Шейле стало не по себе. Что-то в голосе – интонации или тембре – Лукаса было такое… отчего у нее мурашки пробежали по коже.
– Ты обиделся, милый?
– Нет, с чего бы мне обижаться, скажи на милость? Ты ведь – само очарование, доброта, гостеприимство, нежность и забота в одном лице. Единая и многообразная. До сих пор не могу поверить, что все это теперь мое.
– Лукас, я ведь и не обещала, что все будет радужно и безоблачно. Я такая, какая есть, и не собираюсь меняться. Я никогда не прикидывалась невинной овечкой. Просто ты был далеко. Возможно… там, в Новом Орлеане, ты выдумал себе Шейлу Райт, создал идеальный образ…
– Это не так. Я ничего не выдумывал. Не фантазировал и не мечтал! – резко заметил Лукас. Пожалуй, слишком резко. – Все, что я делал, делаю и буду делать впредь, подчиняется вполне определенным законам логики и требованиям здравого смысла. А вот ты, милая, живешь, похоже, по прямо противоположным принципам.
Момент настал, решила Шейла. Состроив на лице трагическую мину, она сказала как можно более серьезно:
– Лукас, ты прав. Мы совершенно разные люди. Мы не можем быть вместе. Мне жаль. Это было ошибкой. Ты имеешь полное право уйти от меня, отказаться от свадьбы. Я пойму. О моих родителях можешь не беспокоиться: я им все объясню. Скажу, что это я прогнала тебя. Они будут по-прежнему обожать тебя. Более того, теперь станут еще и сочувствовать. А уж с их осуждением я как-нибудь примирюсь.
Неужели я настолько вошла в роль? – удивилась Шейла, почувствовав на щеке горячую слезу. Я плачу? Из-за Лукаса? Нет, конечно же я просто слишком эмоциональна. Вечно хнычу по всяким пустякам, всех жалею – вот плачу даже над выдуманными трагедиями. Впрочем, наши отношения с Лукасом представляют собой скорее трагикомедию или фарс.
Похоже, слезы Шейлы растрогали Лукаса больше, чем она того желала,
– Милая, не плачь. Ради бога не плачь. – Он прижал ее к себе и крепко сжал в объятиях.
Соприкосновение обнаженного торса Лукаса с ее грудью подействовало на Шейлу возбуждающе. Броня махрового халата оказалась недостаточной.
Шейла попыталась высвободиться, но Лукас расценил ее действия по-своему.
– Милая, я тебя не оставлю, не беспокойся. Каждому из нас присущи некоторые странности, – мягко сказал он и погладил ее по голове.
– Лукас, так будет лучше.
Она всхлипнула. Теперь уже слезы лились против ее воли. Как ни пыталась Шейла взять себя в руки и остановить этот всемирный потоп, у нее ничего не получалось.
– Лучше для кого?
– Для тебя. Я не хочу портить тебе жизнь. Ты такой хороший. Самый лучший. А я… я ужасная.
– Ну перестань, любимая. Какая же ты ужасная?
Шейла замерла. Любимая? Он сказал – любимая? Уж не ослышалась ли она? Что все это значит? Лукас впервые употребил это слово. К традиционным и почти нейтральным «милая» и «дорогая» Шейла привыкла настолько, что видела в них смысла и эмоций не больше, чем в артиклях. Однако «любимая»… Самое же странное было то, что ей доставило удовольствие услышать это слово от Лукаса, от человека, который презирал телячьи нежности и – временами – до предела глупые проявления любви.
Все влюбленные немного чудаки и безумцы, подумала Шейла. Возможно, и для Лукаса еще не все потеряно. А вдруг урок, который я преподнесла ему, изменит его жизнь, отношение к любви и к браку?
– Ты самая замечательная. Особенная. Не похожая ни на одну женщину в мире.
Лукас заглянул в ее глаза и, не дождавшись согласия – впрочем, и не спросив позволения, – поцеловал в губы.
Шейла растерялась от неожиданного порыва Лукаса. Именно растерянностью она объясняла себе то, что ее губы раскрылись навстречу его губам, позволив дерзкому языку Лукаса прорваться в сладостный плен ее рта.
– Нет… отпусти меня. Пожалуйста… – опомнившись, тихо попросила Шейла.
В ее тоне уже не было прежней уверенности. Что там говорить, в нем не было даже отдаленного намека на нее! Это был тот самый хрестоматийный случай, когда, говоря «нет», женщина подразумевает «да».
Лукас это отлично понял. Шейла тоже это поняла и, испугавшись собственных чувств и желаний, сказала уже тверже:
– Нет.
– Я ведь чувствую, что ты хочешь того же, чего и я. Твое тело говорит мне об этом.
Рука Лукаса бесстыдно скользнула в разрез ее халата. Через мгновение Шейла ощутила теплую ладонь на своей обнаженной груди.
– Нет. – Снова неуверенно.
Лукас поцеловал ее в шею, затем пощекотал языком мочку уха, легонько прикусил ее. Шейла не сдержала громкого вдоха.
Лукас покрывал поцелуями ее шею, медленно спускаясь к притягательным холмикам груди.
– Ты ведь хочешь меня, – хриплым голосом сказал Лукас, указав взглядом на торчавшие соски.
– Нет, нет! Оставь меня в покое!
Шейла резко запахнула халат и, вырвавшись из его объятий, выбежала из ванной.
Господи, что же я наделала? Что я наделала… Придется прятаться в своей комнате до тех пор, пока Лукас не уйдет по делам. А если у него завтра нет никаких важных встреч? Что, если он решит остаться дома?
Об этом даже думать не хотелось. По крайней мере, сейчас.
7
– Привет, приятель. Куда ты пропал?
– Джим, так-то ты встречаешь старого друга? Это ведь я тебе позвонил и назначил встречу. И что в ответ? Упреки, брюзжание…
– Извини, – со смехом ответил Джим Рэндольф и похлопал Лукаса по плечу. – Чертовски рад снова видеть тебя. Тем более за кружкой пива.
– Да, давненько мы с тобой не сидели в баре, верно?
– Не хочу даже вспоминать насколько давно. Знаешь, молодые девушки до сих пор кокетничают со мной, словно я желторотый студент.
– Ага, а когда они узнают, что ты директор солидной финансовой корпорации, то начинают кокетничать с удвоенной энергией.
Друзья рассмеялись, однако от Джима не укрылась некая грусть, мелькнувшая во взгляде друга.
– Что-то случилось?
– И да, и нет, – уклончиво ответил Лукас.
– Выкладывай. – Джим поставил кружку с пивом на стол и принял позу внимательного слушателя, словно не хотел упустить ни единого слова.
Лукас почесал затылок.
– Ну-у-у, даже не знаю, с чего начать…
– Итак, как поживает Шейла?
– Шейла? Почему ты сразу спросил о ней? – Лукаса пробрала дрожь от, проницательности Джима.
А почему бы и нет? Она твоя кузина, которая не желала с тобой встречаться, хотя ты остановился в доме ее родителей? Кстати, сколько раз я ни звонил в дом Райтов, мне неизменно отвечали, что тебя нет. Где ты все-таки пропадал?
– Я переехал к Шейле.
– Что?!
Лукас кивнул. Изумленная физиономия приятеля забавляла его настолько, что он счел за лучшее тоже поставить кружку с пивом на стол, чтобы не расплескать напиток.
– Я предложил ей выйти за меня замуж, и она согласилась.
– Ты меня разыгрываешь, да? Нехорошо, приятель.
– Нет, я говорю абсолютно серьезно.
– Лукас, ты и женитьба… не могу поверить!
– Однако через три месяца ты станешь свидетелем моего «грехопадения». – Лукас рассмеялся, впрочем, уже через мгновение от его улыбки не осталось и следа.
– Какие-то проблемы? – спросил Джим, от которого не укрылась стремительная смена настроения приятеля.
Лукас вздохнул.
– Да.
– Я так и буду вытягивать из тебя по одному слову?!
Лукас промолчал.
– Что ж, – смирился Джим, – отвечай хотя бы на мои вопросы. Шейла знает о твоей помощи?
Лукас кивнул.
– Как она к этому отнеслась?
– Сначала пришла в бешенство, затем растерялась, а потом… согласилась выйти за меня замуж.
– Постой. Как так? Она ведь тебя терпеть не могла всю жизнь. Во всяком случае, ты мне так говорил.
– Одна поправка: Шейла всегда утверждала, что на дух меня не переносит.
– Ага, а ты всегда считал, что она влюблена в тебя по уши?
– Верно, – без тени юмора ответил Лукас.
– Я снова кое-чего не понял, – признался Джим. – Зачем вам нужна эта свадьба?