Владимир. Сети сплетены весьма тщательно, и кто-то один держит в руках все нити. Кто он — я или ты, Вера или моя матушка?

Нелли (непроизвольно). Пока Элизабет находится в этом доме, мне нельзя раздеваться догола.

Владимир (садится рядом с Нелли, гладит ее по волосам). Вот видишь, Нелли. Теперь все в порядке. Все обрело свой смысл. Ты пришла ко мне в своей самозабвенной облаченности, чтобы мы поговорили обо всем, о чем вот только что говорили. Чтобы мы отнеслись друг к другу именно так, как относились до этой минуты, когда поняли, какой глубокий смысл имела для нас твоя самозабвенная облаченность. Теперь нам все ясно.

Нелли (устало и довольно). Да, Владимир. Мы отлично поняли друг друга. Разговаривать — это самое легкое.

Владимир достает из ящика стола игру в уголки. Они выстраивают фигуры, начинают играть. Время от времени пьют молоко. На улице уже почти совсем светло. На кухне, за галереей, слышно, как Вера тихонько поет и гремит посудой. Нелли, сраженная сном, откидывается на спинку софы. Владимир отпивает глоток молока и в одиночку передвигает фигуры. Затем снова начинает говорить. Тихонько рассказывает спящей Нелли историю.

Владимир. Жила-была няня, и скука мучила ее точно так же, как и детей. Ей совершенно не хотелось играть в обычные игры, которые и самим детям давным-давно надоели. И вот, когда скука совсем ее одолела, няня вдруг сказала: «Ну-ка, дети, давайте играть в подражалки». Дети принялись расспрашивать, что это за игра такая — подражалки. И няня сказала: «Один из вас будет подражать мне, как я хожу, как ничего не делаю, как и что говорю. Затем второй ребенок подражает первому, точно так же, как тот подражает мне, и так далее. Посмотрим, что из этого в конце концов получится у последнего ребенка».

Нелли улыбается во сне.

И няня принялась что-то говорить, и все, что она говорила и как, дети, все до одного, копировали. Няня ничего не делала — и дети, все до одного, подражали ей, как она сидит и ничего не делает. Игра доставляла детям огромное удовольствие. Но няня вскоре устала, потому что больше ничего не могла сделать, не осталось совершенно ничего, что бы дети, все до одного, не скопировали. «Конец, — сказала няня, — подражалки кончены, дети». «Конец, — повторил один мальчик тем же тоном, — подражалки кончены, дети». И дети, все до одного, повторили нянин приказ. Няня поняла, что подражалкам конца не будет. Ведь ничего не выполнялось, было только сплошное подражание. Кошмар безграничного, бесконечного обезьянничанья держал няньку в плену. Как ей освободиться? Единственный выход — крепко уснуть. Так она и сделала. И дети, все до одного, подражая няньке, тоже, один за другим, заснули. К вечеру родители детей вернулись домой со свадьбы. И как же они удивились, увидев всех своих детей крепко спящими, ведь вопреки настойчивым просьбам родителей они никогда не спали после обеда. Родители разбудили няню, которая в крайнем замешательстве уставилась на детей. А дети продолжали спать сладким сном. Родители погладили няню по голове, похвалили ее и подарили ей бутылку шампанского, которую стащили на свадьбе.

Нелли громко смеется во сне. Вбегает Вера. Она не видит Нелли.

Владимир знаками просит ее не шуметь. Идет ей навстречу. Вера говорит шепотом.

Вера. Автомобиль братьев Спаак ждет на улице. Они просят поторопиться.

Владимир. Хорошо. Я сейчас приду. Вера, сообщайте мне обо всем, что происходит в доме.

Вера (немного прослезившись, кивает головой). Храни вас Бог, дорогой господин Владимир. Я так боюсь. Из-за аллигаторов.

Владимир. Ах, эти аллигаторы. Зебры куда страшнее.

Вера (уходит, тихо всхлипывая). Зебры и аллигаторы. Стервятники и змеи. Пустыня и джунгли. Безумие и жажда.

Владимир достает из стенного шкафа две большие дорожные корзины. Снует по комнате, хватает все, что попадается под руку, и швыряет в корзины: бумаги с письменного стола, пепельницу и т. д., выдергивает растения из аквариума, обрывает лоскут занавеси на веранде и отправляет в корзины. Туда же бросает из шкафа Неллины вещи. Словом, задним числом можно будет сказать, что «он прихватил с собой полкабинета». Потом на миг останавливается между корзинами. Взгляд его падает на спящую Нелли. Он подходит к ней, бережно берет ее на руки. Кладет на кровать. Затем раздевает догола. Обнаженная правая рука Нелли свисает с кровати. Владимир задергивает полог кровати. Собирает Неллину одежду, распихивает по корзинам. Достает из шкафа шляпу, застегивает пальто поверх ночной сорочки. Закрывает корзины, поднимает их и идет к выходу. На секунду останавливается посередине комнаты. Затем медленно, с трудом плетется по галерее. Некоторое время царит полная тишина. Потом входит Вера, вносит поднос с завтраком, ставит его на столик возле софы. Замечает беспорядок в комнате, встревоженно смотрит по сторонам. Видит обнаженную руку Нелли и, вскрикнув, раздвигает полог. Нелли лежит на кровати совершенно голая. Вера опускается на колени возле кровати, не в силах успокоиться. С галереи доносятся чьи-то дробные, энергичные шаги. Появляется Элизабет.

Затемнение.

ЗАНАВЕС.

Акт третий

Полдень. Коротко бьют напольные часы. Комната выглядит еще более разоренной, чем ее оставил Владимир. Женщины явно все перерыли в поисках следов Владимира. Теперь все три женщины в состоянии полного изнеможения и некоторой беспризорности. Нелли, подперев голову рукой, лежит поперек ступенек, ведущих в кабинет Владимира. Элизабет сидит на полу, прислонившись к кровати. Лишь Вера сидит в кресле возле софы и пьет чай из чашки, стоящей на подносе.

Нелли. Он немного рехнулся, Владимир.

Вера (отставляет чашку и с изумлением поворачивается к Нелли). Как грустно, когда человек забывает, где верх в нашем мире, а где низ. Ведь тогда и все остальное у него в голове быстро путается.

Элизабет. Дайте мне, наконец, расписание. (Нелли.) Там сидит твой посыльный, ругается и пожирает наш завтрак.

Нелли. Да успокойся ты. В конце спрячешь его в своем кукушкином гнезде.

Вера (плаксиво). Почему никто меня не слушает? Господин Владимир уехал. И строго-настрого запретил мне выдавать, что он уехал в «очень долгое путешествие».

Элизабет. Сейчас же заткни ей рот.

Нелли. Милая Вера, ну как же он мог уехать. Совсем один, без всякой помощи.

Элизабет. С его-то головой.

Нелли. С его-то ногами. Он же без опоры ходить нормально не умеет.

Вера. С ума с вами сойдешь.

Элизабет. Можно ли было вообще выпускать на свободу такую общественно опасную личность, как ты?

Нелли. Как хорошо, что любая угроза убийства, которая звучит из моих уст, воспринимается всерьез. Теперь меня считают способной на все, Элизабет.

Элизабет. Ты его похитила. Украла. А теперь будешь вымогать выкуп у нас, несчастных родителей. Куда ни ступи, повсюду вязнешь в твоих интригах. Скорей бы уж Якоб приехал! Который час? Мне пора на вокзал. (Пытается встать, снова падает на пол.) Сколько ты задолжала Спаакам? Сто тысяч? Или пятьсот тысяч? Ну, погоди.

Вера (тихо, не отрывая от губ чашки с чаем). Если вы сейчас же не замолчите, я вызову полицию.

Нелли. Пускай говорит. Как раз сейчас у меня счастливое мгновение. Я слышу все, что она говорит в моем присутствии, так смутно, будто вспоминаю об этом много, много лет спустя. Будто мои ощущения состарились на полжизни. Да и то, о чем говоришь ты, давно миновало и полузабыто.