У Кристиан перехватило дыхание. Придавленная к гриве коня, она совсем растерялась от неистовой скачки, волосы растрепались и упали на лицо, юбки хлопали по ветру. Сим перехватил руку, и Кристиан произнесла, тяжело дыша:

— Сим, глупец, возвращайся! Нас вновь захватят, и всем будет только хуже.

Вместо ответа Сим пришпорил лошадь:

— Я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать… Я вас спасу: надо только найти надежное место для бумаг… Вы можете их достать?

Она не могла. Признание Сэмюэла Харви, документ, существование которого она отрицала перед леди Леннокс, был зашит очень тщательно в ее чепрак. А они с Симом скакали на лошади вдвоем, значит, не могли настолько обогнать преследователей, чтобы перепрятать бумаги. Кристиан с усилием крикнула:

— Симон, останови лошадь и поворачивай назад! Ничего хорошего из этого не выйдет!

Он не отвечал. Потом к шуму, крику и топоту копыт прибавился странный свистящий звук. Он внезапно прекратился, раздался глухой удар, и Сим захрипел. Его хватка ослабла. Кристиан воскликнула:

— Симон!

Тело позади ее бессильно повисло, ноги зацепились за стремена, лошадь протащила его некоторое время за собой, и Сим с глухим стуком рухнул на вереск.

Лошадь, обезумев от страха, закусила удила и понеслась вперед.

Безжизненное тело чуть не увлекло Кристиан за собой. Однако, обнаружив, что произошло, девушка инстинктивно сжала лошадь коленями, вцепилась в гриву одной рукой, а другой пыталась нащупать упавшие поводья, но они ускользали. Лошадь скакала во весь опор, едва касаясь копытами земли, — вот она один за другим миновала холмы, взбираясь все выше и выше. Кусты обступали Кристиан со всех сторон, одна ветка царапнула щеку.

Кристиан что было сил держалась за гриву. Куда ее занесло? Не знакомые тропки из Богхолла в Калтер, не Стерлинг, не Думбартон, не Хай-стрит в Эдинбурге — к тому же всюду ее сопровождали Симон или Том, или Дженни Флеминг, мирно болтая, рассказывая обо всем, что попадется на пути.

Чужбина. Враждебная страна, где сама земля таит угрозу, а под деревьями и в кустах скрываются сонмы врагов. И главный враг, неодолимый враг — слепота…

Погоня отстала. Девушку обдувал свежий ветер, вдалеке запели птицы, их трели сливались со свистом ветра: казалось, поет сам воздух. Поющая пыль… Поющие пески… Вернется ли она когда-нибудь в Шотландию? К детям, к Сибилле, к человеку, из-за которого она сейчас несется сломя голову на неуправляемой лошади?

Позади нее раздался, постепенно замирая в воздухе, испуганный крик. Эхо многократно повторило его, пока он не затих окончательно.

Преследователям, в отличие от нее, были видны надвигающиеся развалины римской стены. Разросшиеся за пятнадцать веков запустения кусты дрока скрывали вырытый прямо за стеной ров глубиной в двадцать футов. Прежде чем затих крик ужаса, лошадь ринулась прямо на обманчивую преграду из кустов, прорвалась сквозь нее и рухнула в пропасть, скатилась по склону, несколько раз перевернулась и забилась в агонии на дне. Сверкнули темно-рыжие пряди, взметнулись белые руки и пропыленное платье — Кристиан вместе с лошадью стремглав падала вниз.

Маргарет Дуглас стояла и равнодушно наблюдала, как Гидеон бережно поднял искалеченную Кристиан, чьи рыжие волосы прилипли к лицу. Затем леди Леннокс в свою очередь склонилась у трупа лошади с острым ножом в руках и бесцеремонно обыскала сначала сумку Кристиан, а затем и конское снаряжение.

Маргарет сразу же наткнулась на пачку бумаг в чепраке, просмотрела их и так расхохоталась, что Гидеон строго взглянул на нее. Она сложила бумаги и запихала их обратно. Аккуратно это проделав, леди Леннокс вытерла испачканные руки.

Один из слуг Гидеона помог ему положить неподвижное тело Кристиан на его лошадь — пульс почти не прощупывался. Маргарет с любопытством взглянула на безжизненное лицо:

— Есть здесь поблизости дом, куда ее можно было бы отвезти?

— Мой дом неподалеку, — произнес Гидеон таким тоном, что даже Кейт вряд ли узнала бы его голос. — Пусть она хотя бы умрет среди друзей.

Маргарет была потрясена.

— Едва ли это моя вина, что один из лучников помешал пленнице бежать: за это я ему плачу. — Она протянула седло и чепрак Кристиан. — Заберите: возможно, ее семья захочет взять их.

— Это все, что вы можете сказать?

— Она была слепой: лучше уж ей умереть, чем мучиться! — яростно воскликнула Маргарет и вскочила в седло.

— Разве слепота — смертный грех? Я начинаю думать, что вина ее состояла в чем-то совсем ином, — задумчиво произнес Гидеон, глядя вслед отъезжающей свите.

3. ПОСЛЕДНИЙ ХОД

Когда Лаймонд в третий раз переступил порог Флоу-Вэллис, Гидеон медленно спустился, чтобы поприветствовать гостя, и был поражен его живостью и энергией. Гидеон помрачнел еще больше.

— Простите, — извинился Лаймонд при виде хозяина. — Я прилип к вам и надоел ужасно. Qu'on lui ferme la porte au nez, il reviendra les fenetres [6]. Спасибо за послание: ваше имя недаром занесено в святцы, а слепая фортуна обессмертит его. Я попросил вашу прислугу запереть одного чересчур прыткого джентльмена, который сопровождал меня к лорду Грею. Где она? Можем ли мы ее освободить? И Бога ради, удалось ей добиться признания от Харви?

Положение оказалось хуже, чем Гидеон ожидал: Лаймонд ни о чем не догадывался. После затянувшейся паузы Лаймонд побледнел, и Гидеону ничего не оставалось, как выложить всю правду.

— Она попыталась спастись. Ничего нельзя поделать. Господи, лучше бы вы не встретили моих людей. — И, овладев собой, он добавил: — Произошел несчастный случай.

Как он и думал, выдержка не изменила Лаймонду, только черты его лица застыли и приобрели сходство с маской.

— Где она? — глухо спросил Лаймонд.

— Кейт с ней наверху. Кристиан умирает. Я проведу вас к ней.

— Спасибо, — машинально ответил Лаймонд и также машинально поднялся по лестнице за Гидеоном.

Гидеон рассказывал ему о случившемся, внимательно наблюдая за выражением лица молодого человека. Щеки Лаймонда слегка порозовели — впрочем, было жарко, но внутренние переживания никак не отражались на этой маске сфинкса.

Они миновали залитую солнечным светом музыкальную комнату, где в безмолвном ожидании застыли клавикорды, лютня и скрипка, и вошли в соседнюю спальню.

Кейт уже знала, как это случилось, и старалась помочь изо всех сил своей пылкой души, в надежде хотя бы облегчить страдания раненой.

Она оказала девушке необходимую помощь, переполненная сочувствием к мукам умирающей, мысленно восхищаясь проявленным той мужеством. Если в душе Кейт и зародилось какое-то подозрение, то оно вскоре исчезло, уступив место страстному желанию помочь, — Кейт села рядом с постелью Кристиан и принялась спокойно записывать последние распоряжения, которые та произносила ясно и четко, без малейших следов тревоги.

Совесть Кристиан была чиста. Самую жестокую боль ей причиняла гибель Симона. Кроме этого, ей не в чем было раскаиваться, не о чем сожалеть: высказав все необходимое, она в задумчивости помедлила минуту:

— Знаете, когда ты слепа, жизнь полна всяких забавных неожиданностей, но я не думала, что придется умереть вдали от родных и близких, на чужой стороне. — Ей даже удалось улыбнуться, и она добавила: — В сущности, это не важно. Мы все живем и умираем одинокими, не правда ли? Кто-то вошел?

Кейт не слышала шагов Лаймонда. Он бережно погладил разметавшиеся по подушке пряди темно-рыжих волос и сел в кресло рядом с кроватью.

— Не стоит преувеличивать. Один из близких вам людей рядом.

Девушка не умела так владеть собою, как Лаймонд. Лицо ее исказилось, в глазах появились слезы. Она зажмурилась и произнесла дрожащим голосом:

— Просто колдовство. Вы прислушиваетесь к самым тайным помыслам.