Самые приятные воспоминания о художнике сохранил и Достоевский. Дважды он внес в свои записные тетради его адрес:

"В Москве, против Почтамта, Училища живописи, Василий Григорьевич Перов"[275].

А когда осенью того же 1872 г. Достоевский приехал в Москву, он навестил художника и вместе с ним осмотрел галерею Третьякова.

Вот что писал Достоевский жене 9 октября:

"Вчера заезжал к Перову, познакомился с его женою (молчаливая и улыбающаяся особа). Живет Перов в казенной квартире, если б оценить на петербургские деньги тысячи в две или гораздо больше. Он кажется богатый человек. Третьяков не в Москве, но я и Перов едем сегодня осматривать его галерею, а потом я обедаю у Перова"[276].

Полгода спустя — в марте 1873 г. — Достоевский, посетив в Петербурге выставку картин русских художников, отобранных для отправки на Венскую всемирную выставку, напечатал по этому поводу статью в "Дневнике писателя", в которой тепло отозвался и об известном произведении Перова "Охотники на привале". Считая, что это одна "из понятнейших картин нашего национального жанра", писатель, кратко описав ее, воскликнул: "Что за прелесть!" (XI. — 73)[277].

В той же статье Достоевский писал:

"Портретист усаживает, например, субъекта, чтобы снять с него портрет, приготовляется, вглядывается. Почему он это делает? А потому что он знает на практике, что человек не всегда на себя похож, а потому и отыскивает главную идею его физиономии, тот момент, когда субъект наиболее на себя похож. В умении приискать и захватить этот момент и состоит дар портретиста" (XI. — 78).

Здесь, несомненно, отразились впечатления писателя от работы Перова над его портретом.

А еще год спустя, работая над романом "Подросток", Достоевский, все еще находясь под впечатлениями портретных сеансов Перова, высказал словами одного из персонажей романа такую мысль:

"В редкие только мгновенья человеческое лицо выражает главную черту свою, свою самую характерную мысль. Художник изучает лицо и угадывает эту главную мысль лица, хотя бы в тот момент, в который он списывает, и не было ее вовсе в лице" (VIII. — 387).

26 декабря 1872 г. в петербургской Академии художеств открылась вторая Передвижная выставка, на которой был экспонирован Перовский портрет Достоевского. Все авторы статей о выставке расценили это полотно как выдающееся создание русской портретной живописи. Вот некоторые отзывы о портрете в статьях, посвященных второй Передвижной выставке:

"Что касается Перова, то лучшим, даже безукоризненно хорошим из всех присланных им портретов, следует признать портрет г. Достоевского: свободная посадка фигуры, удачно схваченное выражение и мастерская лепка лица соединились здесь с естественностью и свежестью колорита, с этим важным условием всякой, а тем больше портретной живописи, не всегда покорным г. Перову" (из статьи В. В. Стасова в "С.-Петербургских ведомостях")[278];

"Портреты любимых отечественных писателей, сделанные лучшими художниками, — чему подал пример, если не ошибаемся, г. Ге — это весьма желанная иллюстрация к их произведениям, особенно когда эти портреты так осмысленны и схожи с подлинниками, как портреты Некрасова и Салтыкова работы г. Ге, и портрет Достоевского кисти г. Перова. Последний — вместе и картина. Такой свежей, мягкой и тонкой живописи, при поразительном сходстве и глубокой верности в передаче характера, не только личного, но и литературного, мы не встречали до сих пор у г. Перова, да и вообще находим редко у наших портретистов. Автор "Записок из Мертвого дома" сидит, сомкнув руки на колене, погруженный в безвыходно-скорбную думу <…> Да, портретной живописи, когда за нее берутся истинные таланты, удается иногда расторгать свои тесные границы <…> Если бы г. Перов написал один такой портрет, как Достоевского, то его следовало бы уже признать настоящим художником" (из статьи П. М. Ковалевского в "Отечественных записках")[279];

"Портрет Ф. М. Достоевского поражает <…> простотою и задушевностью: романист так и вылился из-под кисти Перова, без прикрасы (как Погодин) и не рисуясь в позе (как Тургенев). В этих портретах г. Перов поднялся (особенно в последнем — Достоевского) на высоту, доступную немногим из русских портретистов" (из статьи П. Н. Петрова в "Биржевых ведомостях")[280];

"…Особенным сходством, типичностью и удачно выбранной обстановкой отличаются портреты М. П. Погодина и Ф. М. Достоевского <…> Сгорбленная, худощавая фигура автора "Записок из Мертвого дома", в сером пиджаке, с болезненным взглядом, впалыми щеками и болезненною же выразительностью всего лица, производит немалое впечатление на зрителя. По художественному воспроизведению характера и необыкновенно верному колориту — это едва ли не самый лучший из всех когда-либо появлявшихся в залах Академии портретов" (из неподписанной статьи в "Ниве")[281].

"Очень хорош <…> портрет Достоевского, в бледном и болезненно-утомленном лице которого отражается то нервное и напряженное настроение, которым проникнуты все произведения этого автора" (из неподписанной статьи в "Новом времени")[282];

"Перов высоко поднялся теперь в портретном роде, и изображение Ф. М. Достоевского — творение во всех частях капитальное" (из неподписанной статьи во "Всемирной иллюстрации")[283].

Еще девять газет — столичных и провинциальных — из числа выступивших со статьями о второй Передвижной выставке дали восторженную оценку Перовскому портрету Достоевского.

В Москве портрет экспонировался на третьей Передвижной выставке, открывшейся 2 апреля 1874 г.

Вот что писал Г. Г. Урусов об этом произведении:

"…В портретах г. Перов, по-прежнему, не имеет соперников. Портреты гг. Бородаевского и Достоевского составляют истинное украшение не только разбираемой нами выставки, но и вообще области родного искусства. Особенной силой отличается портрет г. Достоевского. Портрет этот, не говоря уже о сходстве и внутреннем выражении, совершенно живое тело, — красок нет следа"[284].

Четыре года спустя — в 1878 г. — портрет был показан на Всемирной художественной выставке в Париже. Но до отправки туда отобранных произведений, они были предварительно экспонированы в петербургской Академии художеств.

В обзоре этой выставки критик А. Ледаков писал:

"Хороши также портреты г. Перова с гг. Бессонова и Достоевского. Блестящий колорит, всегда верный натуре, рельеф, верная передача характера изображаемого были всегда присущи даровитой кисти г. Перова, а в последних портретах все это сказалось еще сильнее"[285].

Отзывы иностранной печати о парижской Всемирной художественной выставке не изучены, если не считать появившейся тогда же в пяти номерах "Нового времени" обширной статьи В. В. Стасова "Наши итоги на Всемирной выставке", в которой цитировались некоторые высказывания зарубежных журналистов об экспозиции русского отдела[286]. Лишь в двух из этих откликов упоминается портрет Достоевского: в статье Поля Манца в газете "Temps" говорилось, что портреты Крамского (Льва Толстого, Григоровича, Шишкина), Перова (Достоевского) "отличаются своей фактурой и особенно оригинальностью; ни один не выполнен ординарно"[287]; по словам Стасова, "хвалит портрет Достоевского" в газете "Independence Beige" Жюль Кларти.