— Да, это действительно так, — с заметным сожалением подтвердил король. — Лемон, не будете ли вы так любезны посетить нас этим вечером? Мы бы так уютно побеседовали. — Глаза короля сверкнули. — И ваших друзей пригласите. Извините, что не успеваем познакомиться и с вами. Для церемонии обмена именами требуется несравненно больше времени, нежели есть у нас сейчас. Возможно, вечером? — Король взглянул на нас, потом на Лема. Королева тоже, причем нельзя было прочесть выражения на ее лице.

— Простите, ваши величества, — покачал головой Лем. — Сожалеем, но сие никоим образом невозможно. Видите ли, завтра нам предстоит долгая дорога, и… необходимо должным образом подготовиться к пути.

Я слегка обалдел. Эльфийский король, презрев национальные различия, приглашает всю компанию на вечеринку, а Лем отказывается! Мало того, что он отказал королю, — королю! Нет, тот еще спросил нашего мнения на этот счет. Все эльфы тоже вытаращились, несколько стражников от изумления вновь нацелили арбалеты на поэта. Но король строго взглянул на ослушников, и те быстро опустили оружие.

Король выглядел слегка огорченным, но не сердитым.

— Действительно жаль, дражайший Лемон, — сказал он. — Ведь нам так давно не приходилось видеть вас. Вы всегда приносите с собой столь чарующий напиток, — как там он у вас назывался? Сайм Эгуин? — что не всякое древнее вино из моих запасов сравнится с ним. Да и рассказы ваши интересно послушать. Они так полны жизни и действия, куда там эльфийским закомплексованным сказителям… Но ладно. Заходите в любое время, дражайший Лемон. После посещения Обсерватории мы два дня проведем в Куимияа, после чего вернемся в нашу резиденцию. Можете навестить нас и там. Мы скажем стражникам, чтобы вас пропустили. И ваших друзей, разумеется, — король коротко указал рукой в нашу сторону, совсем необидно и никоим образом не пренебрежительно.

— Обязательно, ваше величество, — еще раз поклонился Лем.

— А вы, — король обратился к разжалованному генералу, голос его величества зазвенел от гнева. — Вы сегодня же вечером будете понижены в звании. Я так понимаю, что вам еще рано иметь гордое звание генерала славной эльфийской армии, посему извольте получить еще срок службы.

Генерал вытянулся и отдал честь. Король, не обращая на него более внимания, благосклонно кивнул нам, подсадил супругу в карету, сам встал на подножку и дал сигнал двигаться дальше.

Государственная карета укатила, вместе с ней исчез взвод обученных стрелков. Остались мы, кавалерия Кму и пехота вместе с несчастным Фирандилем. Он бешено смотрел на нас, но не посмел вымещать злобу. Вместо этого эльф яростно зыркнул на Фингонфиля.

— Ты! — заорал он, — ты! Ты должен был меня предупредить!

— Но, ваше превосходительство…

— Да! Я еще твое превосходительство! И буду им до вечера! И до вечера ты получишь пятнадцать плетей и подашь прошение об отставке! А если посмеешь вернуться в гвардию, пожалеешь об этом! Я еще не потерял влияние здесь, понял! Все! Пшел вон отсюда!

Фингонфиль Уриэль побледнел, гордо вскинулся перед генералом и отдал честь. Фирандиль отшатнулся и схватился за клинок, ему, похоже, показалось, что Уриэль собирается напасть. Но тот презрительно усмехнулся, резко, четко развернулся и, чеканя шаг, удалился.

Генерал смотрел вслед, то бледнея, то багровея. Потом, искоса бросив на нас взгляд, отвернулся и скомандовал:

— Строиться. Кавалерия — по коням.

Он явно старался не замечать ухмыляющихся лиц эльфов. Фирандиль держался изо всех сил, понимая: карьера окончена. Мало того, он потерял лицо, будучи повержен, оскорблен и посрамлен одним из этих презренных… смертных. Что может смыть позор? Только смерть. Но Фирандиль еще не готов умереть…

Так, по крайней мере, представил себе его состояние я. Что было на самом деле, не могу сказать. Генерал выстроил солдат и кавалерию, забрался на только-только очухавшегося недоадского коня и увел гвардию прочь.

Мы смотрели вслед удалявшимся эльфам.

— И что, — спросил я, — они всегда так?

— Нет, — ответил Лем. — Не всегда.

— Пойдемте домой, — попросила Жуля. — Это… так печально.

— Да уж, — вздохнул Алкс. — Если б мы не вышли погулять, то два достойных эльфа не сломали бы себе судьбы.

— Почему ты думаешь, что достойных, — возразил я. — Вон как Фирандиль на нас смотрел.

— Суди о разумных не по одному лишь деянию. Фирандиль — герой последней войны. Он возглавлял армию эльфов, пришедших на помощь Арраду во время обороны Райа. Если бы не его помощь, на месте Райа сейчас раскинулись бы шатры кагурок.

— Но… Он такой…

— Да, — печально добавил Лем. — Он возгордился, изменился. Фирандиль — блестящий стратег, тактик. Он был лучшим среди молодых. Но слава помешала. Так бывает. Не следует слишком строго судить его. Кроме того, он пытался обезопасить дорогу для короля эльфов, ведь слишком многие ненавидят его величество. В том числе и среди самих Перворожденных. Нынешняя царственная чета слишком лояльна ко многим нововведениям и вторжению инонародной культуры в национальную культуру эльфов. Поэтому немало тех, кто стремится убрать их с трона, хотя они законные наследники Гилтониэль. А значит, и Харта.

Я промолчал. Видимо, не все так просто в мире, и самые отъявленные негодяи на поверку могут оказаться милыми парнями, которых безумствовать заставляют обстоятельства. Я вспомнил Хрома Твоера. Он как раз вписывался в подобное описание.

— Пожалуй, — добавил поэт, — я подам его величеству эльфийскому королю прошение о прощении Анисанера Фирандиля и возвращении ему титулов и званий. Кто знает, быть может, случившееся преподаст генералу хороший урок, и он излечится от болезненной напыщенности.

— Это было бы так великодушно с вашей стороны, — сказала Жуля.

— О, да! — поддержал Алкс.

— Присоединяюсь, — сообщил я после некоторого размышления. Лем, в конце концов, был прав.

— Я всегда прав, — скромно поведал мне поэт, когда я ему это сказал.

Возвращались назад по основной дороге. Стражники, выпучив глаза, пропустили нас и даже не вмешались в наши тяжелые мысли, потрясенные тем, что кто-то сумел проскользнуть мимо них… Настроение было подавленное. Вернулась усталость. Она навалилась на плечи неслыханным грузом, и я с трудом сдерживал желание прямо тут свалиться и заснуть. Сейчас бы прийти, напиться и завалиться… Нет, даже напиваться не надо, прямо так. Все равно, наверное, будет похмелье, после такого-то утреннего возлияния…

— Это побочный эффект, — объяснил Лем, возникнув рядом. — Некоторое время будет мучить, зато потом все пойдет без него. Все зависит от практики. Сейчас тебе надо просто отдохнуть.

— К чему и стремлюсь, — нехотя ответил я, лениво ворочая языком. Глаза слипались, несмотря на ходьбу. Я с трудом удерживал себя в вертикальном положении. Ощущение, словно снова бреду заледенелый по берегу горной реки навстречу судьбе…

Когда дошли, я извинился, миновал гогочущего над очередной шуткой Лема Серота, поднялся наверх, заперся в комнате и повалился на кровать. Раздеться сил уже не хватило. Я даже не осмотрел помещение на предмет присутствия давешней голой бабы, и только понадеялся, что не проснусь в ее объятиях. Это было бы уже слишком.

Глава 16. Видения

Спал я и видел сон.

Странным и жутким образом смешались образы, промелькнувшие передо мной в течение последних дней. Фальшивая сфера превращалась в глумливую физиономию Фирандиля, начинавшего командовать отрядами кагурок, бравших приступом мрачную черную крепость, вздымающую башни аж до облаков. Серьезное и грустное лицо короля появлялось в небе над крепостью, потом высовывалась его же рука, держащая срубленную голову эльфа, лицом похожего на короля. Вместо глаз у головы были уменьшенные копии здания Обсерватории, а изо рта свисал длинный язык, извивающийся подобно змее. Я содрогался от отвращения, и видение менялось.