Здесь многое поучительно, многое заставляет читателя подумать о жизни, о том, как иногда она ломается, как человек, поскользнувшись сначала на каком‑то пустяке, сходит, сам того не замечая, с избранной им тропы и попадает в болото. И в этом — ценность того большого семейного романа, который написал Эрве Базэн.

Но не только в этом. Подтекст романа — отнюдь не навязчивый, но весьма убедительный — напоминает нам о социальной подкладке беды несчастной семьи Бретодо: ведь в конечном счете первопричина их беды — тот образ жизни, который сделал поистине невыносимым существование Абеля и Мариэтт, и общественный строй, породивший этот образ жизни.

И сама логика литературного творчества, которое в представлении Эрве Базэна является инструментом действия и борьбы, подтолкнула его к тому, чтобы немедленно вслед за «Супружеской жизнью» взяться за написание нового, социально — философского романа «Счастливцы с острова Отчаяния», о котором я упоминал выше. «Тут я поддался желанию обратиться к большим идеям, прежде чем я снова займусь тематикой личной жизни», — заявил Базэн в мае 1970 года, поясняя свой новый творческий замысел.

В основу этого романа положен весьма интересный реальный факт. Далеко — далеко в южной части Атлантики, в одиннадцати тысячах километров от Франции и в трех тысячах километров от ближайшей суши — Африканского материка, лежит крохотный островок Тристан — да-Кунья. Там, у подножия вулкана, в 1815 году английские власти поселили капрала и трех солдат, — этот крохотный гарнизон должен был следить за подступами к острову Святой Елены, куда был сослан Наполеон.

После смерти Наполеона этих солдат забыли. Они жили там трудной жизнью. К ним присоединилось несколько моряков с кораблей, потерпевших крушения у негостеприимных берегов Тристана — да — Куньи. Потом из Африки приехали женщины. Создались семьи. Крохотная колония медленно росла: к 1961 году на острове было уже двести шестьдесят четыре жителя. Они жили как община первобытного коммунизма — все у них было общее, все жители были равны. Единственный закон, который регулировал отношения колонистов, гласил: «Да не поднимется здесь никто выше кого‑либо другого». У них не было ни начальства, ни полиции. Люди сажали картошку на склонах потухшего вулкана, разводили овец, охотились на птиц, ловили лангустов, которых очень много у берегов этого острова.

— Жизнь обитателей Тристана — да — Куньи была все же очень сурова — недаром с давних времен его прозвали Островом Отчаяния. И все же люди, населявшие его, привыкли к этой суровой обстановке и даже были по — своему счастливы — ведь их никто не угнетал, — рассказывает Базэн. — И вдруг в 1961 году грянула катастрофа: вулкан пробудился и потоки раскаленной лавы полились к морю, сметая все на своем пути. Жителей острова едва успели эвакуировать. Их вывезли в далекую Англию, которая теоретически считалась их родиной. И что же? Произошел весьма интересный и поучительный социальный феномен. Хотя колонистов с Острова Отчаяния встретили с большой помпой — это была большая сенсация, еще бы — на родину вернулись люди, жившие как в самые — самые стародавние времена, — и газетчики, социологи, благотворители ходили за ними толпами, — колонисты с Тристана — да — Куньи не ужились в современной Англии; и едва пришло известие о том, что вулкан угомонился, они тут же дружно потребовали, чтобы их отвезли обратно.

Возник большой скандал, но островитяне настояли на своем, и их отправили восвояси…

Вначале Базан отнесся к этой истории просто как к любопытному факту: дескать, еще один пример того, как трудно дается людям, живущим по старинке, приспособление к современной цивилизации. Но памятные майские события 1968 года во Франции, когда миллионы рабочих, служащих, студентов — и прежде всего молодежь — взбунтовались против порядков, устои которых кое — кому казались незыблемыми, заставили его посмотреть на историю непокорных жителей Острова Отчаяния по — другому.

— Я себе сказал, — говорит он, — посмотри‑ка, это очень поучительно. Ведь жители Тристана по своему образу жизни и философии — это как бы наши прапрадеды, и вот все произошло у них так, как если бы наши прапрадеды сказали «нет» нашему обществу задолго до того, как это сделали их праправнуки. И я отправился в путешествие — сначала поехал в Англию, чтобы собрать сведения о том, как там встретили жителей Тристана — да-Куньи, потом совершил невероятно долгое и трудное путешествие к ним самим. Они уже начали восстанавливать свой поселок, возрождать прежний образ жизни. Но вот что любопытно: молодежь, познакомившаяся в Англин с благами современной техники, не сочла нужным от них отказываться. Сохраняя свои традиционные моральные ценности, островитяне теперь осваивают современную технику, и комбинация эта чрезвычайно поучительна…

У Базэна нет готовых ответов на сложные вопросы, которые возникли перед ним, когда он посетил эту первобытную коммуну, вооруженную современными средствами производства, но живущую по законам далеких предков: у них до сих пор нет денег, они живут обменом, у них по — прежнему нет полиции и нет грабежей и даже мелкого воровства. Если кто‑либо заболел, соседи безвозмездно обрабатывают его поле; если человек состарился и у него нет детей, за ним ухаживают сообща. И между прочим, — замечает Базэн, — эти люди в подавляющем большинстве своем нерелигиозны — лишь четверть из них молится богу…

Писатель был глубоко заинтересован удивительной историей «счастливцев с острова Отчаяния». Его книга, как сам он говорит, — это «соединение репортажа с философской сказкой». В поисках социальных корней заинте-

ресовавшего его явления он довольно близко подходит к истине.

«Дело не просто в том, что мы злоупотребляем техническим прогрессом, — говорил он в апреле 1970 года, беседуя с корреспондентом газеты «Франс — суар». — Не так уж важно, что мы берем у современной техники больше, чем нам необходимо. Дело в самом образе нашей жизни, в том, как мы обращаемся со стариками, с детьми, дело в том — скажем это со всей откровенностью, — что в нашем обществе отсутствуют моральные ценности. Вот почему эти люди, столкнувшись с ним, предпочли вернуться на свою суровую землю, решительно отбросив разлагающийся Запад».

Один из героев его романа, осуждающий этот «разлагающийся Запад», говорит: «Все бегают, все кричат, все дрожат при мысли о времени, о деньжатах, о хозяине, все топчут друг друга, все говорят только об отпуске, о пенсии, о субботних загородных поездках». И писатель Андре Стиль, рецензируя в «Юманите» новую книгу Базэна, заметил в этой связи:

«Слово «хозяин» произнесено. И хотя даже такие проницательные наблюдатели, как жители Тристана, которым все было внове, не смогли разобраться в сложных проблемах политической экономии, они все же поняли суть всего: в этом обществе эксплуатируют трудового человека».

Другой герой романа, полемизируя с теми, кто считает, что во всем виновата гипертрофированная техника, не оставляющая человеку места на земле, заявляет: «Техника одинакова — ив Лондоне, и в Москве. Но вы знаете, как и я, что там и здесь ее используют по — разному».

Жители Тристана — да — Куньи еще не дошли до понимания законов классовой борьбы. Как справедливо заметил критик журнала «Экспресс» Матье Гале, «кажется, что эту историю начал Руссо, продолжил Вольтер, а закончил Даниэль Дефо. Мы видим вначале героев Руссо — «людей в естественном состоянии», потом героев Вольтера — «Гуронов», которые вершат беспощадный суд над цивилизацией, и, наконец, современных «Робинзонов», избравших хорошо обустроенное одиночество».

И все же этот интересный и самобытный роман Базэна, которому он сам придает особое значение как этапному произведению в своем творчестве, заставляет читателей подумать об очень многом.

Ну вот, а сейчас Эрве Базэн — снова за письменным столом: он работает над новым романом из серии «Семья Резо». Читатели с нетерпением ждут рассказа о судьбах героев, с которыми они познакомились почти четверть века тому назад и которые росли и развивались, каждый по — своему, вместе с писателем.