Изменить стиль страницы
– Мне кажется, что осенью 1991 года, – и об этом можно говорить со стопроцентной уверенностью – Борис Николаевич считал что Горбачев действительно ничего не знал. А потом, когда он уже был на пенсии, когда появились какие-то воспоминания, – Болдина, например, – у него возникли сомнения на этот счет. Мы с ним это обсуждали. Болдин, в частности, как уже говорилось, пишет, что в конце их, делегации ГКЧП, разговора с Горбачевым в Форосе, тот бросил такую фразу: «Черт с вами, действуйте» (я уже упоминал об этом. – О.М.) Перед их приездом Горбачев, по-видимому, действительно ничего не знал о том, что они замышляют, он был поставлен перед фактом. Но в принципе его любой вариант устроил бы: если они выигрывают, он возвращается уже, так сказать, «на новую поляну», но в том же качестве – президента; если они проигрывают, он тоже не несет никакой ответственности: «Я был арестован». И тоже «на коне» в Москву въезжает. Поскольку он мужик умный, он все это просчитал, понял, что оба варианта его устраивают, при любом варианте без президента Советского Союза им никуда не деться. Так что, прочитав воспоминания Болдина, Борис Николаевич пришел к почти полной уверенности: Горбачев знал о подготовке заговора, он практически полный его участник.
– Все же, – говорю, – воспоминания – это не документы. А Ельцин ссылается на какие-то документы…
– Конечно, это не документы, – соглашается со мной Валентин Борисович. – Никаких документов на этот счет, безусловно, не существует. Единственное, что существует, – это рассказы участников той встречи. Всё! Но я на сто процентов, – ну, не на сто, на девяносто девять, – уверен, что Горбачев дал им именно такое напутствие: «Черт с вами, действуйте».
Кстати, мы помним, эту свою фразу в своих воспоминаниях приводит и сам Горбачев, хотя – совершенно в другом контексте:
– И вы, и те, кто вас послал – авантюристы. Вы погубите себя – ну, это ваше дело, черт с вами. Но вы погубите страну…
В общем, все крутится вокруг этого «черт с вами» – вокруг того, как его понимать.
Еще несколько слов про «знал – не знал»… Очень важное признание Горбачев сделал 17 августа 2011 года, в очередную годовщину путча (вот опять – годовщина):

«17 августа на пресс-конференции в агентстве «Интерфакс», посвященной 20-летию событий августа 1991 года, экс-президент СССР Михаил Горбачев ЗАЯВИЛ, ЧТО ЗНАЛ О ГОТОВЯЩЕМСЯ ПЕРЕВОРОТЕ (выделено мной. – О.М.), но считал, что важнее предотвратить кровопролитие и, тем более, гражданскую войну».

Ну, и кто же «враль», Михаил Сергеевич? Вот вы и сами наконец признались, что знали о готовящемся перевороте.

Впрочем, это интерпретация горбачевских слов, сделанная агентством. А вот сами эти слова, сказанные на пресс-конференции и цитируемые «Интерфаксом»:
«Говорят, Горбачев знал, а как ему было не знать... Откуда только не звонили мне, не предупреждали: путч, путч, путч... Мое окружение... Самое главное было не довести до крови большой... И мы избежали. Гражданская война могла бы быть», – сказал Горбачев журналистам».
В общем, как видим, опять признание довольно туманное, расплывчатое: то ли знал, то ли не знал… Звонили, предупреждали… Но – очень похоже на то, что действительно знал. Почти знал, однако считал, что самое главное – не довести до «большой крови», до гражданской войны. И снова – как это? Как это «не довести до большой крови»? Закрыть глаза на готовящийся переворот? Переворот – это меньшее зло, чем его недопущение, – так, что ли? Ничего себе меньшее зло! Еще чуть-чуть – и была бы эта самая полномасштабная гражданская война, которой опасался Горбачев. Впрочем, скорее, – возврат к полновесной коммунистической диктатуре, поскольку, если не считать Москву, Ленинград, у ГКЧП все же была более полновесная поддержка, чем у его противников.
Правда, диктатура эта продержалась бы недолго: не сумел бы ГКЧП накормить страну, предотвратить голод. Но это другой вопрос…
Еще одна горбачевская антиельцинская придумка, которую он из раза в раз повторяет: дескать, Ельцин, чтобы уйти от расследования «расстрела парламента» осенью 1993 года, пошел на амнистию гэкачепистов, закрыл их дела. Заключил такой вот бартер. И ведь не стыдно Михаилу Сергеевичу публично нести такую ахинею.
В общем, ничего хорошего для России Ельцин так и не сделал?
Как-то так получается, что интервьюеры в основном поддакивают Горбачеву: да-да, очень плохой человек Ельцин… Редко увидишь вопрос: но ведь что-то хорошее он, наверное, все-таки сделал? По-моему, единственный раз об этом Горбачева спросил Познер (в передаче имени самого себя, 27 февраля 2011 года):
– Хорошо. Михаил Сергеевич, то, что вы вряд ли любите Бориса Николаевича, это очевидная вещь... Но если б вас спросить, он что-нибудь, с вашей точки зрения, позитивное сделал для России?
И получил потрясающий ответ:
– Да. Я думаю, что то, что касается обстановки. Обстановки в городе и в стране. Но он больше по городу, через город уже. И его запомнили многие в Москве.
– В смысле свобод, например, каких-нибудь?
– Именно. Именно так.
Вы можете что-нибудь уразуметь из этой невнятицы?
Я понимаю, Горбачев не может выговорить, что Ельцин подхватил дело реформирования России, когда сам Горбачев уже выдохся, что он довел реформы до какого-то логического, пусть и не окончательного, промежуточного, завершения. Но сказать хотя бы: одно из главных ельцинских дел – то, что он встал на пути ГКЧП, одержал победу над ним. Да, в конце концов, спас самого Горбачева, его семью… Нет, и этого Горбачев не в силах вымолвить. Ну вот не поворачивается у него язык. Хотя тогда, в начале путча, напомню еще раз, с надеждой и трепетом вспоминал он имя Ельцина как человека, с которым связан единственный его шанс на спасение.

Прямое противоборство с еще живым Ельциным, распад Союза – все это осталось далеко позади, однако его бывший президент не устает обличать Ельцина во всех грехах, никак не может смириться с тем, что их имена то и дело повторяются разными людьми рядом, одно за другим, через запятую, даже когда их обоих ругают:

– Что меня всегда удивляет, так это то, что через запятую склоняют Горбачева и Ельцина, обещают рядом повесить. Да не хочу я с ним рядом висеть! Хоть бы на разных столбах, что ли… (Интервью газете «Газета», 1 марта 2005 года).

То же самое, но уже без столбов-виселиц – из выступления Горбачева 7 апреля 2005 года на конференции в Российской академии наук:

– Хочу сказать, в том числе и сидящим в зале: я читаю ваши выступления и часто вижу: Горбачев, Ельцин идут через запятую. Ничего подобного! Потому и пошел сценарий катастрофический, что команда Ельцина отвергла путь перестройки.

Горбачев так и не понял, что они с Ельциным уже остались в истории по соседству, именно «через запятую». Несмотря на свою вражду, они вдвоем стали лидерами Великой либерально-демократической (по-другому – антикоммунистической) революции, случившейся в стране на исходе восьмидесятых – в начале девяностых годов, революции, преобразившей страну. Кто жил в Советском Союзе и продолжал жить в новой, послегорбачевской, послеельцинской России, не может отрицать, что это в значительной мере две разные страны.

Более того, возможно, личная неприязнь Горбачева и Ельцина, постоянные противоречия, постоянные конфликты высекали искру, которая, как в автомобильном двигателе, давала энергию для движения вперед. Известно ведь: без конкуренции, соперничества не продвигается вперед ни одно важное дело.