— И вот, баланс подведён. Сальдо — нуль, а работа не кончена, — меланхолически заключил он и вопросительно посмотрел на Гофмана, ожидая его ответа.
— Я предчувствовал, — сказал Гофман. — Что же теперь делать? Банки нам не придут на помощь, об этом, конечно, нечего и думать. Не найдётся и столь легкомысленного частного кредитора, который дал бы деньги, хотя бы и на ростовщических процентах, под разоряющееся и явно безнадёжное, с его точки зрения, предприятие. Значит, если мы хотим продолжать борьбу, нам надо изыскивать какие-то внутренние ресурсы. У меня, конечно, есть личные сбережения, но они вряд ли спасут положение.
— Ни одного цента я не взял бы из ваших сбережений, Гофман, если бы они и спасли положение, — возразил Престо. — Довольно того, что вы согласились работать в этаком одиозном предприятии.
Гофман не мог скрыть радость и начал торопливо объяснять свою позицию:
— Вы правы, дорогой друг, правы больше, чем думаете. Участием в вашем предприятии я действительно скомпрометировал себя…
— И если оно лопнет, что весьма вероятно, вас могут не принять на другую работу, и тогда ваши сбережения понадобятся вам, как никогда, — помогал Престо своему другу, видя, как тот ёрзает в кресле.
— Да, да… — торопился Гофман окончить этот неприятный разговор. — И они мне могут понадобиться скорее, чем мне хотелось бы.
— Вот как? Что вы хотите этим сказать?
Гофман развёл руками, вздохнул и ответил:
— Дело в том, что мне уже намекали… даже ставили в некотором роде ультиматум…
— Оставить меня? — догадался Престо.
— Да, разойтись с вами. А если я не сделаю этого, то все предприниматели подвергнут меня бойкоту, и работа в кино для меня будет потеряна…
— И вы решили?…
— Что вы на меня смотрите. Престо, как Цезарь на Брута? — смущённо спросил Гофман.
— Жду последнего удара, мой Брут, — холодно ответил Престо.
— Я ещё ничего не решил, мой Цезарь, — так же холодно возразил Гофман. — Я считал нужным только предупредить… — Неловкость положения вдруг разозлила его, и он резко воскликнул: — Ну что я могу поделать? Один в поле не воин.
— Я от вас ничего и не требую, Гофман, — печально сказал Престо. — И не волнуйтесь. Всё это понятно, и всё это в порядке вещей.
Наступила тягостная пауза.
— Проклятая жизнь! — проворчал Гофман. — Поверьте, если бы я был в силах помочь вам…
— Вы бы и помогли, и нечего больше об этом говорить. Вы вольны поступать, как хотите, а я… может быть, вывернусь как-нибудь, — сказал Престо, поднялся и протянул руку. Гофман пожал её и вышел тяжёлой поступью.
Престо долго стоял, опустив голову. Потом прошептал с горькой улыбкой:
— Верный друг… до чёрного дня… Ну что ж? Теперь только добрый волшебник мог бы помочь мне спасти дело. Но, к сожалению, в жизни таких случаев не бывает…
ФЛЁР Д'ОРАНЖ
Престо проснулся в шестом часу утра в своей большой белой спальне, где окна были закрыты, а чистый, охлаждённый воздух подавался кондиционной установкой. Окинув взглядом комнату, Престо подумал: «Скоро со всем этим придётся расстаться», — вздохнул, посмотрел на часы. «Можно ещё полежать минут пятнадцать», — и протянул руку к ночному столику, на котором лежала стопка вечерних газет. Вчера он так устал, что не успел их прочитать.
Развернув первую газету, он начал быстро просматривать её. Одна статья привлекла его внимание. Престо читал и хмурился всё больше. Потом вдруг смял газету, бросил на пол и воскликнул с негодованием:
— Какая гадость! — откинувшись на подушку, он словно замер. Лежал неподвижно, с окаменевшим лицом. Только сдвинутые брови и учащённое дыхание говорили о внутреннем волнении и напряжённой работе мозга. Прошло уже двадцать минут, а он всё ещё лежал в той же позе.
И вдруг, как человек, решивший трудную задачу, он ожил и резким движением протянул руку к кнопке электрического звонка.
— Себастьян! Скорее горячей воды для бритья! Приготовьте костюм! — сказал он вошедшему старому слуге, а сам в ночной полосатой пижаме и туфлях на босу ногу устремился в ванную комнату, стены которой были облицованы розовым мрамором.
— Не знаете, мисс Эллен встала? — спросил он через открытую дверь, когда Себастьян принёс воду.
— Мисс всегда с птицами встаёт, — отвечал старик.
«Не изменила своим привычкам», — подумал Тонио, улыбаясь, и сказал:
— Отлично! Приготовьте скорее кофе на веранде и скажите Джеффри, чтобы подал машину.
Через несколько минут он взбежал на второй этаж, быстро прошёл длинный коридор и замедлил шаги, приближаясь к комнате Эллен. Постоял возле двери, из-за которой слышалось пение девушки, перевёл дыхание, согнал последние следы озабоченности с своего лица и постучался.
Эллен открыла дверь. Косые лучи утреннего солнца золотили её волосы и белое платье.
— Мистер Престо! — с удивлением, в котором не было ни тени неудовольствия, воскликнула она. — Что значит этот ранний визит?
— Мисс Эллен! — весело ответил Престо. — Утро чудесное, и мне пришла в голову мысль, не совершить ли нам прогулку, прежде чем ехать в студию. У нас сегодня большая работа, самые трудные кадры, а ничего так не освежает, как утренний воздух.
Беззаботное, весёлое настроение Престо передалось и Эллен. Давно уже она не видела его таким жизнерадостным.
— Отличная мысль! — ответила девушка, улыбаясь.
— Тогда бежим, спешим! Кофе уже готов, а пока мы будем завтракать, шофёр заправит и подаст машину.
Обжигаясь кофе и перебрасываясь шутками, они вели себя как школьники, которые придумали весёлую забаву и спешат выполнить её.
Со стороны подъезда послышался короткий низкий гудок, оповещавший, что машина прибыла.
— Слышите? — сказал Престо. — Это судьба зовёт нас. Поспешим же навстречу нашей судьбе!
В это утро поведение и слова Престо были загадочными.
Скоро последние строения Голливуда остались позади. Гладкая дорога уходила вдаль. На горизонте синели горы. По сторонам дороги потянулись плантации. В ветвях деревьев щебетали птицы. Чистое калифорнийское небо простиралось над плодородным краем. Утренний воздух был ещё свеж и наполнен запахом горьких трав. Престо и Эллен дышали всей грудью.
— Как хорошо! — восклицала Эллен и жмурилась в лучах ещё низкого солнца.
— Да, давно мы с вами не видали природы, — отозвался Престо.
В его лице, в позе отражалось глубокое удовлетворение, как у человека, благополучно перенёсшего тяжёлую операцию.
— Помните нашу хижину на берегу Изумрудного озера? — продолжал он мечтательно.
И, весело смеясь и споря, они начали вспоминать разные случаи.
— Ужасно строгой вы были хозяйкой, — шутил Престо. — Безжалостно изгоняли нас с Пипом, когда принимались за уборку комнаты.
— С мужчинами иначе нельзя, — отвечала Эллен. — Они не понимают, что мешают.
— С мужчинами! — рассмеялся Престо. — А кстати, какова судьба другого мужчины, подвергавшегося изгнанию?
Эллен вопросительно посмотрела на Престо.
— Да ведь вы меня вместе с Пипом изгоняли. Что с ним?
— Он в хороших руках, — ответила Эллен и, вздохнув, добавила: — Я не знала, удобно ли мне переезжать в ваш дом с собакой.
— Непременно выпишем его! — поспешно воскликнул Престо, подметив в тоне Эллен нотку грусти.
По краям дороги замелькали низкие белые каменные заборы плантаций. Апельсиновые деревья были в цвету. Словно хлопья снега, белели среди густой зелени кисти цветов. Тонкий аромат наполнял воздух.
— Смотрите, сколько флёр д'оранжа заготовлено для невест! — воскликнул Престо.
В одном месте ветки свесились через забор к самой дороге.
— Стойте, Джеффри! — приказал Престо шофёру.
Машина остановилась. Престо соскочил с автомобиля, сорвал несколько веток и вернулся.
— Едем дальше.
Машина двинулась. Престо подал флёр д'оранж Эллен.
— Приколите к груди. А эту кисть к причёске. Вот так. Одна невеста уже есть.
Эллен покраснела, невольно вынула из сумочки зеркальце и взглянула в него. В белом платье, с белым флёр д'оранжем она в самом деле теперь была похожа на невесту.