- Поехали! - поддержал Бортов

Загубисало поднял трубку телефона, гаркнул:

- Саня, заводи драндулет!

Кирилл Прокофьевич, надев фуражку, ребром ладони примерил, точно ли над переносицей находится «краб», шагнул из-за стола. Бортов, улыбаясь про себя, направился за ним. «Ты тоже службист будь здоров», - подумал он о Кирилле Прокофьевиче, садясь в машину.

Загубисало, поудобнее устроившись на сиденье, громко сказал:

- Саня, на аэродром!…

Глава четвертая

Утро, в которое Павел первый раз пришел на КП штурманом наведения, хмурилось. Моросил дождь, тучи плыли низко над землей, закрывая аэродром, взлетную полосу. Летчики готовились к полетам в сложных условиях.

На сердце Павла было неспокойно. Всего лишь несколько, дней назад он поднимался в воздух вот по этой бетонированной дороге, чувствовал себя властелином неба, а сегодня его приземлили, и приземлили, очевидно, навсегда. Вчера целый вечер толковал о новом назначении с Тоней. Она, конечно, успокаивает: «Тебе здесь лучше будет, Павел». А в душе, чувствуется, протестует: «Эх, Павлуша, Павлуша, ты, наверное, становишься ненужным тому делу, которому отдал себя: сегодня стал наведенцем, а завтра скажут…»

Когда ехал на аэродром, Павел увидел Бортова. Тот приветливо улыбнулся: «Не вешай голову, старина, будь мужчиной!»

Офицеры встретили Павла радушно, показали ему место работы. Мальцев сел на стул, примерился. Стул оказался низким, неудобным. Попросил заменить. Заменили. Покрутил рукоятки станции. Усмехнулся:

- То ли дело штурвал, а тут детские игрушки.

Подошел капитан Стриженов. Кивнул:

- Осваивать заново надо все. Хочешь, помогу?

- Обязательно. - Павел поднял серые глаза на Стриженова.- Хоть и знаком с аппаратурой, но тут надо тоже асом быть.

- Верно, Павел Сергеевич.

Несколько дней сидел Павел рядом со Стриженовым, наблюдал за его работой. А потом ему доверили самостоятельное дежурство.

Полеты в тот день были не очень интенсивными, погода стояла хорошая, и работать было легко. Павел быстро отыскивал, в небе нужный ему самолет и, четко подавая команды, наводил его на «противника». Мальцев проявлял при этом изобретательность. Ему вспоминались воздушные бои с гитлеровцами в Заполярье, и он теперь, применяя свою тактику внезапного удара, старался выводить подопечный ему самолет на «противника» с такого направления, которое было самым неожиданным.

Особенно запомнился Павлу «бой» молодого летчика Агафонова с Федоровичем. «Бой» развернулся над морем. Федорович, маневрируя, скрылся в облаках и, заняв, выжидательную позицию, барражировал над их верхней кромкой. Мальцев, наводивший на цель Агафонова, отыскал Федоровича, понял его замысел и применил контрманевр. Командами Павел вывел Агафонова в облака выше Федоровича, и оттуда его самолет атаковал «противника». Атака была внезапная и дерзкая. Федорович не сумел ей ничего противопоставить. Агафонов с близкого расстояния «расстрелял» из фотопулемета машину Федоровича я скрылся. Это была первая победа молодого летчика. И когда приземлялся, прибежал к Павлу, пожал ему руку.

- Стоит ли? Ведь это работа, - улыбнулся Мальцев.- Да, кстати, ты руку жмешь, а Федорович, наверное, злиться будет.

- Стоит, Павел Сергеевич, стоит, - поддержал Агафонова Стриженов. - Не часто летчики нас, наведенцев, вниманием жалуют.

- Ну тогда держи и мою руку. Сам был летчиком, признаться, забывал о чертях-наведенцах, - сказал Мальцев.

В обеденный перерыв Павел встретился с Федоровичем нос к носу возле столовой. Борис хотел было пройти мимо, но не устоял против иронической улыбки Мальцева, задержался.

- Улыбаешься? - произнес он вызывающе и добавил: - Мстишь?

- Нет, просто передаю свой опыт молодежи, - спокойно ответил Павел.

- На других ты почему-то не так наводишь?

- Те лучше летают.

- А я в тираж выхожу, что ли?

- Просто стал жирком обрастать.

- Это каким же? На что ты намекаешь?

- Конечно, не на «бачок», - Павел легонько хлопнул Бориса по животу. - Говорю, другие летают лучше, а ты…

Федорович перебил Павла:

- Но это еще бабушка надвое сказала. А на будущее запомни: если мстить будешь, я найду на тебя управу.

- Что ты заладил, как попугай! - обозлился Павел. - Мстить, мстить… Нужен ты мне… Беги к Загубисало, жалуйся.

- И пойду, если…

- Хоть сейчас! - Павел махнул рукой и вошел в столовую.

В столовой аппетитно пахло борщом, компотом. Летчики, усевшись за столами, громко разговаривали. Павел прошел за свой стол. Присел. Переложил ложку, которая, как ему показалось, была не на месте, взял ломоть хлеба, намазал горчицей, откусил. Долго, и старательно жевал кусочек ароматного ржаного хлеба, сдобренного терпкой горчицей, и о чем-то сосредоточенно думал

Павел, как сквозь марлевую сетку, увидел себя на Севере… Вот идет навстречу ему Дима Соловьев. Эге, кажется, вырос немного, Шплинт. Идет, улыбается. Обнял Павла, сказал: «Здорово ты этого Агафонова на Федоровича навел. Так ему и надо. А еще ведомым у тебя был… Живет лишь тем, что к Загубисало бегает. Выскочка! Летает-то неважненько. То, что ты ему дал, Павел, он уже растерял».

Павел отвечает Димке-Шплинту: «Ты, может быть, и прав, Дима. Но не по злобе я Агафонова на него хорошо навел. Хочется, чтобы молодые, как и мы, были крылатыми. Ведь мы не вечные. Списывают уже кое-кого. Вот меня-то приземлили…»

А Димка говорит Павлу: «Ты нашел себе место. Я тебе еще тогда говорил - иди на КП. Но тогда я, может, ошибался. Война. Ты был мастером, воздушным асом. И ты полезнее, очевидно, хотел быть. Но теперь-то…»

Павел отвечает Димке: «А я и не возражаю. Приземлился так приземлился…»

Мальцев очнулся от раздумий - за одним из столов летчики громко рассмеялись. Там сидел Агафонов. В дальнем углу усердно хлебал борщ Федорович. Он уткнулся в миску и никого, казалось, не замечал.

К Павлу подошла официантка Валя. Поставила борщ.

- Ешьте, Павел Сергеевич, - шепнула она и легко уплыла к раздаточной. А когда принесла второе, шепнула опять: - Ребята Агафонова поздравляют. Говорят, здорово он Федоровича обштопал. Потому и злится…

Мальцев сделал вид, что ничего не знает.

В столовую заглянул Бортов. Он ходил от столика к столику, перебрасывался шутками с летчиками, спрашивал, хорош ли харч.

Подошел к Федоровичу, присел. Борис нахмурился.

- Переживаешь? - спросил Бортов, принимая от Вали стакан чаю.

- А тебе радостно! - ощетинился Федорович.

- Это почему же?

- Хм… Еще спрашиваешь?

У Бортова мелькнула мысль: «Знает о нашем разговоре с Загубисало. Уже рассказал». Вслух произнес;

- Не ершись. Зря это.

- Мораль будешь читать?

- Со временем, может быть, придется.

- Своему протеже прочитай.

- Это кому же? - недоумевающе спросил Бортов,

- Тебе лучше знать.

- А-а, - протянул Бортов. - Понимаю. Ну зачем же ты, Федорович, так упрощаешь? Разве Мальцев виноват, что ты проиграл «бой»?

- А кто же?

- Не прикидывайся мальчишкой, Федорович! - резко сказал Бортов, вставая. - Искать причину нужно в себе. Отставать стал, братец, а отсталых, как известно, бьют.

- Я это уже слышал.

- От кого?

- От Мальцева.

- Значит, он прав.

- Поет с твоего голоса.

- Он говорит правду в глаза…

Бортов подошел к столу, за которым сидел Агафонов.

- Смотри, не зазнавайся. Нос задерешь - бит будешь.

- Что вы, товарищ майор. Это просто случай. Где мне до капитана Федоровича! У него четыре сбитых самолета на счету…

- То-то.

- Понимаю.

Павел не слышал разговора замполита с летчиками. Когда Валя принесла ему компот, он задержал ее и стал рассказывать о своей Леночке, о том, как она улыбается, когда он, Павел, рассказывает ей сказки.

Валя шутила:

- Вся в вас - умница, Павел Сергеевич.

И Павел шутил:

- А вот если еще парень, тот будет похож на тебя, Валюша.