Все трое сели на передок тендера. Под ними на полу локомотива виднелась небольшая угольная куча. Маусу были видны лишь ноги машиниста. Остальная часть его тела была скрыта крышей. Но прямо под ними, с лопатой в руке, глядя на них снизу вверх, стоял кочегар.

Альдер спрыгнул первым, Маус за ним следом. Оба приземлились на пол локомотива по обе стороны от машиниста. Схаап кубарем скатился вниз и не сразу сумел подняться на ноги. Его «стэн» громко стукнулся о стальной пол. Маус выхватил из-за пояса «вельрод» и, нацелив на кочегара, поводил стволом из стороны в сторону. Перепуганный кочегар выпустил из рук лопату. Та с громким лязгом упала на металлический пол.

Альдер вытащил из-за ремня брюк «веблей», но взводить курок не стал, видимо, не умел обращаться с оружием. Маус шагнул к машинисту, который обернулся лишь на звук упавшей лопаты. Маус сунул ствол «вельрода» ему прямо в лицо, и дуло застыло буквально в дюйме от перепачканного сажей носа.

— Скажи ему, чтобы он не останавливался, — крикнул он Альдеру. Парень перевел машинисту его слова. Тот кивнул и не стал снимать руки с рычага. Маус вытащил из-за пазухи самодельную карту, которую начертил для них Схаап, и указал на отмеченную на ней точку, где железнодорожные пути расходились в разные стороны.

— Скажи ему, чтобы в этом месте он съехал с основного пути! — крикнул он Альдеру.

Альдер вновь заговорил по-голландски, и машинист кивнул. От Мауса не скрылось, как тот скользнул глазами по его плащу. Там по-прежнему красовалась звезда, хотя сам он успел о ней позабыть. Впрочем, она уже перестала давить на него и он больше не чувствовал ее веса. Он потрогал пришитую Рашелью желтую матерчатую звезду и улыбнулся, хотелось надеяться, что своей коронной улыбкой. Теперь это был своего рода знак, подумал он, примерно то же самое, как и быть парнем из Браунсвилля.

Пройсс сидел, уставившись на толстый журнал учета, что лежал раскрытым перед ним на столе. Апрельскую квоту он не выполнил. И проведенная им сегодня акция — не более чем жалкая пародия на настоящее дело.

И тем не менее ему никак не удавалось сосредоточиться. Вместо этого его взгляд скользнул на листовку, которую по его распоряжению напечатали и расклеили по всему городу, с фотоснимком еврейки по фамилии Деккер. Мысль о ней по-прежнему не давала ему покоя, вызывала неприязнь, раздражала.

Пройсс уставился на листовку и закурил. Он курил одну сигарету за другой, зевая между затяжками. Прошлую ночь он почти не сомкнул глаз, но когда уснул, то проснулся от головной боли, вызванной ночным кошмаром. Ему снились горы, снег и партизаны.

— Герр гауптштурмфюрер.

Он поднял взгляд от сигареты. Перед ним стоял Кремпель, держа в руке бело-голубой полосатый саквояж.

— Что такое?

Кремпель не произнес ни слова, просто опустил саквояж на стол. Внутри тотчас раздался лязг, как будто металл стукнулся о металл. Судя по тому, как подпрыгнул его портсигар, сумка была тяжелой.

— Что это?

Кремпель открыл саквояж и, растянув губы в ухмылке, подался вперед. В кабинете было довольно темно, и в первый момент Пройсс увидел лишь какую-то одежду. Чьи-то обноски, подумал он. Но Кремпель запустил руку внутрь и словно фокусник, вытаскивающий из цилиндра голубя, с торжествующим видом извлек из глубин саквояжа револьвер. Револьвер лег на стол рядом с портсигаром. Кремпель вновь запустил руку внутрь, вернее, он запустил ее трижды, и каждый раз извлекал оттуда новый револьвер. На вид оружие было новым, словно только что поступило с оружейного завода.

Полюбовавшись на револьверы, Кремпель возобновил свои экскурсии внутрь саквояжа. На этот раз на стол легли шесть металлических частей. Т-образная железная перекладина, пружина, две небольшие части и две покрупнее, длинные трубки, которые производили впечатление ружейного ствола.

— Откуда у тебя эта сумка? — спросил Пройсс, пока Кремпель пытался собрать части некоего оружия воедино, и взял ее в руки. Английский пистолет-пулемет, так называемый «стэн». Неожиданно Пройссу захотелось выпить. Но его любимого «Пьера Феррана» в баре у него за спиной, увы, его не было.

— Ее нашли в куче лишних сумок вчера на вокзале. Жандармы приказали евреям оставить лишний багаж. Каждому разрешили взять лишь по одной сумке. Там на перроне этого барахла была целая груда. Жандармы, следует отдать им должное, не поленились все пересмотреть. Думаю, они искали деньги, — Кремпель положил «стэн» на стол, подальше от Пройсса. Впрочем, у того не было ни малейшего желания брать его в руки.

Значит, его евреи все-таки сели в поезд. И это была их сумка. Странно, но каким-то образом он упустил эту Деккер. Он сам или де Гроот, этот жирный болван. А ведь голландцу дали ее фото, но он все равно ее упустил.

Пройсс посмотрел на часы. Брумм вчера сказал, что транспорт покинет Вестерборк в одиннадцать утра. То есть три с половиной часа назад.

— Пригоните из гаража грузовики, — велел он Кремпелю. В голове у него уже родился план. Вчера он старался не переходить никому дорогу, но сегодня он хозяин своим действиям. Он поймает эту чертовку Деккер и ее бандитскую шайку. И тогда он сможет забыть о России.

— Пусть приготовят мою машину. Соберите людей. Позвоните в Маастрихт и разыщите де Гроота. Скажите, чтобы он немедленно прибыл сюда вместе со своими подчиненными.

— Так точно, герр гауптштурфюрер, — произнес Кремпель и исчез за дверью.

Пройсс взял телефонную трубку и приказал телефонистке соединить его с комендантом лагеря в Вестерборке. Как назло, в этот день в трубке были сильные помехи.

— Брумм слушает, — раздался голос, причем довольно трезвый.

— Это Пройсс из Амстердама.

— Слушаю вас, герр гауптштурмфюрер.

— Ваш транспорт уже отошел? — Пройсс боялся громко выдохнуть в трубку. Если с отправкой вышла задержка и состав все еще стоит у платформы, это существенно облегчило бы его задачу. Он прикажет Брумму задержать отправку, сам приедет в Вестерборк и пройдется по всему составу, пока не найдет эту Деккер.

Несмотря на помехи, на том конце провода на какое-то мгновение воцарилось молчание.

— Да, гауптштурмфюрер, — наконец подал голос Брумм. — Примерно час назад. А в чем дело?

— Где сейчас может быть состав? — спросил он. — Я имею в виду, точно в данный момент.

Легких решений не предвиделось. Но предотвратить угон все еще в его силах. Если нужно, он готов трястись на машине до самой границы рейха.

В трубке вновь послышались помехи, или шелест бумаг, либо и то, и другое, трудно сказать.

— Гауптштурмфюрер, — произнес Брумм. — У нас возникла задержка с отправкой. Этот транспорт оказался гораздо больше обычного… — и вновь в трубке возникла пауза. — К сожалению, зеленый свет транспортам не дают. То и дело ставят на запасной путь. Этот состав отошел с опозданием и наверняка сбился с графика движения, так что…

— Где он? — рявкнул в трубку Пройсс, чувствуя, как в голове тугим узлом разрастается боль.

И вновь не то помехи, не то шелест бумаги.

— По всей видимости, в Винсхотене, — наконец подал голос Брумм. — Это рядом с границей, всего в нескольких километрах. Или в Хоогезанде, это тоже рядом.

Пройсс нащупал в ящике стола карту и разложил ее поверх оружия. Первым он нашел Хоогезанд, затем Винсхотен. И тот и другой находятся восточнее Гронингена. Три с половиной часа, если ехать на машине.

— У вас есть связь с этим транспортом?

И вновь продолжительная пауза, прежде чем в трубке раздался голос Брумма.

— Нет, гауптштурмфюрер. Я уже вам сказал, что вряд ли состав сейчас на границе.

— То есть вы не в курсе, как происходит его движение?

— Нет, гауптштурмфюрер. Как только он выезжает за ворота лагеря, ответственность за него несет железная дорога. Сначала голландская государственная, затем немецкий райхсбан. Как только состав достигает границ рейха, нам обычно звонят и ставят в известность, но лишь затем, чтобы мы прислали грузовик, чтобы забрать наших охранников.