Забыться бы. Напиться вдрабадан.

Башкою покаянной биться об стол.

Рубаху, взяв за ворот, разорвать.

Ударить в грудь пудовым кулачищем...

Себе упасть бы в ноги, как судье.

Себя на сук бы вздёрнуть, как Иуда.

(Владимир Дагуров. Сроки)

Когда опять напьёшься вдрабадан,

Оставить позабыв на опохмелку,

То, как ни выворачивай карман, —

Ни ассигнаций, ни монеты мелкой.

И тут приходится — башкой об стол.

Но это, впрочем, помогает мало.

Бессмысленно глядишь в стакан пустой

И еле выговариваешь «мама».

В отчаянье соседа позовёшь,

Чтоб полечил пудовым кулачищем,

Рубаху и костюм ему порвёшь —

И сразу станет в голове почище.

То пред женою в ноги упадёшь,

То повисишь на люстре, как Иуда...

А в результате всё-таки поймёшь:

Нет проку от такого самосуда.

Куда-то набок повалился дом.

Землетрясенье! В девять баллов качка!

Где я... где потолок... где гастроном?...

И тут одно спасение — заначка.

Не так чтобы большая — на глоток,

Простой глоток воды во время зноя.

И — словно пробежит по жилам ток,

И сердце встрепенётся и заноет.

Лишь к вечеру рассеется туман,

И, головой покачивая мудро,

Берёшься за целительный стакан,

Забыв оставить, как всегда, на утро.

Мне нравятся простые наши тосты,

Когда девчата прыскают в платок

И человек приветливо и просто

Мне говорит: «Поехали, браток...».

(Олег Дмитриев. Московское время)

Мне нравятся простые наши тосты,

Понятные для дедов и внучат.

Они от колыбели до погоста

В ушах сограждан музыкой звучат.

Живёт во мне спокойствие лесное,

Задумчивость равнины и реки.

Люблю смотреть, как летом и весною

Без тостов хлещут водку мужики.

Мне за столом, как в бане, всякий — ровня,

Хоть не знаком почти никто порой.

О, задушевный тост: «Давайте вздрогнем!»

А через миг: «Дерябнем по второй!!»

Сготовленный по бабкиным рецептам,

Первач в стаканах плещет через край.

Мой тост: «Давай по двести грамм с прицепом!»

Перекрывает дружное: «Давай!!!»

Хозяин встанет, скажет так по-русски,

Что даже дамы прыскают в кулак.

Уже не дотянуться до закуски,

Но слышится: «Давайте просто так!»

Под утро, расставаясь у порога,

Друзей находим даже во врагах.

Хоть из стакана пьём, а не из рога,

Но по домам плетёмся на рогах.

И где-нибудь у Каменного моста

Машина с полосой подходит в срок

И лейтенант приветливо и просто

Мне говорит: «Поехали, браток»...

Ты прости,

Что в минуту иную

Я собою владеть не могу

И тебя, как мальчишка, ревную

К малой птахе,

К стерне на лугу...

Ты меня уж прости,

Но бывает,

Что ревную я

Даже к себе.

(Николай Душкин. Годы итожа)

Я хочу,

Чтоб меня ты простила:

Ведь порою ревную до слёз

К мухе,

Той, что тебя укусила,

И к шлее,

Что попала под хвост.

Сгинь, изыди,

Нечистая сила!

Каждый день я ревную и час

К червячку,

Что с утра заморила,

К кошке,

Что пробежала меж нас.

Я не знаю,

Кем нынче ты грезишь,

И ревную во сне, наяву

К той бутылке,

В которую лезешь,

К каблуку,

Под которым живу.

Я ревную

(А как же иначе!)

И уверен, что снова простишь,

И к жилетке,

В которую плачешь,

И к печёнкам,

В которых сидишь.

Боковым

Или внутренним зреньем,

Но увижу,

Кто сердцем нечист.

У меня

На большом подозренье

Даже банный берёзовый

Лист.

Я —

Мой главный соперник,

Я знаю!

Нам обоим на равных везёт.

Сам себя на дуэль вызываю!

Застрелю —

Может, ревность пройдёт...

В заливных лугах июльской рани

Я тебя увидел на коне

В белом платье, в розовом тумане

Амазонкой, скачущей ко мне.

(Владимир Ермаков. Самоцветы)

И жалею, и зову, и плачу,

Но стоит строка, как в горле ком.

Отвернулась от меня удача,

Убежала шляться босиком.

Всё плывёт, как в розовом тумане.

Сон один и тот же снится мне:

Будто я весенней гулкой ранью

Проскакал на краденом коне.

Тишиной себя мы лечим —

Только я и ты.

Нет занятия милей, чем

Воровать цветы...

Всех соблазнов он рассадник,

Аромат земной.

Наклонюсь я в палисадник,

Да и ты за мной.

(Николай Завалишин. Зимоцвет)

Ох, с деньгами стало туго!

Утекли из рук.

Выйди, милая подруга,

На условный стук.

Мы приятное с полезным

Будем сочетать.

В сад соседний мы залезли...

Я крадусь, как тать.

Ночь встречает влагой зябкой,

Тишиной звеня.

Я нарвал уже охапку:

Поцелуй меня!

Что соседи утром ахнут —

Не волнуйся ты.

Знаешь, денежки не пахнут.

Пахнут лишь цветы.

Мой безотказный транспорт,

Ноги,

И ночью думаете вы,

Припоминаете дороги...

В наш век нельзя без головы.

(Леонид Замятин. Высокогорье)

День канет в суете и гаме,

Растают праздные слова...

Я ночью думаю

Ногами,

Чтоб отдыхала голова.

В окошке звёздочки повисли,

Доброжелательно-тихи.

Я разуваю

Орган мысли

И принимаюсь за стихи.

Ты хочешь сказать, как любишь меня,