...Я также видел ежедневно,

как озираются барышники,

как наживаются шабашники

и набиваются загашники,

как, мир упрятавши в наушники,

от рока млеют пэтэушники,

как вяжут лыко трикотажники

и гонят план шарашмонтажники,

как у пивной роятся бражники —

потенциальные острожники,

и как вчерашние биндюжники

колоннами уходят в книжники.

Я вижу часто, как пирожники

кричат, что, мол они — подвижники,

и как, ближайшие их смежники,

тачают бойко стих сапожники.

Чтоб свет над мраком впредь торжествовал,

Прими, мой друг, из рук моих фиал —

Как факел,

к нам дошедший от Петрарки...

(Аркадий Филёв. Старт)

...Я шесть веков его в руках держал

и, честно говоря, уже устал,

хоть флорентиец знал,

кому вручать подарки!

Летит, кружится жизни карнавал...

Смотри, чтобы сосуд не пустовал.

Минует череда веков —

и снова

преемнику, достойному похвал,

ты передашь торжественно фиал,

дошедший

от Аркадия Филёва!

«Боржоми» лучше пить в Боржоми,

И «Ахашени» — в Ахашени.

(Яков Хелемский. В начале седьмого)

Не мысля за великий грех

Знакомство с зельем приворотным,

Жалею, между прочим, тех,

Кто пьёт, к примеру, в подворотне.

Не в том беда, что есть Указ —

На родине напитки лучше.

Я пью в Баку портвейн «Кавказ»,

«Зубровку» — в Беловежской пуще.

Нарезав тоненько лимон

И плед набросив на колени,

Тяну коньяк «Наполеон»

На острове Святой Елены.

Устал! Попробуй-ка, успей —

Звенеть бокалами в Шампани,

А завтра — «Аромат степей»

Пить под Херсоном на кургане.

Здесь надобна такая прыть!

Мотаюсь до седьмого поту,

Но всё ж держусь. Ведь брошу пить —

Придётся ехать на работу.

ЛИПА 4

Я заблудился в Пушкинских Горах.

Висел туман сырой

и непроглядный,

Он скрыл округу пеленой,

проклятый!

И в душу мне закрался

Тайный страх.

(Евгений Антошкин. Возвращаются подснежники)

...Я этот страх

испытывал не раз:

Ведь в Шахматово ездил

и в Тарханы...

Пожалуй,

без усиленной охраны

Опасно там шататься

В поздний час.

В просторной

константиновской избе

Я чем-то был до жути

перепуган.

В Карабиху однажды

ездил с другом —

И там мне стало вдруг

Не по себе.

Сегодня сквозь туман

я брёл межой.

Но вышел Пушкин

и заметил строго:

«Вы, сударь,

перепутали дорогу.

Простите, но вы здесь

Совсем чужой!»

Да, мы не ведали беды,

Когда встречались тут.

О, Патриаршие пруды,

Или, точнее, пруд!..

О, привкус яблока во рту,

О, солнечная дата!...

Я собирался в Воркуту,

Потом ещё куда-то.

Я собирался впопыхах,

Я жил легко и честно.

А ты осталась на прудах,

Растаяла, исчезла.

(Евгении Блажеевский. Тетрадь)

Таких, как ты, хоть пруд пруди,

Известный, Патриарший!

И я без трепета в груди

Летал, как лист опавший.

Командирован был в Оскол —

О, солнечная дата!..

Но попрощаться не зашёл.

Потом уплыл куда-то.

Я, ошущая в пятках зуд

И тягу к непокою,

Спешил на БАМ, КАМАЗ, в Сургут,

Не взяв тебя с собою.

Ещё была Караганда,

Поездка по Алтаю...

Ты, помню, плакала тогда,

А почему — не знаю.

Тебя я бросил впопыхах,

И это было честно.

А ты осталась в дураках

И навсегда исчезла.

Поздним вечером во тьму

Выйду на шоссейку.

Свою милую возьму

Ласково за шейку.

И скажу ей: — Полюби!

Без тебя фигово!.. —

А она: — Хоть погуби,

Но люблю другого.

(Константин Ваншенкин. Жизнь человека)

Сядем ночью под копну...

Пьяный без вина я.

Милой ласково шепну:

«Удавлю, родная!»

Так спокойно, не грубя,

Но с мужскою силой...

Засмеётся: «Я тебя

Отравлю, родимый!»...

Над копной встаёт рассвет.

Комары заныли...

Вот и ладненько, мой свет,

И поговорили...

Я прошагал легко и осторожно

К грибным своим нахоженным местам,

И, словно бы решив: «При этом можно»

Лес вновь запел,

Защёлкал,

Засвистал.

И началось вокруг меня такое!

Кусты мне разом поклонились в пояс,

Захлопали в ладоши лопухи,

И, от восторга сам себя не помня,

Скворец мне песню лучшую исполнил,

А дятел стал отстукивать стихи.

(Артур Вороненко. Земные заботы)

Такого лес не видывал давненько.

Природа будто встала на дыбы!

Ведь сам Артур Исакыч Вороненко

С утра пораньше

Вышел по грибы.

Не задаёт вопросов глупых чибис,

Несут сороки радостную весть,

С медведем

От восторга приключилась

Вошедшая в пословицу болезнь.

Зверушки,

Позабыв про осторожность,

Тотчас к нему со всех пустились ног.

Визжат,

Галдят,

Свистят:

«При этом можно!

Один у нас защитник и знаток!»

Бегом,

Ползком,

Вприпрыжку,

Тихой сапой...

Сплели из дуба лавровый венок.

Какой-то волк своей мохнатой лапой

Помог ему взобраться на пенёк.

Он от волненья стал белее мела,