— То есть к тебе этот гороскоп не имеет никакого отношения?

— Ни малейшего!

— Тогда позволь задать тебе несколько вопросов для проверки.

Гвендолин задумалась.

— А я имею право в любой момент прекратить эксперимент? — наконец поинтересовалась она. — Да? В таком случае валяй!

Феликс Миллингтон прокашлялся — совсем как профессор перед лекцией.

— Твоя планета?

— Меркурий.

— Любимый цвет?

— Действительно любимых два — черный и коричневый.

Феликс выглядел разочарованным.

— А тут написано: голубой и фиолетовый. — Огонек подозрения засветился в его глазах. — Слушай, а ты часом не читала…

— Не читала! — оборвала его Гвендолин. — В голубом, я выгляжу настоящей доходягой. У меня в гардеробе никогда не было и не будет вещей этого цвета. Я же говорила: это не наука, а статистика…

Она снова села в кресло и опять схватилась за свой журнал.

— Погоди-погоди! — запротестовал Феликс. — Попробуем еще… Ага! А вот тут все точно написано. Козырные достоинства «девы»: пышная грудь и стройные, как у девочек из варьете, ножки.

В ответ послышалось неразборчивое ворчание. Но Феликс, тем не менее, продолжил:

— Кроме того, «дева» методична, точна, трудолюбива… На редкость исполнительный работник… Спокойна, дисциплинированна, аккуратна… Хорошее чувство юмора.

— Это… это правда, — согласилась Гвендолин. — Меркурий — знак самодисциплины, он и отвечает за черты характера. Я действительно аккуратная.

— Где я остановился?.. А, вот! Про здоровье… Здесь рекомендуется хорошенько высыпаться. Про успех… Поздравляю! «Дева» обладает способностью хорошие идеи превращать в звонкую монету. Красота… Бойся солнца, не злоупотребляй им. А ты говоришь — статистика! А вот еще: вскоре ты сможешь насладиться экскурсией на свежем воздухе.

Гвендолин засмеялась.

— Это уже было. Но я предпочитаю спорт в закрытом помещении.

— Гм… спорт в помещении… — Феликс внимательно просмотрел страницу. — Несколько слов о девах-домоседках. Твое обаяние неотразимо для мужчин, но, как самый разборчивый из знаков зодиака, ты никогда не показываешь своих истинных чувств. Впрочем, в самое ближайшее время твоя личная жизнь выйдет из состояния бессмысленного покоя.

— Покоя? — Гвендолин отбросила волосы со лба. — Очередное дурацкое обобщение.

— Любимые места для романтических встреч: в гостиной у камина и… — Феликс выдержал театральную паузу, — в офисе после работы. Эрогенные зоны: соски и внутренняя сторона коленей…

— Внутренняя сторона коленей? — Гвендолин встала, с грохотом отодвинув кресло. — Когда соседский ризеншнауцер примется опять обнюхивать мои ноги, надо будет не забыть прийти в возбуждение.

— Любимый танец — танго, — продолжал читать Феликс.

Молодая женщина скрестила руки на груди, постаравшись не выдать своего удивления. Тут гороскоп не врал.

— А что там сказано про «рыб»? — стремясь говорить как можно равнодушнее, спросила Гвендолин.

Феликс перевернул страницу.

— Так-так… «рыбы». Ну да, все прекрасно. — Он победно улыбнулся. — Благоразумный и отзывчивый. Прирожденный психолог, утонченно сексуальный… Проще говоря, перечисляются все мои добродетели.

— Ага, — сказала Гвендолин с нескрываемым сарказмом, — и те, что упакованы в кейсе, тоже?

Феликс поцокал языком.

— Пора устраивать обед. В «деве» снова просыпается дикость.

— Ах, так! Тогда дикая «дева» удаляется… вместе со своей зубной щеткой.

Гвендолин схватила сумочку и под оглушительный мужской хохот выскочила из комнаты.

Спустя четверть часа дверь дамской комнаты затряслась под ударами кулака. Гвендолин оторвалась от зеркала и поспешила открыть дверь.

— Ты что, с цепи сорвался? — выпалила она возмущенно.

Феликс скорчил забавную физиономию.

— А где же хваленое чувство юмора, отличающее представителей семейства «дев»?

— Оно оттачивается в тиши и уединении.

— А я тем временем изнемогаю от скуки. — Феликс поймал ее за запястье и почувствовал странное облегчение. Приободрившись, он продолжил: — А у меня беда: закончились двадцатипятицентовые монеты, так что твоя очередь угощать обедом. Гони четвертаки, Гвендолин!

Ее звонкий смех был ему как бальзам на Душу.

Обследовав карманы шубки и дно сумочки, она извлекла горсть мелочи и шесть долларовых банкнот, которые автоматы легко превращали в разменную монету. Упаковки с бутербродами, молоком, чипсами и пирожными, словно по волшебству заполнили стол.

— Всего лишь третья совместная трапеза, а я уже позволяю тебе покупать еду, — заметил Феликс, открывая пакет молока. — Попробуй сказать после этого, что я не либерально мыслящий человек.

— Тебе так важно, чтобы я подтвердила твое заключение? — поинтересовалась Гвендолин, уминая чипсы.

Феликс только хмыкнул и отвернулся.

— Кстати, — подняла она брови. — Как там прогноз погоды?

— Тебе повезло, что ты сидишь в теплом месте и в хорошем обществе. Твой район остался без электричества.

Молодая женщина покачала головой и пробормотала:

— Замечательно.

— Кстати, — спросил Феликс, — почему ты живешь в отдельном доме?

— Мне нравится свобода, которую дает дом. В квартире становится как-то не по себе. Звуки шагов над головой, голоса за стенкой создают ощущение тюремной камеры. — Гвендолин стряхнула соль с пальцев. — Как ни удивительно, но именно тетя Матильда настоятельно рекомендовала мне жить в доме.

— Опять тетя Матильда. И как я только не догадался! Старая дева даже из могилы контролирует твою жизнь. Наверняка дом — копия ее самой, и после смерти тети ты не выкинула из него ни одного самого ветхого предмета обстановки.

— Ты потрясающий человек, — покачала головой Гвендолин. — Мое уважение к твоим психологическим дарованиям возрастает с каждой минутой. Интересно услышать, как ты представляешь себе мой дом.

Феликс с минуту изучал ее.

— Судя по адресу, район старой застройки… Наверное, дом с террасой довоенной планировки. Забитый мебелью наподобие викторианской: набивка из конского волоса, вязаные салфеточки, шелковые оранжевые абажуры на настольных лампах. Старозаветная ванная комната, никелированные краны позапрошлого века. Старомодный радиоприемник, всем своим видом умоляющий выбросить его на свалку. Лопата у крыльца, чтобы расчищать снежными зимами дорожки. Так?

— Здорово! — Гвендолин всплеснула руками и театрально возвела глаза к потолку. — Ты угадал даже цвет абажуров!

Она запустила пальцы в свои кудри и посоветовала:

— Боюсь, ты ошибся в выборе профессии. Тебе стоит снова поступить в университет и прослушать курс психологии. А еще лучше иди в цирк: будешь за деньги читать чужие мысли.

Феликс раздулся от самодовольства как павлин. И Гвендолин поспешила сменить пластинку, чтобы невзначай не проговориться и не испортить всю игру.

— А ты? Где ты живешь, Феликс Миллингтон?

— На берегу Мичигана, в Экстоне. Чудесный городок, своего рода коммуна. Будки охранников, садовники, минеральные ключи, бассейн, теннисный корт. Поле для игры в гольф, пристань для катеров и яхт.

— И дом у тебя, надо думать, похож на сдвинутые вместе книжные шкафы, плюс огромные кресла внутри, шикарные диваны. И всюду валяются клюшки для гольфа…

— Слушай, это еще вопрос, кто из нас психолог! — Феликс открыл коробку с мороженым и предложил ее Гвендолин. — Я приобрел дом, построенный по проекту, получившему первую премию на конкурсе. Отделкой занимались профессиональные дизайнеры, а я только прикупил немного мебели.

Гвендолин выбрала рожок с ванильным мороженым и лизнула его своим розовым язычком. У Феликса тут же все заныло внутри от острого желания поцеловать свою гостью.

— Ты что-то сказал? — подняла на него глаза Гвендолин.

— Я?.. Н-нет, я пытаюсь понять, что заставляет тебя жить в этом своем музее.

Бедная тетя Матильда! Музей больше похож на дом, чем все эти современные коробки для жилья. Гвендолин усмехнулась. Наверняка тетя ворочается сейчас в гробу, не имея возможности, осадить зарвавшегося самоуверенного прорицателя… Но всему свое время, дорогая тетя Матильда, всему свое время.