Она прикусила губу.

«Я убийца», — готова была сказать женщина, но сдержалась. Только не это. Этим она Мине не поможет. А Эдуард, казалось, не замечал ее смятения.

— Аннелия. — Он взял ее за руку. — Я долго ждал. Я не хотел тебя торопить. Но время настало. Выходи за меня замуж. Стань хозяйкой Ла-Дульче.

Аннелия почувствовала, как слезы навернулись ей на глаза. «Слишком поздно, — подумала она. — Слишком поздно. Я не заслуживаю такого счастья. Это Мина должна быть счастлива».

Эдуард, казалось, воспринял ее молчание за согласие и теперь решился обнять за плечи. Он уже не в первый раз прикасался к ней. Аннелия вспомнила, как они плавали по озеру и лодку качнуло. Тогда Эдуард подхватил ее, не позволив упасть в воду. Она вспомнила спокойные вечера у камина, когда они говорили о родине. Вспомнила, как он хвалил ее стряпню. Аннелия решительно отстранилась. Эдуард опустил ее руку.

— Ты мне не ответишь? — мягко спросил он.

Аннелия покачала головой.

— Ничего не выйдет. Я не могу выйти за тебя замуж.

Она развернулась и поспешила скрыться в доме.

Вскоре гости разъехались. Виктория вернулась в Тре-Лома, но знала, что надолго запомнит время, проведенное в Ла-Дульче, чудесную помолвку и долгие разговоры с Анной. «Кто бы мог подумать, что когда-то мы с ней породнимся?»

И только Педро терзался беспокойством. В 1886 году должны были состояться выборы президента. А в начале июня в стране начались беспорядки.

Глава 8

Юлиус покачал головой.

— И снова богатые цепляются за свое золото, а что будет с простым народом, им все равно.

— Ты уже говоришь, как наш зять, — улыбнулась Анна.

— Ты все еще надеешься, что он женится на Марлене?

— А ты нет?

Юлиус не ответил — в этот момент в комнату вошла служанка и передала Анне письмо.

— От Виктории! — воскликнула она. — Ну наконец-то.

В прошлом месяце до них дошли слухи о беспорядках в Тукумане. С тех пор все в доме Мейеров-Вайнбреннеров с нетерпением ждали новостей.

— Ну же, распечатывай скорее! Что она пишет?

Дрожащими руками Анна сорвала печать с письма и развернула лист бумаги. Пробежав глазами строки, она глубоко вздохнула.

— Читай вслух! — нетерпеливо воскликнул Юлиус.

И Анна начала читать:

«Дорогие друзья! Вы, должно быть, слышали о случившемся. Могу вас успокоить: волнения наконец-то улеглись. С нами все в порядке. Но давайте я расскажу вам все с самого начала. Двенадцатого июня, в тот самый день, Педро утром отправился в город и попал в калле Бельграно. Он рассказал мне, что видел на улицах сотни вооруженных людей, которые двигались от вокзала в сторону центральной площади. Вскоре прозвучали первые выстрелы. Вы не представляете, как я рада, что осталась в этот день в Тре-Лома. И, конечно, я была счастлива, когда Педро вернулся домой целым и невредимым. Вначале он даже не знал, как выбраться из города. Около девяти часов стрельба на площади и примыкающих к ней улицах усилилась. Вокруг свистели пули, и Педро не мог выбраться из своего укрытия. В какой-то момент ему удалось вернуться домой, но на самом деле все успокоилось только на следующее утро. Вечером Педро сопроводил меня в Тукуман, чтобы я могла сама составить картину происшедшего. Конечно, вначале он отговаривал меня от поездки в город, но вы же меня знаете. Это было ужасное зрелище. На площади все витрины магазинов были разбиты, стены изрешечены пулями, а здание муниципалитета разгромлено. Кроме того, зачинщики беспорядков разорили квартиры губернатора и некоторых высокопоставленных чиновников. Хорошо еще, что жертв было не так много, как мы опасались. Люди боялись, что гаучо и солдаты будут громить дома простых горожан, и потому в Тукумане организовали отряды самообороны, которые патрулируют улицы. Честно говоря, раньше я восприняла бы все это как интересное приключение. Теперь же при мысли о происшедшем мое сердце трепещет и я молюсь, чтобы все поскорее закончилось. Можете смеяться надо мной, но я кое-чему научилась в жизни. Как бы то ни было, новое правительство Хуареса Сельмана сразу распределило посты между своими сторонниками. Для них настали золотые времена. Ну, это обычное дело.

Целую вас, обнимаю, дорогие мои!

Ваша Виктория».

Глава 9

Вскоре беспорядки прекратились, и Виктория была этому очень рада. Вместе с Педро она ждала приезда Пако и Бланки в Буэнос-Айрес: после отъезда из Ла-Дульче они еще некоторое время гостили у Анны. Пако возобновил работу в адвокатской конторе, а Бланка лучше познакомилась с семейством Мейеров-Вайнбреннеров.

Виктория не удержалась и отправила сыну несколько телеграмм, пока тот не пообещал, что в ближайшем будущем навестит родителей. Потом начались волнения, но теперь…

Виктория окинула взглядом здание вокзала. Какая-то женщина, одетая в лохмотья, несла на спине ребенка. Еще двое малышей цеплялись за ее юбку. Женщина просила милостыню, и Виктория полезла в кошель за парой монет, которые носила как раз для такого случая. Она вздохнула. Толку от ее подаяния было мало. Производство товаров из сахарного тростника все еще находилось в руках богатых землевладельцев, в то время как простой народ жил в нищете. С середины мая до августа каждый год на плантации стекались люди из Сантьяго-дель-Эстеро, из провинций Сальта и Жужуй, из индейских поселений в Чако, с границы с Боливией. Целые семьи во время сбора урожая ночевали под открытым небом, чтобы тяжелым трудом заработать денег и вернуться домой. Когда Виктория думала об этом, ей в голову приходило слово «рабство». Женщина понимала, что Пако эта ситуация не оставит равнодушным. В нем еще горел огонь юности, в то время как она сама и Педро довольствовались незначительными переменами.

После обеда Виктория, Педро, Бланка и Пако устроились в тенистом дворе Тре-Лома. Кроме свежего лимонада из плодов, выращенных в собственном саду, Виктория приказала подать кувшин с водой из aljibe, родника, расположенного неподалеку от дома. Ей очень нравился ее вкус.

Бланка все еще казалась неестественно худой, но ее лицо уже немного округлилось. Виктория почему-то подумала, что девушка может быть беременна. При мысли об этом ей стало больно оттого, что сама она больше никогда не забеременеет: у нее уже начался климакс. «А ведь я еще не такая старая», — подумала Виктория. Смех Бланки отвлек ее от горестных мыслей. Наверное, Пако сказал что-то забавное. «У тебя двое чудесных детей, — мысленно уговаривала себя Виктория. — Не тоскуй о том, чего у тебя никогда не будет. Пако и Бланка счастливы вместе. Разве это не прекрасно?»

Тем вечером Бланка и Пако долго не могли уснуть. Виктория поставила в детской комнате, когда-то принадлежавшей Пако, большую кровать, и молодые, удобно устроившись, никак не могли наговориться.

— Есть что-то в твоем прошлом, что ты хотела бы изменить, если бы могла?

Бланка даже не задумалась над ответом.

— Однажды я кое-что украла у моего друга, который спас мне жизнь. Я сожалею об этом поступке.

— Насколько я понимаю, у тебя не было другого выбора?

Бланка пожала плечами.

— Тогда мне показалось, что лучше забрать его лошадь, не спрашивая разрешения.

— Где это произошло?

— В Патагонии, в небольшой деревушке на Рио-Негро, о которой я тебе рассказывала. Мою мать только что убили, и мне хотелось сжечь за собой все мосты и сбежать…

Пако знал о смерти Корасон — Бланка рассказала ему, что произошло в тот день. Но об истории с лошадью девушка раньше не упоминала. Юноша кашлянул.

— Ты не думала о том, чтобы туда съездить?

— Нет. Зачем? — Бланка помолчала. — Ну, может, иногда мне и приходила в голову такая мысль.

Той ночью Пако почти не спал. Ему нужно было хорошенько все обдумать. К утру он понял, что именно предложит Бланке.