– Может, на кладбище? – предложил Михаил.

Вырыли яму и все в нее аккуратно сложили. Замаскировали под могилу.

Вскоре пришли в Бардино немцы, побыли несколько дней и двинулись дальше.

Как-то Михаил предложил друзьям пойти в соседние деревни: может, кто из оставшихся там комсомольцев или взрослых подскажет, что делать. Через знакомых нашли такого.

Он выслушал ребят и, отчетливо выговаривая слова, сказал:

– Ну вот что, друзья. Парни вы уже большие, пора бросать детские игрушки. Хотите пользу Родине принести – за настоящие дела беритесь!

– За этим и пришли, – подтвердил Михаил.

– А коль за этим, то путь один – партизанить.

– А где же искать партизан-то?

– А этого я пока и сам не знаю, – развел руками парень. – Партизаны адреса не оставляют. Кто ищет – тот всегда найдет. В лесу ищите.

Подростки молчали, смущенно переглядывались.

– Все, братцы, – стал прощаться хозяин. – В общем, гак и действуйте.

Ребята гуськом направились к выходу.

– А ты, Егоров, задержись, – остановил Михаила парень. – Мне с тобой кой о чем потолковать надо.

Он, оказывается, знал Михаила.

– Ты что же до сих пор в комсомол не вступил? – спросил он в упор, когда все вышли.

Михаил покраснел. Ответил не сразу:

– Так ведь надо заслужить…

– Подход правильный. Поторапливайся заслужить-то. В партизанском отряде для этого подходящая обстановка. Ну как, решаешь идти в партизаны?

– А что мне еще делать… В армию ведь не взяли.

– Тогда вот что. Хоть я тебя и мало знаю, но доверяю тебе. Отбери надежных ребят, и направляйтесь в Акатовский лес, там разыщешь отряд Бати. Передашь ему от меня…

В ту же ночь Михаил обошел деревню. Набралось двадцать два человека. Наутро восемь груженых подвод, на которых кроме личного имущества ребята везли оружие и взрывчатку, двинулись в путь.

Осеннее низкое небо слезится мелким дождем. Неуютно, сыро в дремучем лесу. К ногам липнут мокрые листья. Но Михаил ничего не замечает, на душе празднично – осень для него обернулась весной.

Ехали весь день. По дороге присоединились еще люди. У каждого было оружие – винтовка, охотничье ружье, револьвер…

За два года в партизанском отряде Михаил много повидал. Разве обо всем расскажешь? Когда штаб подвел итоги, оказалось, что со своим отделением Егоров участвовал в пятидесяти боевых операциях. Если вспомнить, о каждой можно говорить часами. Особенно врезались в память первые задания. Должно быть, потому, что волновался сильнее.

Никогда не забыть, как впервые ходил взрывать вражеский эшелон. Осторожно подобрались к железнодорожному полотну, торопливо уложили мины. Потом долго лежали в кустах, прислушиваясь, не шумит ли состав. Вот к заминированному месту подходит немец – путевой обходчик. Ох, не обнаружил бы!.. Нет, прошел, ничего не заметил.

Уха от земли не отрывали, пока не расслышали гул поезда. И новая тревога: сработают ли мины?… Эшелон ближе и ближе, паровоз, кажется, уже на минах, а ничего с ним не делается. Неужели?… Но вот ходуном заходила земля…

Через несколько дней вновь отправились к железной дороге, теперь уже в другое место. И опять почти вся ночь прошла в тревогах. Но еще один поезд с боевой техникой противника был взорван.

После этого фашисты усилили перевозки по большаку Рудня – Демидов. От партизанского ока и это не ускользнуло. Разбили дорогу на участки и приступили к делу. Михаил пригляделся к своему участку. Внимание его привлек мост через овраг. Довольно большой, метров двадцать пять в длину. Хорошо бы взорвать, тогда надолго застопорится движение.

К мосту подкрались ночью. Михаил знал, что фашисты пока не удосужились выставить там постоянную охрану. Время от времени появлялись лишь парные патрули. А это на руку подрывникам.

Михаил распределил силы так, чтобы мост, пока его минируют подрывники, был под надежной охраной. С обеих сторон выставил людей, предупредил: «Смотреть в оба!»

Медленно тянулись минуты. Вдруг справа послышался гул моторов. «Машины», – определил Егоров и бросился под мост.

– Ну как у вас?

– Готово, мины подвешены.

В это время над головами с грохотом пронеслись машины.

– Эх, чуток не успели, – с досадой проговорил кто-то из подрывников. – Можно было и их грохнуть заодно.

А ведь это мысль! И Михаил приказал произвести взрыв, когда подойдут новые машины.

Прошел час. Уже начали тревожиться, как бы не сорвалась вся операция. Внезапно появился патруль. Двое. Как всегда, с автоматами наготове. Уничтожить их не трудно. Короткая очередь – и все. Но тогда немцы всполошатся. Михаил решил: если фашисты спокойно пройдут по мосту, не трогать их, а начнут осматривать – взорвать мост вместе с ними. «Ну, фрицы, от вашего поведения зависит, будете ли вы живы», – глядя на приближавшихся, думал он. Гитлеровцы спокойно прошли мост, не задерживаясь…

Минут через тридцать послышалось долгожданное гудение. Шли три машины. Вот первая загромыхала по деревянному настилу, за ней метрах в десяти – вторая. Михаил подал сигнал подрывникам. Сильный взрыв потряс воздух. Шофер третьей машины не успел затормозить, и она тоже полетела в овраг.

– Значит, с перевыполнением плана, – пошутил командир отряда, выслушав рассказ Егорова. – Молодцы!

Отмечая боевые успехи Михаила, его собранность и выдержку, командир все больше приобщал его к разведке. Зимой сорок третьего года Михаил со своим разведотделением побывал во многих селах. Непростое это было Дело: почти везде стояли немецкие войска. Малейшая неосторожность могла стоить жизни. В села приходили ночью, отыскивали связных, чтобы получить нужную информацию. А иногда ухитрялись заходить и днем, выдавая себя за ребят из соседней деревни.

За несколько дней собрали ценные сведения о противнике. Теперь надо поскорее возвращаться – ведь хороши только свежие разведданные. Но и в спешке нужно соблюдать осторожность. К пунктам сбора шли рассредоточение – по одному, по двое. И все же однажды немцам удалось выследить партизанских разведчиков и окружить их. Завязался бой. Спас лес – глубоко заходить в него фашисты боялись. Однако они, видно, просигнализировали в соседние села, и вскоре разведчики вновь попали в окружение и опять с боем пробились к лесу.

– Смотри, какой орел, а? – уважительно произнес Бодров, выслушав Михаила. – Теперь, стало быть, в армию вступил?

– Еду в часть из отпуска. Когда с Красной Армией в Белоруссии соединялись, меня ранило…

– Дома-то как?

– Плохо. Все разорено. В хате пусто. И горе большое – старший брат Никифор погиб. Мать совсем плоха…

Эшелон остановился на одной из польских станций. Объявили выгрузку. Вдоль железнодорожных путей, готовясь к отправке в тыл, выстроилась длинная колонна пленных гитлеровцев. Выходя из вагонов, бойцы шутили:

– Почетный караул встречает нас!

Бодров пошел вдоль колонны, пристально вглядываясь в лица немцев. «Ищет кого-то, – подумал Егоров. – И дорогой все выбегал смотреть на пленных».

– Вы что, впервые немцев видите? – спросил Егоров, когда Бодров пришел в привокзальный сквер, где был сборный пункт.

Старый солдат с ответом не торопился. Пытливо посмотрел на Михаила, закурил и только после этого сказал:

– Как-нибудь побольше тебя нагляделся на них. Еще в империалистическую конвоировать приходилось… А в семнадцатом братался. «Камрад», «товарищ» друг другу говорили.

– Уж не думаешь ли найти этого «камрада»? – съязвил кто-то из солдат.

– Угадал, – делая вид, что не заметил насмешки, подтвердил Бодров. – Всю войну ищу. Думаю, куда же девались те немцы, с которыми мы братались? Те, что революцию у себя по нашему примеру делали. Найду и спрошу: объясни, камрад, как же это вышло, что ты оружие на меня поднял?

Егорову припомнилась встреча с одним немцем на оккупированной территории. Соберут партизаны землянику, а Михаил везет ее в село продавать. Продавал дешево, поэтому людей у телеги собиралось много. К тому же торговцем он оказался не очень-то проворным, долго насыпал в кружку ягоды, еще дольше пересчитывал деньги. Когда же его поторапливали, пускался в объяснения, что боится просыпать, что торгует не собственным товаром, а послан односельчанами, надо, чтобы концы с концами сошлись…