Она была сбита с толку.

— Вы не знаете, что я ушла от Ричарда?

Лаймонд не смог скрыть изумления.

— Оставили Ричарда? Почему?

— Мы поссорились, — начала Мариотта. — Он одержим идеей поймать… — Она запнулась, теребя брошь на домашнем платье, и промямлила бессвязно: — Я сказала ему о драгоценностях. Но их отняли в Аннане. Это все, что осталось.

Взгляд Лаймонда остановился на бриллиантах.

— Вижу. Когда вас схватили, вы пытались отыскать меня?

— Не совсем… Я думала, что Эндрю Хантер мог бы позаботиться обо мне, пока вы… если бы вы узнали, где я или прислали мне еще…

Она умолкла: ситуация неожиданно сделалась столь щекотливой, что было трудно подобрать слова.

Затем она решилась:

— Не нужно больше присылать драгоценности. Вы должны понять… Я бы все равно рано или поздно вам их вернула. Но я думала…

Мариотта снова не знала, что сказать…

— И что же вы думали?

— Вы намного умнее Ричарда, и я могла бы с вами поговорить обо всем. Раньше я беседовала с Эндрю, — собралась она наконец с мыслями, — но его не было в Баллахане, а я не знала, что делать, — потом пришли англичане, а потом ваши люди приехали за мной, а мне стало плохо… извините. — Ее глаза заблестели от слез, кровь прилила к бледным щекам. — Возможно, вы не знали о ребенке.

Молодой Кроуфорд отвернулся. Не отвечая он подошел к каминной полке, облокотился на нее и закрыл глаза руками.

— Давайте сначала отбросим всю словесную шелуху и проясним дело. Что именно вы сказали Ричарду и почему произошла ссора?

И Мариотта рассказала ему. Пока она вспоминала о заброшенности, разочарованиях, разногласиях и безумствах, разрушивших ее счастье и заставивших ее уйти, Лаймонд смотрел в пол. Она коснулась его подарков и своих чувств, упомянула и о том, что решила ничего не говорить мужу, не умолчала и о последней ссоре, когда Ричард заподозрил ее в самом худшем, и в заключение произнесла с детской наивностью:

— После всего, что случилось, я больше не могла оставаться.

Лаймонд мрачно ходил из угла в угол, глядя на ее невинное лицо в обрамлении темных кудрей. Глаза Мариотты были полны слез.

— Вам не кажется, что в роли змея-искусителя выступаю я? Разрушитель я, а не Ричард? Волнующая перспектива покарать меня послужила основной причиной всех его прегрешений.

Фиалковые глаза Мариотты стали серьезными.

— Он так безжалостен к вам. Ричард ненавидит вас за то, что вы не такой, как он… Это несправедливо, и за это я презираю его.

Синие глаза были ангельски безмятежны.

— За отсутствие братской любви? Прошу извинить за напоминание, но наша первая встреча…

Он был прав: Мариотта забыла о поджоге Мидкалтера. Она слабо возразила:

— Вы не знали, что делали.

— Больше всего на свете, — заметил Лаймонд несколько мрачно, — я желал бы хоть полчаса не знать, что я делаю, но ни разу мне не удалось удостоиться такого счастья.

— Я помогу вам.

Она склонилась и взяла его за руку. Не пытаясь высвободиться, он заметил совершенно равнодушно:

— Ваше богатое воображение заставило вас сильно преувеличить мои достоинства. Вы хотите, чтобы я все бросил в угоду вам? Тогда я должен сказать Молли.

— Молли?

— Женщине, которая за вами ухаживает. Она содержит публичный дом в Англии, а даже ради высокой чести, которую вы мне оказываете своим предложением, не стоит бросать лучших друзей. Даже ради удовольствия позлить Ричарда.

Мариотта робко улыбнулась:

— Вы хотите меня напугать для моего же блага…

— Напротив. Очень важно, чтобы вы здесь оставались, пока не окрепнете. В конце концов, мне пришлось немало потрудиться, чтобы заполучить вас, а я, в отличие от Ричарда, умею ценить женщин.

Он поднес руку к лицу: красивая кисть и длинные пальцы с ладони были обезображены крепкими мозолями.

— Какая жалость, не правда ли? Я был рабом на галерах два года после того, как узнали о Солуэй-Мосс, и для всех вас это были два очень спокойных года. Я часто раздумывал, как славно живется нашим йоменам 4) под властью его милости лорда Калтера.

Мариотта вся сжалась:

— Вы стараетесь напугать меня. Я не верю вам, но все-таки, пожалуйста, перестаньте!

— Вас пугает отвратительная правда жизни, — пояснил ей Лаймонд с презрением. -Продажная, дурно пахнущая, старая, как мир. Мне наплевать, напуганы вы или нет: через месяц вас здесь не будет. Если ваши куриные мозги хоть что-то соображают, вы должны понять, что это неизбежно. Стал бы я брать на себя труд лишать Калтера наследника, если бы не был уверен, что у него есть причины для развода. Все получилось замечательно. Если бы Ричард от природы был поживее, то он бы устранился сам, а так мне придется его слегка подтолкнуть.

— А драгоценности? — прошептала Мариотта.

— Мой ангел, мне надо было вас как-то выманить, хотя я не думал, что Ричард вышвырнет вас так быстро. Я бы с удовольствием посмотрел. Восхитительная картина — Ричард в бешенстве! Эдакая взбешенная статуя!

Ошеломленная Мариотта спросила:

— Почему вы так ненавидите его? Из-за жалкого титула?

— А почему Ричард рыщет по моим следам, как голодный волк?

— Вы же братья!

— Я ему настолько же родной брат, как и он мне! — отчеканил Лаймонд. — И я устал от игры в прятки. Теперь моя очередь водить!

Мариотта плакала от бессилия и тоски, не вытирая слез.

— Разве он не вправе преследовать вас? Вы же пытались убить его в Стерлинге!

Лаймонд был ошеломлен ее негодованием.

— Мариотта, мой славный котеночек! Вот это перемена! Я-то думал, что вы нежно ко мне привязаны и мы будем жить не разлей вода, как Ричард и его свинки!

Захлебываясь в слезах от горя, что ее надежды разбиты, Мариотта уже не слышала ни слов, ни возражений Лаймонда, и уколы его сарказма не достигали цели. Она даже не слышала, как он вышел.

Молли выбранила хозяина за то, что он так расстроил больную. В ответ Лаймонд заметил, что если та нуждается в утешении, то может изливать свои жалобы Уиллу Скотту — пусть рыдают вместе, это их развлечет.

Лаймонд давно подметил, что Молли тепло относится к Уиллу. Рыжеволосый паренек напоминал ей сына одной из ее девушек, и Молли жалела его; к тому же она почти никогда не спорила с Лаймондом и потому послала Уилла наверх посидеть с Мариоттой.

На следующее утро Мариотта исчезла. Подстегиваемые окриками Лаймонда, люди искали ее весь день, но большая заблудшая овечка пропала бесследно.

Случайно попавшийся ему пьяный волынщик Арджиллов навел Эндрю Хантера на небезызвестную гостиницу Острич, где он встретил Уилла Скотта и поговорил с ним. Оттуда Эндрю Хантер направился прямо в Бранксхолм.

Бокклю выслушал Хантера спокойно.

— Так Лаймонд собирается продать моего сына? — грозно переспросил он в конце.

— Уилл не уверен. Но я рассказал ему все, что знаю сам. Лорд-протектор подстегивает лорда Грея, и тому не терпится заполучить Уилла. Лаймонда дважды видели по соседству с домом Джорджа Дугласа. Но мальчик не хочет покидать Лаймонда. Он ничего не рассказывает ни о своей жизни, ни о планах Лаймонда…

— А о молодой леди Калтер?

Дженет вмешалась в разговор:

— Денди еще не знает, что Мариотта у Лаймонда, а Уилл ему ничего не сказал.

— Парнишка не в своей тарелке, Уот, — заметил Хантер. — Я заставил его пообещать, что он свяжется со мной, если почувствует, что Лаймонд хочет с ним разделаться. Это все, что я смог. Я сообщу тебе немедленно. Немедленно, — повторил он, и в мягком, вежливом голосе прозвучала жесткая нотка.

Залитый весенним солнцем Эдинбург был весь разукрашен в честь бракосочетания леди Херрис и Джона Максвелла, и колокольный звон слышался по всей округе.

Внутри дворец Холируд поражал богатством убранства и обилием шитых золотом парчовых одежд — благосостояние гостей буквально сияло на их платье.

Агнес Херрис всем ослепительно улыбалась, а Джон Максвелл был необычайно весел.

— Почему бы ему не радоваться, — говорили циники. — Отхватил самый лакомый кусочек в Шотландии!