— О, Эру, за что?… — С её губ сорвался измученный полушёпот. Сельвен жадно втянула воздух. — Нет…Нет… — Её руки упёрлись в плечи склонившегося над ней эльфа, но он, казалось этого и не заметил. — Нет! — Её голос резанул тишину, и она с силой оттолкнула его. Леголас отступил и замер, вперившись в неё потемневшим взглядом.

— Сельвен… — Прохрипел он, шагая к ней.

— Не подходи ко мне! — Её рука вытянулась вперёд в предупреждающем жесте, второй же эльфийка безуспешно пыталась собрать остатки разорванного платья на груди. Его глаза непроизвольно проследили за движением и скользнули вниз, но почти сразу вновь обратились к её лицу.

— Почему ты отталкиваешь меня?… — Эльф опять попытался приблизиться, но она лишь отрицательно завертела головой.

— Нет, нет… Я не смогу пройти через это снова! — На глаза набежали слёзы, она попыталась отойти от дерева, но он тут же шагнул к ней навстречу и преградил дорогу.

— Сельвен, о чём ты? — Голубые глаза удивлённо расширились, а ей вдруг стало нестерпимо больно.

— Не прикасайся ко мне! — И прежде, чем она успела себя остановить, её ладонь отвесила ему звонкую пощёчину. Сельвен замерла на мгновение, но тут же отдёрнула руку, словно обожглась. Принц отшатнулся. Несколько долгих секунд они ошарашенно смотрели друг на друга, пока её полушёпот не нарушил молчание. — Оставь меня, Леголас… Сразу после праздника я уеду, и ты меня больше никогда не увидишь. Так позволь мне провести оставшиеся недели в покое, не мучай меня и не ищи со мной встречи… — Голос предательски дрожал, а эльф напротив был мучительно молчалив. На его лице отразилось сожаление, и это стало последней каплей. — Прощай. — Выдохнула она через силу и вновь устремилась сквозь чащу. Кажется, принц звал её, но не бросился догонять.

Забежав в дом, Сельвен, по непонятной ей причине не поспешила в спальню, где могла бы спокойно сменить одежду, а направилась в библиотеку. Здесь, как обычно царил полумрак, разбавленный лишь светом от разожжённого камина. Уже по привычке, эльфийка, не глядя, прошла до повёрнутого в сторону огня высокого кресла и устало опустилась на мягкие подушки, но в следующее мгновение чуть не подскочила и не закричала от неожиданности — в соседнем кресле сидела Ирина. Смертная была бледна и, казалось, даже не заметила её, устремив невидящий взор на языки пламени. Сельвен уже видела её такой, погружённой в свои мысли, отстранённой…Но в этот раз эльфийке не захотелось начинать разговор и она лишь устало откинулась на спинку кресла, вслед за женщиной сконцентрировала всё внимание на огне. Поэтому дочь лекаря и пропустила вопрос, сказанный еле слышным шёпотом, уловив лишь последние слова.

— Ирина, ты что-то сказала? — Но смертная так и не обернулась в её сторону, лишь прочистила горло.

— Почему он тебе не нравится? — Проговорила она чуть громче.

— Кто?

— Ли, вернее Лаэрт.

— Менестрель? — Уточнила Сельвен удивлённо. Её собеседница ответила, коротко кивнув. По правде сказать, вопрос показался Сельвен несколько неожиданным, и она поневоле насторожилась, но в голосе смертной не чувствовалось и тени той агрессии, что била через край ранее. Однако эльфийка не спешила с ответом, наверное ещё и потому, что и сама не была полностью уверена в своих мыслях. Когда она вновь заговорила, её голос прозвучал на удивление мягко и задумчиво. — Я бы не сказала, что он мне не нравится… Но он вызывает у меня чувство настороженности. Глядя на него я не могу избавиться от ощущения, что он какой-то другой, неправильный, чужой… — Губы смертной тронула лёгкая улыбка.

— Ты права. — Ответила Ирина, слегка качнув головой. — Но ведь в этом нет ничего плохого?…

— Нет… — Сельвен сама невольно улыбнулась. — Но есть ещё кое-что. — Даже не глядя на Ирину, она почувствовала на себе её взгляд. — Иногда мне кажется, что я его уже где-то видела. — Эльфийка замолчала, перебирая в голове обрывки воспоминаний и образов. — Только это невозможно.

— Почему? — Голос прозвучал чуть громче и твёрже.

— Потому что люди столько не живут. Да и тот другой был полу эльфом. У него было другое имя, и выглядел он немного иначе… Забудь. — Эльфийка выдохнула. — Я же говорю, что этого не может быть. Но он очень похож! — Взгляды двух женщин встретились.

— Знаешь, говорят, что у каждого из нас на этой планете есть свой двойник. Иногда он живёт до тебя или после, но он существует. Возможно, ты просто столкнулась с двойником Лаэрта?… — На губах смертной так и застыла эта полуулыбка, но глаза оставались немного печальными и задумчивыми.

— Планете? — Переспросила Сельвен, только сейчас обратив внимание на странное слово, но Ирина лишь покачала головой.

— Земле. — Поспешила та исправиться, но слово накрепко засело в голове у лесной девы. Она хотела ещё что-то спросить, но женщина её опередила. — Что с тобой случилось? Твоё платье… — Сельвен почувствовала, что краснеет и поспешила прикрыться руками, но было слишком поздно. — Что-то произошло? — Ирина нахмурилась, а взгляд потемнел, и в нём мелькнуло что-то странное. — На тебя напали? — Но дева лишь криво усмехнулась.

— Можно и так сказать. — Выдохнула дитя Эру, чувствуя как на глаза набежали слёзы. — Моё прошлое, а я опять оказалась слаба… — Смертная подалась вперёд, сжимая её ладонь, и теперь неотрывно смотрела на неё расширенными глазами, полными боли и понимания. От этого простого прикосновения по телу эльфийки пробежало то самое магическое тепло, что, словно волна, смывало все горести, оставляя после себя невероятную лёгкость и сладостное послевкусие.

— Слаб не тот, кто проявляет свои чувства, а тот, кто от них бежит. — Проговорила Ирина, и эльфийке показалось, что в тот момент она говорила не только о ней, но и о себе самой. — Прости меня. — Сельвен вскинула голову, устремив на женщину непонимающий взгляд. — За мои слова ранее. Я была не права и не должна была такое говорить. Не знаю, что на меня нашло…

— Это ничего. Да и я сама… Полезла к тебе с нравоучениями. Прости. — Тонкие пальцы эльфийки скользнули по лицу смертной, чуть разворачивая его. Зелёные глаза потемнели, а брови хмуро сошлись на переносице. — А теперь рассказывай, что с тобой случилось. — Ирина удивлённо захлопала глазами. — У тебя всё лицо исцарапано. Ты от кого-то убегала? — Женщина попыталась вывернуться, но Сельвен удержала её на месте.

— Это ничего. Просто мы не поняли друг друга, и я вспылила. — Но лесная дева недоверчиво повела бровью.

— Он захотел от тебя то, что ты не пожелала?…

— Все мужчины желают чего-то. А когда вино застилает глаза, то они нередко принимают желаемое за действительность. — Ирина решительно отвернулась, снова обращая свой взор к огню. — Мы не лучше. — Внимательно наблюдавшая за ней эльфийка приоткрыла было рот, явно желая что-то сказать, но не произнесла ни звука и, покачав головой, упрямо поджала губы. Какое-то время они сидели в полной тишине, пока лесная дева не потянулась вперёд, слегка сжимая руку женщины.

— Я знаю, что во дворце что-то произошло, и это до сих пор тяготит твоё сердце. — На фоне языков пламени она ясно видела чёрный силуэт ведьмы, которая при последних словах устало прикрыла веки и нервно сглотнула. — Но я не буду тебя расспрашивать, Ирина. Я не знаю смогу ли тебе помочь, но я могу выслушать… — Ответом ей был лишь короткий кивок головы, и когда их взгляды снова встретились, в каре-зелёных глазах стояли слёзы. Сельвен подалась вперёд и крепко обняла темноволосую женщину, чувствуя как в унисон бились их сердца. Почему-то ей казалось, что каждая из них думала о своём, но в то же время об одном и том же.

В наступившей тишине они просидели до самого рассвета. А когда первые лучи солнца скользнули по верхушкам вековых деревьев, в дверь нетерпеливо забарабанили.

Это медленно сводило его с ума. Всё так неправильно, запретно, но в то же время невыносимо желанно. И она, что стала его наваждением, тенью, постоянно блуждающей где-то на грани сознания, но полностью подчинившей себе ночные часы беспокойных сновидений. — Когда она успела пробраться так глубоко? Как? И почему? — Эти вопросы он задавал себе, казалось, постоянно, если только мысли не были заняты ею. Он должен был остановиться ещё тогда, когда женщина бесцеремонно и нагло швырнула поднос в его покоях. Ему стоило отправить её обратно в дом лекаря, а ещё лучше — изгнать за пределы Лихолесья. Но этого не случилось, потому что он слишком увлёкся своей же собственной игрой и в какой-то момент перестал её контролировать.