза не выстрелила и не прекратила этот балаган? Ты бы убил ее?
Я пожал плечами.
- А почему тренеры не "подсветили" ее сами?
- А ты думаешь, они видят такие подробности? Ты думаешь, на их памяти кто-то мог прикладом проломить шлем?
- Но я же не проломил!
- "Не проломил"! - передразнила Мишель. За малым!
Она грустно вздохнула.
- Мальчик-мальчик, что с тобой делать?
Я вновь пожал плечами.
- Не я это начал. И я всячески пытался достучаться, чтобы вы сами прекратили это.
- Ты ничего не понимаешь.
- Не понимаю? - Я расхохотался. - Это я не понимаю? Все я понимаю! Вы нас стравливаете! Специально! "Сливаете" им относительно меня каверзную информацию! Позволяете делать, что они хотят! А когда я защищаюсь, выставляете меня идиотом! "Не понимаю"!
Я могу идти? - перевел я тему на насущное, понимая, что разговор бесполезен.
- К сожалению, да. - Она скривилась.
- К сожалению?
- К сожалению. Я бы помурыжила тебя в камере еще, хотя бы до утра. Но комиссия, в которую, кстати, я не входила для объективности, полностью тебя оправдала. Ты не нарушил ни одного правила, хоть твоя противница и в медблоке.
Я вздохнул, остывая.
- Там все серьезно?
Пожатие плеч.
- Неизвестно. Состояние ее стабильное, жить будет. А насчет пригодности к службе... Мне кажется, все будет в порядке, но врачи говорят, что досрочная демобилизация возможна. Будем смотреть.
Помолчали.
- Чай не предлагаю, сегодня не то настроение, извини.
Она красноречиво поднялась, я поднялся вслед за нею.
- Иди, отдыхай. Мне же покой, видимо, не светит...
Я попытался сказать что-то эдакое, злое, но промолчал - действительно, спать ей сегодня не придется. Она и не переодевается идти домой, хотя уже половина одиннадцатого вечера. "Сорок четверка" будет мстить за свою, обязательно, и сейчас ее задача придумать, как меня от них защитить.
Вышли из кабинета мы вместе, и в молчании какое-то время шли по коридору. Затем она махнула рукой и пошла в сторону отсека наказующих. Я же побрел домой, в каюту, стараясь ни с кем не встречаться глазами.
Глава 10. Взгляд бездны
Я только заснул, когда в ушах раздалось пилиликание. Выругался.
Это было сложно, провести целый день в тесном помещении камеры без возможности уснуть. Но когда стимуляторы, наконец, отпустили, и двухсуточное бодрствование накатило девятым валом, вдруг раздается сигнал внутреннего вызова! И не ответить нельзя - я сейчас не в том положении, чтобы игнорировать важные звонки. А они важные, ибо мои девчонки дома, все, и значит, звонить мне может только тот, чьи звонки важные априори.
Покрутил приемный рычажок браслета, не смотря, кто это звонит. Догадывался. Но в ушах раздался незнакомый голос какой-то тетки:
- Подходи к шлюзу. Срочно. Тебя ждут.
- Кто это?
Ответом стала усмешка, связь разорвалась.
Я опустил глаза на браслетное табло, где ярко горела подсвеченная надпись: "Сирена".
Вновь про себя выругался. Поднялся. С такими людьми, как сеньора Морган, не шутят, не стоит заставлять ее долго ждать.
- Кто там? - подняла голову лежащая рядом Кассандра. Не спит. Наверняка прокручивает в голове произошедшее, и то, как теперь ей быть. Как вести себя и что делать. Я про себя усмехнулся, но не зло. Она уже давно готова к переменам, просто не видит во мне лидера, которому можно без зазрения совести отдать власть над взводом. Пока не видит.