Индейцы с уважением и почтением относятся к мужественным врагам, но этот-то белый…

Когда Хайовентха заговорил, он обращался то к Олегу, то к сашемам, старым, но преисполненным достоинства:

— Мои люди должны убедиться, что железо, поразившее Аххисенейдея, не было волшебным. Лишь после этого мы признаем тебя великим воином, Длинный Нож.

— Я подожду, — сказал Сухов. — А не ответит ли мне вождь, где ныне обретается подлый хорёк, по недоразумению носящий имя Бледного Вендиго?

Хайовентха уловил насмешку и презрение в Олеговых словах и ответил в том смысле, что Бледному Вендиго было недосуг ожидать прихода Длинного Ножа.

Он ушёл сам и увёл своих чёрных воинов.

Олег скривил губы:

— Шогодайя[27]!

Вождь встрепенулся, но ничего не сказал.

— Тогда, может, я зря пришёл? — прохладным голосом спросил Сухов. — И Гли-Гли тоже нет в твоей деревне?

— Скво здесь.

— Покажи мне её.

— Ты нам не веришь?! — вознегодовал Хайовентха.

— Ну ты же не поверил в то, что мои подвиги одержаны в честном бою? — резонно заметил Олег.

Вождь не нашёлся что сказать и только руку вытянул, указывая дорогу.

Идти пришлось недалеко.

Обычный «длинный дом», у входа в который сидели рядком старухи-индианки, имевшие весьма большую власть у ирокезов. Настоящие матриархи.

Хайовентха почтительно испросил у бабусек разрешения, те милостиво кивнули и вывели на свет Гли-Гли, живую и невредимую.

— Это ты! — просияла индианка. — Ты пришёл!

Сухов улыбнулся и вскинул повыше свой лук.

Видно его? Должно быть видно…

— Приветствую тебя, Гли-Гли! — сказал он церемонно.

Девушка тоже вернула на лицо чопорное выражение, лишь в глазах её прыгали чертенята.

Хайовентха проводил Олега обратно и ввёл под сень собственного «длинного дома», где горел костёр. Дым вытягивался через дыру в крыше, а вокруг огня лежали медвежьи шкуры.

Вождь сел у костра сам и пригласил Сухова.

В круг у огня попали несколько сашемов, или сахемов, пожилых воинов, победивших немало врагов, а кое-кем из них и отобедавших — в знак почтения.

Скучал Олег недолго. Посланцы вождя на трёх лошадях — больше в деревне не водилось — унеслись в горы и вскоре примчались обратно.

Один из коней вёз на себе печальный груз — мёртвое тело Аххисенейдея.

Женщины тут же подняли вой и крик. Вагономин, вагономин!

^{Вагономин - крик горя}

Хайовентха молча выслушал торопливый доклад молодого воина и отослал его.

Вполголоса переговорив с сахемами и получив их согласие, вождь велел принести калумет из особого шатра священной трубки.

Это была не знаменитая трубка мира, ибо Хайовентха не вёл войну с племенем Длинного Ножа.

Индейцы выкуривали трубку в честь замирения и успешной торговли или в знак принятия неких судьбоносных решений.

Трубку с длинным чубуком, украшенным перьями, вождь лично набил табаком, смешанным с травами.

Втянув в себя дым, он передал трубку Сухову, держа её в обеих руках. Тот почтительно принял калумет, размышляя, не крепок ли индейский табак.

К тому же неясно, что ирокезы добавляют в него…

Но нет, дымок показался ему приятным и сладковатым, как у сигарет «Мальборо».

Выпустив струю к огню, Олег пустил трубку дальше по кругу. Сахемы поглядывали на него одобрительно.

Ритуал не слишком затянулся — выкурили табачок, и всё, обряд окончен.

Молодой воин отнёс трубку обратно в шатёр, а вождь толкнул длинную речь, то и дело переходя с плохо усвоенного «инглиша» на свой родной язык, так что Сухов понимал с пятого на десятое.

Смысл её сводился к тому, что великий воин Аххи-сенейдей сразился с великим воином по имени Длинный Нож и погиб. Однако трубка выкурена, стало быть, инцидент исчерпан.

Что же касается скво по имени Гли-Гли, то вождь не станет её отдавать Длинному Ножу, поскольку женщина была похищена самим Бледным Вендиго.

Стало быть, это его добыча. Разве можно брать чужое?

Тут вождь малость хитрил, путая обычаи бледнолицых и краснокожих.

Заповеди «Не укради» для индейца не существует.

Напротив, удачливый конокрад и грабитель, тот, кто ворует невест, пользуется почётом — и вниманием девушек.

— Бледный Вендиго не просто вор, — подбирая слова, сказал Олег, — он крадёт у своих, а это позор. Он украл Гли-Гли, а я пришёл за нею. Когда я найду Бледного Вендиго, я сниму с него скальп, а пока… А пока, о храбрый Хайовентха, давай меняться. Будем меняться? Я отдам за Гли-Гли две «громовые палицы».

Такое щедрое предложение вызвало немалое оживление среди сахемов, и они начали торговаться.

Сошлись на том, что племя вернёт скво Длинному Ножу за пять мушкетов вместе с порохом и пулями.

Сухов же выговорил для себя «аренду» пары лошадей, чтобы довезти до Потомака Гли-Гли и прочее имущество.

Для этого с бледнолицыми отправится молодой воин Унствита — он и приведёт коней обратно.

Обмен состоялся за воротами деревни.

Олег торжественно передал Хайовентхе пять мушкетов, пороховницы и мешочки с пулями.

Подумав, он подарил вождю шестой ствол.

Впечатлённый, Хайовентха отдарился, вручив Сухову ту самую трубку мира, ещё попахивавшую выкуренным табаком.

Теперь можно было не беспокоиться за обратную дорогу — никто из индейцев не нападёт на отряд, который находится под священной защитой калумета.

Тем не менее отходили бледнолицые в немалом напряге.

Лишь за перевалом все дали волю чувствам.

Акимов вцепился в Гли-Гли, девушка подлащивалась к нему, посылая жаркие взгляды Олегу. Тот с улыбкой погрозил ей пальцем.

— Шикарно! — сиял Виктор, тиская любимую. — Буду должен, конечно же!

— Ну ты даёшь, командор, — восхитился Пончик. — С настоящими ирокезами! Угу… Пр-рывет, Гли-Гли!

— Длинный Нож! — ухмыльнулся Быков. — Звучит как титул!

— Оле! — пророкотал Шанго. Тут слова у ассанте кончились, и он замотал кучерявой головой.

— С повышением, господин командор! — расплылся барон де Сен-Клер и тут же скуксился, вздохнул.

Олег хлопнул его по плечу.

— Мы взяли за смерть Анри хорошую мзду, — сказал он. — Индейцы ещё долго будут петь песни о том бое. Это самое… Давайте-ка шустрее, надоели мне эти тёмные леса да высокие горы!

Усадив Гли-Гли на одного из непарнокопытных, а другого нагрузив оружием, корсары двинулись по тропе на восток.

Индеец, посланный вернуть лошадей, следовал далеко позади, не рискуя приближаться до поры до времени. Ну и ладно.

Сухов глубоко вдохнул. К морю! Наконец-то к морю!

Глава 7, в которой Олег выходит «на субботник»

Вечером на четвёртый день пути ван Хоорн устроился на ночлег у Нанабожо, вождя «коварных мингов». Ирокезы всегда были на ножах с гуронами и чиппева, те отвечали им той же враждебностью.

Но Бледного Вендиго привечали и там и там.

Налопавшись печёной и варёной оленины, Алберт вышел на берег полноводной Огайо.

Река несла свои тёмные воды, далеко на западе сливая их с Миси-зииби.

Завтра утром он покинет «мингов», и ходкие каноэ унесут его. Белых страшит этот край, страна краснокожих воинов.

Меж тем, при условии, что ты хорошо знаешь индейцев, а они хорошо знают тебя, прожить на этих землях можно легко и без особых забот.

Это притом, что добрая треть его верных «чернецов» — индейцы или метисы.

Лёгкие каноэ понесут его вниз по Великой реке и вынесут к владениям испанцев куда быстрее, чем галеоны Олегара де Монтиньи, идущие против течения.

Длинный Нож…

Цепочка ассоциаций замкнулась в кольцо, назойливо кружась в голове.

Когда ван Хоорн покинул селение Хайовентхи, он не сразу двинулся на запад.

Сутки Альберт провёл в горах, отдыхая и охотясь, и этого времени хватило, чтобы Капитан Эш истребил отряд Аххисенейдея и забрал Гли-Гли. Об этом поведал запыхавшийся индейский мальчишка, которого и поджидал Бледный Бендиго всю ночь и целый день.