--Это песня жизни, - и подтолкнув её к двери в дом, сказал - пойдем, а то заболеешь.

Дом встретил их душной, особенно вязкой, после ночной свежести леса, жарой. Лохматый кендер свернувшись в кресле возле камина уютно сопел носом. Орк поглядел на девушку. Ему показалось, что в её глазах промелькнула, казалось бы забытая ненадолго тревога.

--Ложись спать. Завтра нам предстоит трудный рассвет, - видя, как испуг расцветает в её глазах, странной темнеющей тучей, орк закончил:

--До твоего дома две орчьих лиги. Мы пойдем вместе, это выйдет три или четыре. Я не хочу больше давать тебе усыплялку, если употреблять её часто, то она привораживает, а после высушивает мозг.

Думая, что девушка по-прежнему не понимает его, он пояснил:

--Я провожу тебя до твоего дома, к твоему племени. А сейчас отдыхай, тебе потребуются силы.

--А как же твой клан? - удивленно спросила Элия.

--Ты же не будешь рожать мне ребенка? - орк смотрел на Элию немигающими кошачьими глазами, вертикальные зрачки напоминали тонкий фитилек свечи, вокруг которого горело желтое, яростное пламя.

--Нет, но...

--Без "но" - серьезно сказал орк. --Я отведу тебя к твоим сородичам.

--Но почему?! - девушка выглядела совсем растерянной.

--А что бы ты хотела, чтобы я с тобой сделал? Съел? Орки не едят разумных. Снасильничал? Так телесно ты для меня настолько же привлекаешь, насколько я тебя.

--Я не подумала...

--У тебя не было времени, - успокоил её орк. --Время это вообще странная вещь, его или всегда не хватает, или некуда девать.

--То бежит, то тянется... Я тоже замечала, - Элия присела на медвежью шкуру, и наблюдая, как орк достает из стенного шкафа длинные мечи, и какие-то перепутанные веревки, непонятного назначения, спросила:

--А что я так отвратительно выгляжу?

Орк не переставая крутить свои веревки, ответил:

--Как бы тебе попроще объяснить? В общем-то, ты выглядишь так, как положено, выглядеть молодой, здоровой самке человека! Я бы смог привыкнуть к твоему виду, тем более у тебя очень приятный запах...

Он показал свои неприятные, кабаньи клыки и просто сказал:

--Впервые за долгое время, с тех пор как ушел на Черную Луну, мой учитель, я почувствовал, что я не один. Пусть на мгновенье, но мне показалось, что клан со мной. Кем я должен быть, чтобы причинить зло существу, благодаря которому все это случилось?

--Но ведь я же не захотела...

--Ты сделала свой выбор, я уважаю его. Надеюсь, ты простишь мне то зло, что я уже успел причинить тебе. И очень хочу верить, что когда-нибудь, пусть на Черной Луне, наши дороги пересекутся.

Орк посмотрел на Элию и, наконец, спросил:

--А от чего иногда у тебя течет из глаз?

--Ты не знаешь?

--У нас было мало времени. Мой учитель медленно умирал, и неважные вещи оставлял на будущее. Если бы хватило времени. Его не хватило. Я замечал, что у людей такое бывает, но ещё не додумался зачем.

Орк увидел, как девушка вытерла глаза ладошкой и показав зубы сказала:

--Твой учитель был прав - это совсем неважно. У людей бывает иногда...

--Странные вы, люди, существа, - орк разложил веревки, и какие-то дощечки, на столе, сбросив на пол остатки их трапезы вместе с драгоценными камнями.

Он видел, как девушка подняла подкатившийся к ней кристалл и рассматривала его на просвет.

--Камни забери, тебе пригодятся, люди ценят их.

Девушка бросила камушек на пол и, внимательно глядя на орка, спросила:

--Йок, а как же клан? Это твоё... возрождение?

Орк оставил своё занятие и, чертя когтем по столу, сказал:

--Когда я понял, что буду пытаться поднять клан, я решил, что сначала я буду искать ту, что могла бы стать не только Матерью-Возродительницей а... - он помолчал, - теперь всё будет проще. Я найду здоровую, человеческую самку... Которую ослепит блеск камней... Всё просто. Как жизнь.

Орк поднялся и сказал: -- Ложись спать, Элия. Обратный путь будет нелегким. Пошел к входной двери.

--А ты? - тихо спросила девушка.

--Я мало сплю. Мой учитель говорил, что чем дольше идешь путем воина, тем труднее обрести сон. Я буду слушать голос предков, смотреть на закат луны и размышлять...

Орк поднялся и тяжело пошел к двери.

--Йок, а почему ты похитил меня? Или я была первой, кто попался?

Орк оглянулся снова жутко, не по человечески, вывернув голову и, посмотрев Элии прямо в глаза, ответил:

--Ты была первой, кто по-настоящему радовалась жизни. Это настоящий дар, редкий... У других этого не было, - орк потянул тяжелую дверь, ворвавшийся сквознячок, играя, защекотал огонек светильника.

--Была, - вздохнула Элия.

--Есть, - буркнул орк выходя, - если ты научился радоваться даже малому, видеть красивое в обычном, то это уже навсегда! Нельзя разучиться ощущать жизнь душой, а не разумом, как нельзя научившись, разучиться плавать.

Дверь захлопнулась, оставив девушку в одиночестве.

Орк стоя на пороге сделанного им человеческого жилища и смотрел на горящую в небе Луну. Ночь звучала своей странной, загадочной, для непосвященных мелодией. Впервые за долгие лиги ему было спокойно. Тоненькие тропинки судьбы слились в одну широкую дорогу. Теперь всё стало просто, как бой - или да или нет. Выбор был сделан, и все зависело теперь лишь от воли Случая. Подняв лицо к черной Луне, орк запел древнюю боевую песнь клана, и волки вторили ему своими голосами, будто души ушедших бойцов, вселились в их предназначенные для боя с жизнью тела. Над миром горделиво царила Черная Луна - Солнце Проклятых.

V

Элия смотрела на молоденькую, белокурую девочку, что выглядела рядом с её балбесом-внуком совсем ещё крошкой. Ей не замуж выходить, а в куклы играть. Элия вспомнила, что сама родила своего первенца в ещё более нежном возрасте и улыбнулась.

--Ба, это Альма, моя невеста, - почтительно пробасил внучок. Чтобы поцеловать Элии, руку ему пришлось встать на колено. "Да, мальчик вырос" - подумала старушка, целуя внука в колючую макушку, - "время бежит уже не рекой, а лавиной сорвавшейся с горы". А казалось бы давно ли малыш был малюсеньким свертком, орущим все ночи напролет. Сколько ночей она просидела с ним, чтобы снова находящаяся на сносях невестка, отдохнула хоть немного, от его крика... Ох, и пискляво же он кричал... Элия улыбнулась, глядя как внук осторожно двигается, чтобы не задеть какую-нибудь из безделушек, что наполняли маленькую комнату бабушки, осколками воспоминаний о прожитых годах... "Как жеребец, в посудной лавке" - подумалось Элии, - "совсем одичал в своем лесу". "Ну, ничего" - довольно улыбнулась она, внимательно оглядывая девушку всё так же стоящую на пороге, та выглядело трогательно растерянной, - "от такой кобылки не очень-то и захочешь в лес сбегать".

--Проходи, дитя, садись поближе к огню, поболтай со старухой - ласково пригласила Элия девочку.

--Ну какая же вы старуха? - смущенно откликнулась та, и тут же взвизгнула, когда внук пушинкой подхватив её и одним шагом перенеся к камину плюхнул в кресло напротив бабушки.

--Очень строгая и вредная - придав своему голосу скрипучесть, достойную сказочных ведьм, проворчала Элия. И тем же противным голосом прорычала внуку:

--А ну-ка брысь отсюда, охальник! Некуда силушку девать, помоги братьям столы сбивать! Ишь разбаловался, дитятко, понимашь!

Внук глядя на неё насмешливыми, синими глазами, противно-капризным голосом испорченного дитятка пробасил: --Ну, ба... У меня свадьба, завтра, мне силы нужны будут, а ты меня работать сватаешь... Опозорюсь ведь, перед Альмой!

Элия увидела, как засветились розовым ушки девочки и, уже всерьез сердясь, прикрикнула: --А ну быстро отсюда, а то сейчас хворостину каак возьму - не погляжу, что ростом дуб догоняешь!

Изобразив на лице крайнюю степень ужаса, внук бросился к двери, но, уже выскакивая из комнаты, дурашливым голосом проблеял: --Подууумаешь хворостина, меня, вон, Альмин батя дрыном пугал, да и то... Метко пущенный Элией домашний туфель звонко хлопнул об лоб ехидного внука.