В нашем примере обморок может быть заменен более продолжительным летаргическим сном. Впрочем, тут ряд светлых промежутков сознания (ввиду их близости, или, вернее, ввиду сохранения тела) составляет одно целое, чего нет в нашей вечной жизни (т. е. там более разницы между жизнями, вследствие их многомиллионного удаления по времени).

Мы каждый день видим сны, не имеющие между собою связи. При каждом сне мы не помним ни жизнь, ни предшествовавших снов. Этот пример лучше, реальнее изображает вечную жизнь, только надо мысленно действительную жизнь днем, при бодрствовании, заменить промежутками небытия, или обморочного, бессознательного состояния. Но и в одну ночь мы можем видеть ряд снов, не связанных между собою, – с промежутками бессознательного состояния неизвестной продолжительности. Этот пример ближе всего к истине, или лучше всего изображает (только в миниатюре) действительность, или вечную жизнь духа.

Умирая, человек переходит в другую жизнь без всякого (для умирающего) промежутка, хотя этот промежуток, в абсолютном смысле, может длиться миллионы лет. Все равно рано или поздно жизнь наступает, потому что время бесконечно и должно когда-нибудь привести к жизни и ощущению. Время бесконечно. Это самый щедрый дар природы. Сколько вам нужно веков для получения воплощения? Столько-то дециллионов в дециллионной степени! Извольте, берите! Природе его не жалко. Она может вам дать сколько угодно таких промежутков. Таким образом, неизбежна вечная и индивидуально непрерывная жизнь.

Если предположить, что молекулы Земли, а вместе с ними и их сущность (или духи), благодаря силе тяготения, – остаются всегда на своей планете, то легко себе представить, в чем состоит бесконечная жизнь существа (или, точнее, бесконечная жизнь духа) не планете.

Решая вопрос относительно настоящего времени, когда Земля населена такими-то и такими-то животными и растениями, мы скажем, что и атом (дух-неделимое) живет их жизнью последовательно… Жизнь в неорганизованной материи проходит как обморок, в растениях и низших существах, по всей вероятности, – как глубокий сон, жизнь в насекомых и тому подобных существах – как неясный сон, сопровождаемый легкими уколами страданий смерти и подобными же моментами более слабых положительных ощущений (радости). Жизнь в высших животных мало сознательна, но тягостна и не желательна.

Животное не знает и не думает о смерти: оно бессмертно, несмотря на свою глупость, потому что мысль о небытии не приходит ему в голову. Но оно не ошибается, как ошибается начинающий мыслить грубый еще разум человека, мучимый напрасно страхом смерти и небытия.

С этой стороны животное счастливо. Малый разум ребенка или животного не говорит ему о смерти, средний разум человека – также, разум и знание ученого восстановляют смерть, а высший разум ее окончательно уничтожает.

Страх смерти у человека образовался естественным подбором. Те, которые его имели, в тяжелые минуты жизни избегали самоубийства и, значит, продолжали род. Но естественный подбор у некоторых избранных вырабатывал и пренебрежение к смерти, т. е. храбрость, которая тоже давала преимущество в борьбе, а стало быть и в существовании. Зато храбрые более склонны к самоубийству. Последнее часто бывает не только результатом страдания, безвыходного положения, но и признаком благородного чувства храбрости. У многих оно только в зачатке. Напротив, господствует страх смерти, который и поддерживает даже самую несчастную жизнь. Но от смерти, конечно, удерживает и боязнь смертных страданий, загробные потемки, могила, гроб, несуществование или суд и ответственность. Вот эти-то последние страхи, хотя и полезны для продолжения жизни, но напрасны. Они выработаны естественным подбором. Если же они переходят свои границы и становятся непрерывным кошмаром для человека, то могут убить его. Однако до такой степени естественный подбор их редко допускает.

Не из теоретических ли воззрений, подобных нашим, образовалось в чистом виде учение о переселении душ? Мне кажется, не надо иметь тех громадных точных знаний, которые накопила в настоящее время паука, чтобы гениальному уму мудреца прийти к выводам, подобным нашему, хотя и более смутным. Не отсюда ли у многих народов религиозное отвращение к убийству животных и отвращение к питанию мясом? Страдания животных – могут быть страданиями наших предков, а может быть, и нашими собственными в будущей жизни. Мы возвратимся еще к этому вопросу.

Мельчайшие неделимые неизвестною силою, подобною притяжению, связаны между собою в атомы. Эту силу называют электрическою. Сущность ее абсолютно неизвестна.

Долгое время атомы считались неразрушимыми, т. е. простыми, неразложимыми. И только недавно явления радиации показали, что атомы состоят из многочисленных более мелких частиц, выходящих или вылетающих из атомов с огромною скоростью – от 3 до 100 тысяч километров в секунду (протоны и электроны).

Думают, что разложимость атомов – общее свойство материи. Но многие атомы весьма устойчивы, т. е. сохраняются без распадения многие биллионы лет. Если сущность материи входит в состав таких атомов, а их большинство, то судьба этих атомов, а, следовательно, и их сущности – оставаться на земле, так как скорость атомов, даже самых быстрейших (именно водорода. Скорость его молекул равна двум километрам в секунду), далеко недостаточна для расставания с Землей, или одоления силы ее тяготения. Значит, большинство духов должно долго оставаться на Земле.

Напротив, некоторые из них или части атомов, отделяясь от молекул на границах атмосферы, получают такую громадную скорость, которая во много раз больше той, какая нужна, чтобы одолеть тяжесть не только Земли, но и множества самых громадных солнц. Такие частицы (духи) имеют общение со всей Вселенной и их жизнь не чужда жизни самых отдаленных миров. А так как большинство последних в своей органической, разумной жизни находится на степени совершенства, то и духов (частиц) этих ожидает блаженство совершенной, благой и мудрой жизни.

Итак, для некоторой части субстанции (т. е. сущности) необходимо допустить обмен с такою же субстанциею эфира и бесчисленного множества небесных тел. Значит, жизнь духа не ограничивается жизнью Земли, но он пользуется также жизнью планет и высших существ, населяющих планеты или межпланетный эфир.

Но прежде этого, и весьма долгое время, дух блуждает на Земле, связан с Землею и живет жизнью ее существ. Потому-то мы и займемся сначала земною жизнью духа.

Положим, что у меня есть брат или друг. Это есть очень сложное строение – храм, который мне нравится. Но он содержит бесчисленное множество духов, чувствующих (считая высшие части храма) однообразно, проникнутых одной идеей, зависящей от устройства храма или комбинации составляющих его высших и низших частей.

Кого же я люблю? Мне дороги одинаково все эти духи, хотя, в сущности, я люблю лишь это сложное здание. Действительно, атомы (духи) непрерывно уходят, чтобы никогда в то же здание не возвращаться. Возвращение возможно, но маловероятно (даже бесконечно менее, чем пребывание атома в теле от его зарождения до разрушения). Другие приходят, чтобы опять уйти. Довольно несколько месяцев, чтобы ни одного из прежних посетителей храма уже не было (обмен веществ). Подобно этому мы любим Волгу, но вода в ней уже другая. И сколько бы она не менялась, любовь наша к Волге не изменяется.

И при целости храма и при упадке судьба богомольцев одинакова: уходить и населять другие храмы, или блуждать и спать в пустыне (неорганическое бытие).

Но судьба последних посетителей перед разрушением храма печальна (во время смертной болезни организма): они страдают, как будто сожалея о разрушающемся дворце.

Попадающие в храм (тело) при его юности – радуются, при его зрелости – безразличны, при старости – унывают, при разрушении терпят муки (агония). В последнем случае они разбредаются в разные стороны, и некоторые из них попадают потом в организм людей и животных, многие в организмы растений, наконец, громадное большинство – в мир неорганический. Как увидим, совершенно незаметная их доля попадает в мир живой. Судьба остальной, почти целого, спать миллионы лет. Но для них это один момент. Есть большая вероятность для одного из бесчисленного множества духов, населяющих одно организованное тело, попасть немедленно (абсолютно) в храм другого живого тела: для одного из множества, но не для «я» (т. с. не для рассматриваемого нами атома).