Теперь посмотрим на все это с другой стороны. Людовик XI был не из тех людей, кто в состоянии долго сохранять спокойствие. У него всегда один глаз смотрел на север, другой — на юг. Титул «Величество» еще не был изобретен, и его, как и несчастного Господина де Ту, убитого Ришелье, вполне можно было бы называть: Ваше Беспокойство.
Тот глаз, который глядел на юг, видел, что в этой стороне можно заключить прекрасную сделку. Вздохнув последний раз над Кале, король начал подумывать о Руссильоне и Каталонии.
Но король Людовик XI был весьма осторожным королем. Вместо того, чтобы прямо отправиться в Пиренеи и тем выдать свои планы, он решил одним ударом поразить две цели и взглянуть на то, что там происходит в Бретани.
— Ах! Бретань!
Еще одна мечта, или, вернее, еще один кошмарный сон Людовика XI.
Но кошмарные сны короля были известны только Бишу. Людовик XI испытывал потребность в совершении паломничества. Однако тому, кому первым суждено было принять от папы титул христианского короля, одного паломничества было недостаточно. Ему нужно было, по меньшей мере, два: в Сен-Мишель-ан-Грев и в Сен-Совёр-де-Редон.
Когда о путешествии стало известно, многие придворные принялись готовиться к отъезду, но король нашел способ отделаться от навязчивых спутников. Он велел глашатаям объявить, что под страхом смерти никто не смеет его сопровождать.
Некоторые дальнозоркие люди в момент отъезда обратили его внимание на то, что король Эдуард снаряжает флот из двухсот судов и армию из двадцати тысяч человек. Однако Людовик XI взглянул в сторону Англии и ответил, что ничего такого не видит.
Имя Варвика он запомнил не напрасно. На то, чтобы купить изготовителя королей, целиком пошла подать, собранная с городов. Подать вызвала в городах волнения, в результате которых двадцать мятежников были повешены, но что значит эта мелочь по сравнению с дружбой такого человека, как Варвик?
Итак, Людовик XI спокойно отправился в путь с посохом в руках и с четками у пояса.
Мы смотрим вслед королю и не видим Жана Бюро рядом с ним. Ибо в то время как король двинулся на север, Жан Бюро отправился на юг.
Вместе с Жаном Бюро на юг двинулась и артиллерия. Когда казначея сопровождает артиллерия, беспокоиться особенно не о чем.
Поэтому паломник за год спокойно посетил Нант, Ля Рошель, Бордо, Байонну, а год спустя — Перпиньян, Коллиур, Руссильон.
За этот год он укрепил и вооружил побережье. Видя, что он настороже, Варвик приказал флоту выступать, но высадиться где бы то ни было оказалось невозможным.
Посему высадка произошла в Бресте, у герцога Бретанского, то есть у нового врага Людовика XI и старого друга англичан.
Бретань и Англия в результате надолго поссорились.
Затем с добрым королем Людовиком XI случилось нечто куда более значимое, чем вся эта история с Руссильоном.
Крои так заморочил голову герцогу Бургундскому с продажей городов на Сомме Людовику XI, что старый и парализованный герцог, устав от его атак, наскучив слушать все время одно и то же, имел неосторожность сказать, что за четыреста тысяч экю он согласен на эту сделку.
Ответ передали Людовику XI.
— Пусть подпишет, — сказал он.
Герцогу дали подписать, водя его рукой. У него было большое желание отступиться от сделки, но его спросили, где же король Франции, вчера еще нищий, возьмет сегодня четыреста тысяч экю. И подобный вопрос был логичен.
Однако герцог Бургундский недооценивал своего племянничка. Если тому чего-то хотелось, то ради этого он готов был заложить душу дьяволу. По правде говоря, не слишком много дал бы дьявол за душу Людовика XI, справедливо полагая, что она достанется ему задаром. Поэтому не к дьяволу, а опять к городам обратился король. Он дал им — Руану, Туру, Клермону — столько привилегий, что мог попросить взамен немного денег. Только в Турнэ он получил двадцать тысяч экю, и пример оказался заразительным.
Вся сумма была разделена на две выплаты — 12 сентября и 8 октября, то есть с достаточно близким сроком. Поэтому, когда 12 сентября в полдень двести тысяч экю прибыли к доброму герцогу, он, без сомнения, был удивлен.
— Успокойтесь, — говорили Крои и ему подобные, — король Франции полностью исчерпал свои возможности, на вторую выплату его уже не хватит, и вы останетесь при своих городах и двухстах тысячах экю в придачу.
Герцог еще надеялся, но уже не так сильно. Время от времени он качал головой, повторяя: «Бедные мои города, бедные мои города».
8 октября, снова в полдень пришли деньги. Король Людовик XI оказался очень обязательным должником, когда платить было выгодно.
— Ну вот, Сир, — сказал ему его друг Биш, — вы получили свои города.
Король тяжело вздохнул.
— Мне не хватает Кале, — сказал он.
Ему всегда чего-нибудь не хватало.
— И шляпы, — добавил Биш.
В самом деле, шляпа короля совсем износилась.
Он взял ее в руки, повертел так и сяк. Сказал:
— Денег нет.
И снова надел старую шляпу на голову.
И все было бы неплохо, если бы король не оказался во власти одной идеи, слишком уж смелой для того времени.
Речь шла об упразднении безоговорочного права на охоту, не в том смысле, что оно сохранялось во Франции за одним лишь королем, как говорят иные, но дабы продавать его в розницу.
Все прежде безропотно сносили сеньоры — конфискацию, ссылку, тюрьму, но лишить их права на охоту, это было уж слишком. И они восстали против тирана.
Восстание это получило название — война за Общественное благо.
В какой-то момент дворяне сочли себя победителями и выставили свои условия.
Условия были жесткими.
Король вместе с Иль-де-Франс должен был вверить себя герцогу Немурскому. Нормандию он должен был отдать Дюнуа, Шампань — Жану Калабрийскому, Пикардию — Сен-Полю, Гасконь — графу Арманьяку, Лион и Минервуа — герцогу Бурбонскому.
Людовик был злопамятен и этих условий не забыл. Через восемь лет, 6 марта 1473 года, Арманьяка в Тулузе заколят кинжалом на глазах у одной из его жен, той самой, что одновременно была ему и сестрой.
Через десять лет, 19 ноября 1475 года, настает очередь Сен-Поля. Его не заколят кинжалом, но казнят на Гревской площади.
Этим ударом король еще и выигрывает Нанси.
Затем приходит черед герцога Немурского, но тут следовало подождать подольше. Кстати, к Немурскому он питал слабость и два-три раза даже прощал. Покончит с ним он лишь в 1477-м, но с размахом: посадит на лошадь в черном облачении, велит отвезти на городской рынок и там отрубить голову.
Ни один из свидетелей не говорит о детях, сидящих под эшафотом. Это современные выдумки: чего ради пачкать их в крови отца? Куда лучше отдать старшего сына одному из судей отца — Ломбару Бонтало дель Джудиче, который, уже присвоив себе имущество умершего, присвоил себе также и его сына. То был более надежный способ наследования имущества. Через год ребенок умрет.
В то время, куда мы перескочили так быстро, у Людовика XI все складывается прекрасно. Только что убит в Нанси его кузен Карл Смелый, который так напугал Людовика в Перонне, после того как швейцарцы разбили его при Мюртене и Грансоне.
Пока Людовик XI брал свой кровавый реванш, время продолжало двигаться вперед вместе с событиями. Эдуард кончил тем, что пресытился Варвиком, который то и дело его изготавливал и переизготавливал, и убил его в битве при Барнете. И вместо того, чтобы покупать фаворита, Людовик XI решил тогда купить самого короля. Немного дороже — вот и вся разница.
Это стоило ему пятьдесят тысяч экю. За пятьдесят тысяч экю Эдуард утопил Кларенса в бочке с мальвуазийским вином и выслал Гастингса.
Все это не давало власти над Кале, но зато он получил Аррас, Булонь, ту самую, что, по словам Шатлена, представляет собой драгоценнейший уголок христианского мира. Поэтому он произвел Богородицу в графиню Булонскую. Святых он жаловал дворянством с такой же легкостью, как и простолюдинов, что в результате опростолюдинивало дворянство.