Но когда Инсаф поведала ему вторую часть сна о поднявшемся в небо облаке пыли, в котором словно растворились Ризк, Исмаил и Тауфик, лицо шейха сделалось очень серьезным и глаза расширились от страха. Он как-то нервно хихикнул и, наклонившись, зашептал ей на ухо:

— А об этом ты никому не рассказывай — так будет лучше. Понимаешь, не всякий сон можно толковать. Одно могу тебе посоветовать. Сходи на могилу Масуда, святого нашего угодника, и почитай там первую суру «Фатиху» — это наверняка поможет тому, чтобы сбылась первая часть твоего сна. А о второй части старайся не вспоминать и никому не рассказывай. Она только все дело может испортить.

Инсаф послушалась совета шейха. Прямо от него направилась к могиле святого угодника. По дороге ее нагнала Тафида. Узнав про сон, девушка открыла ей свою душу.

— Ах, тетя Инсаф, если бы ты знала, сколько раз я видела Салема во сне! Да сохранит аллах его молодость и вернет всех живыми и здоровыми в деревню! Клянусь пророком, тетя Инсаф, не далее как вчера я видела Салема во сне. Он шел по полю, прямо по зеленой пшенице, в зеленой абе, а на щеке у него было пятнышко крови. Я бегу ему навстречу в шелковом розовом платье с белыми цветами в руках. Бегу, а у самой сердце бьется, вот-вот выскочит. Потом бросилась к нему и давай его целовать — и вдруг пятнышка крови как не бывало. Зеленая аба спала с его плеч совсем как простыня на новобрачное ложе…

Тафида покраснела, не решившись, видно, досказать свой сон до конца, и замолчала. Умм Салем, обняв девушку за плечи, с глубоким вздохом произнесла:

— Пусть аллах поможет нам, чтобы сон твой сбылся. Да благославит он вас с Салемом и всех нас и сделает наши дни счастливыми!..

Подойдя к могиле святого угодника, Инсаф и Тафида опустились на колени и, взявшись руками за железные прутья забора, которым был обнесен маленький холмик, горячо, со слезами начали молиться. Да поможет святой Масуд сбыться сегодняшнему сну Инсаф. Пусть Салем и его друзья вернутся в деревню, и тогда Инсаф и Тафида до конца своей жизни будут носить сюда свежую воду, чтобы здесь, у могилы угодника, каждый путник мог утолить свою жажду.

Когда они вошли в деревню, народ уже начал сходиться к мечети, спеша занять лучшие места на праздничной молитве. Перед домом цирюльника, как обычно, собралась группа молодых парней и девушек, приехавших на пятницу домой из города. К ним присоединялись девушки и ребята из деревенской школы.

Цирюльник, выскочив на улицу и наткнувшись на них прямо у дверей своего дома, недовольно проворчал:

— Ну чего опять столпились? Чем чесать тут языками, лучше бы шли в мечеть.

— Успеем, — огрызнулся один из парней, Адли. — А ты чего так разогнался, уста? Боишься опоздать?

— Конечно… Это тебе не футбольный матч, опаздывать грешно.

— Давай, давай, поторапливайся, уста! — бросил ему вдогонку парень. — Только чью проповедь ты там будешь сегодня слушать? Уж не устаза ли Абдель-Максуда?

Цирюльник остановился. Посмотрев на ребят, покачал сокрушенно головой и побрел в сторону мечети вдруг отяжелевшей походкой.

— Надо что-то предпринять, ребята! — решительно заявил Адли. — Может, и нам пора сказать свое слово в защиту земляков? Ведь нас считают в деревне образованными… Значит, мы должны пример показывать. По-моему, и мы должны занять какую-то позицию в этом деле.

Другой парень, тот, что не расставался с транзистором, в ответ только пожал плечами и переключил приемник с волны, где читали Коран, на другую, где передавали инсценировку из жизни современных феллахов.

— Оставь, лучше уж слушать Коран, чем эту сказку. У нас есть свой такой театр, только все в нем происходит иначе.

— А ты хочешь, чтоб в театре было как в жизни? И по радио передавали жужжание навозного жука? — с ехидством заметил Адли.

— Тогда уж лучше слушать футбол! — предложил еще кто-то.

— Хватит вам дурака валять! — сказал Адли. — Поговорим о более серьезных делах!

— Брось ты строить из себя вождя! — отмахнулся хозяин транзистора. — В самом деле, почему бы не послушать футбол? Сегодня должен быть интересный матч.

— А для тебя, видно, важнее футбола ничего в жизни и нет. Даже с собрания, где решалась, можно сказать, судьба нашей деревни, ушел слушать матч между «Ахали» и «Замалеком»!

— Что ж, вы теперь всю жизнь мне об этом будете напоминать? Можно подумать, я один интересуюсь футболом. Вы же все хотели послушать этот матч. Просто я был честнее и смелее вас — не побоялся признаться в своей слабости. А ты, Махмуд, первым ко мне подбежал после собрания узнать, какой результат. Все болел за свою паршивую «Ахали»…

— Ты уж лучше заткнись! Во всяком случае, «Ахали» не чета твоему «Замалеку». Она всегда показывает настоящий футбол. А в матче всякое может случиться — бывает от судей больше зависит, чем от игроков.

— Не пора ли все-таки переменить тему разговора? — снова вмешался Адли; разгорающийся спор грозил перерасти в ссору. — Я считаю, что мы, будучи образованным авангардом деревни, должны не только выработать свою позицию, но и активно вмешаться в это дело. Позиция, по-моему, у всех нас одна: мы решительно против незаконного ареста наших земляков. В создавшейся обстановке мы должны в первую очередь выяснить, кем является на самом деле этот представитель из Каира, кто стоит за его спиной и от чьего имени он действует. А действия его явно направлены против социализма в деревне. Нельзя с помощью запугивания и террора строить социализм. Недавно я прочел книгу об опыте социалистического строительства в других странах, там прямо говорится, что люди, которые покушались на права народа, в конечном итоге играли на руку врагам социализма. Какие бы высокие посты они ни занимали, какую бы основу ни подводили под свою политику, своими действиями они практически мешали процессу развития социализма во всем мире. Не случайно в ходе последующей борьбы они были полностью разоблачены как чуждые социализму элементы. Нельзя никому позволять убивать у людей веру в социализм. Враги свободы — это враги социализма. Ведь социализм строится для народа. Народные массы составляют его опору. Свобода, которой пользуется народ, становится самым надежным оружием социализма, а справедливость — его самым прочным щитом. Без свободы и справедливости не может быть социализма. Без них он как птица без крыльев. Так говорит наш президент Гамаль Абдель Насер.

Аплодисменты заглушили последние слова Адли. Послышались одобрительные возгласы и здравицы в честь президента. Примеру ребят последовали и девушки, стоявшие отдельной группкой здесь же, у дома цирюльника.

И вдруг, словно вынырнув из-под земли, возле группы девушек возник Тауфик Хасанейн.

— Чего раскричались? Чего раскудахтались как наседки? Нет на вас управы! И куда смотрят ваши отцы? Не стыдно вам тереться около этих петухов?..

— А тебе какое дело, Тауфик? — бойко отпарировала одна из девушек. — Это тебе должно быть стыдно говорить непристойности! Иди своей дорогой!

— Не обращайте вы на него внимания! — посоветовал и Адли. — Итак, я предлагаю и в уездной и в нашей деревенской школе вынести этот вопрос на обсуждение комитетов социалистического союза молодежи и привлечь к нему внимание других комитетов и организаций. Пора, по-моему, переходить от слов к делу. А то мы до сих пор больше ябедничали друг на друга да жаловались на учителей, как будто нет более важных вопросов, которые волнуют наших родителей и весь народ. Мы не должны забывать, что студенты и учащиеся в Египте всегда были застрельщиками патриотических выступлений и демонстраций.

— Это все верно, — опять заговорила та девушка, которая только что отбрила Тауфика. — Но ведь школьные комитеты должны заниматься чисто школьными делами, они не имеют права касаться общих проблем.

— Что же, по-твоему, мы не дети своего народа? Не те же феллахи? Неужели нам безразлична жизнь наших отцов, их судьба? Разве не должны мы защищать их интересы?

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы, и опять прорезался пискливо-скрипучий голос Тауфика, подошедшего теперь ближе к группе парней: