Вода на длинном пороге окрасилась кровью и мутью внутренностей забитых медведями рыб. Сосновый руль скребнул о камень, плот развернуло, и звери подняли головы на скрип. На людей они смотрели совершенно безучастно, и отошли, пропуская плот вниз по стремнине.
Люди на плоту замерли. Лежавший Степанов сохранял деланное равнодушие. Остальным явно не хотелось сменить лапы зверей в погонах на другие, с когтями. Парикмахерша осторожно поползла к середине. Она и так была от краёв плота дальше всех. Её профессия – торговать молодостью и красотой, и она не успела перетереть со Странником, даст ли он денег на возможные пластические операции. От плохого питания у того член не стоял, второй день Парикмахерша плыла нетраханная
Плот на мелкой стремнине вертело. Странник упёрся вершёй выправиться. Кивнул Кощею, ты тоже давай. Войдя широкой частью между камнями, где стояли медведи, плот мог застрять. Кощей вытащил руль из паза, толкнул. Верша Странника соскользнула с подводного липкого камня и огрела по лапе ближнего самца.
Бурый моментально взвыл и ударил оглоблю. Странник вершу не выпустил. Рикошетом её конец задел Кощея, едва не опрокинув в воду.
Медведи трубно заорали и кинулись на плот, будто, прикидываясь тихонями, лишь ждали команды.
Звери стояли по колено в воде, передними лапами размахивали в воздухе. Каждый удар тяжёлой лапы, попади в цель, убьёт или изувечит.
Парикмахерша села на корточки посередине плота, закрыла ценное лицо руками и отдалась визгу. Хотела ли она инстинктивно отогнать зверей криком, неизвестно. Её вопль добавлял общей сумятицы, раздражал людей и не сдерживал животных. Степанов бесполезно шикал на Парикмахершу.
Кощей, заслоняясь рулём, отодвинулся с кормы поближе к Парикмахерше. Лишь Странник и взявшийся помогать в объединившей беде Степанов тыкали в морды медведей вершами, пытаясь отодвинуть на расстояние, дававшее плоту возможность проскочить порог.
Рыкающие дышащие зловонием морды появились в полуметре, жёлтые клыки, величиной с большой палец невесело поблескивали в лучах весеннего солнышка. Зубы зверей алели кровью рыб, но казалось, они вкусили человечины.
Растопыренные лапы с острыми клыками взрослых особей пролетали опасно близко от человеческих лиц. Медвежата мелко пакостили, карабкаясь на плот, лишним весом тормозя движение. Малыши путались под ногами и дополнительно отвлекали.
В нападении принимали участие три медвежьих семьи. Атака была неспланированой, хаотичной. Внезапная агрессия, вызванная неловким движением Странника, вспыхнула в животных, пробудила инстинкты активной защиты. Имея разум, медведи прибили бы плот к берегу или валунам, откуда легче на него запрыгнуть, а так – обезумев от ярости, только вертели из стороны в сторону.
Степанов не повторил ошибки Странника. Он держал вершу некрепко, поэтому когда полутонного веса медведица стеганула по ней смертоносной лапой, улетела оглобля, но остался стоять Степанов.
Странник оказался менее удачлив. Он вспомнил про «магнум». Успел снять с предохранителя и замешкался. «Сзади!» - проорал Степанов. Молодой медведь, вскарабкавшийся на плот, собирался обрушиться на Странника всей тяжестью, встав на задние лапы. Странник развернулся вполоборота, поднимая пистолет. Медведь выбил ствол, разодрал Страннику кисть до сухожилий.
Со стороны удар виделся лёгким толчком, но Странник полетел за борт. Медведи окружили его. Странник прытко вскочил на изъеденный ветром и градом валун и прыгнул за порог в выколоченную водопадом яму. Бурлящая вода накрыла Странника с головой. Он долго не показывался. Неясно было, не сломал ли он из-за малой глубины шеи.
Запасными вершами Степанову и Кощею удалось столкнуть с плота косолапого переростка. Временно отодвинув на задний план, что Странник враг, Степанов, следуя общечеловеческой солидарности, подогнал плот к краю порога, в отсутствии якоря закрепил носом между валунами.
Кощей сунул Страннику вершу. Тот даже не взглянул на неё. Сильно работая руками, отталкиваясь от каменистого дна ногами, он пробирался вниз по течению. Третий раз некий импульс заставлял его покинуть товарищей.
Медведи отступили, и у Кощея появилась возможность извлечь из мешка АКС. Оружие положили подальше от влаги. Автоматный огонь произвёл на зверей сокрушающее действие. Падали старые и молодые. Вода свежо зарозовела. Кровь медведей темнее рыбьей. Протока наполнилась страшным рёвом раненых, предсмертными хрипами умирающих.
Плот перескочил перекат. Внизу на большом камне, вокруг которого пенилась вода, стоял Странник. Как только плот поравнялся с ним, он перепрыгнул с камня на скользкие брёвна.
Кощей отстрелял обойму. Он трясся с парившим автоматом, не соображая чего больше внутри фраерской души, страха или ненависти.
Странник, как папа, усадил Кощея на залитые водой брёвна, мокрой ладонью провёл по разгорячённому лбу. Пацан прерывисто дышал. Осталось заткнуть надоедливо ноющую тёлку и попробовать по глазам угадать намерения Степанова.
От медвежьего побоища утекали дальше и дальше. Стихали режущие слух вопли, мечущиеся среди трупов фигуры животных превращались в карикатурные, черные фигуры на залитом светом фоне.
Промокший насквозь Странник разделся. Разложил повыше на торчащих сучках штаны, сорочку, куртку. На обвисшем животе стал заметен самолично неуклюже сшитый полотняный пояс, где он хранил банковскую долю. Странник небрежно выложил пачки косарей и капустных соток, пусть тоже сушатся, готовясь оплатить будущие удовольствия. Плот боковиной задел камень. От толчка из расщелины соскочила пачка евро. Кощей ловко подхватил её. Странник прочитал жадность во взгляде. Кощей смутился и непонятно к чему сказал, что хочет загорать. Потеплело, мол. Пацан разделся до пояса. Для прикола Странник дал ему в руки по пачке баксов. Загорай и суши. Кощей, смертельно боявшийся Странника, изобразил – не врубился в прикол, и дураком стоял с пачками в «крабах», подставляя лицо и пузо загару.
- Спасибо, мент, за помощь, - осклабился Странник.
- Помощи не было, - отрубил майор.
- Я видел, ты вытянуть меня из воды хотел, - добродушно протянул Странник.
- Считай, тебе показалось.
Неторопливо струится ясноглазая сибирская речка. Сидят люди на плоту и думают, знают – зачем бечь. Откинь сиюминутную задачу, тотчас сделается непонятным, к чему жить и куда стремиться. Как не храбрись, не сладка зона, а воля непонятна и чужда. Мужиковать западло, шикарно же жить, не вкалывая, голова нужна неслабая.
Парикмахерше и Кощею ничего не выгорало, кроме как довериться Страннику. Он сидел спиной к ним, глядел на скользящую воду, и никто не знал, какие мысли трутся за буграми его скалистого лба.
31
МАТЬ ДЕРЕВНЯ
Протока, по которой сплавлялся плот, влилась в широкую реку. Если б ведать, попали в Колыму, Анадырь или куда ещё. Карты не было. Странник плоховал в географии. Остальные полагались на него. Кроме Странника. Тот, если и имел соображения, молчал.
Странника напрягло, что река шла к северу. Возможно, где-то дальше она поворачивала. Коли нет, выплыть к Ледовитому океану не радовало. В устьях больших рек обычно много посёлков. Летом идёт навигация, так что легко засветиться.
Войдя в широкую реку, проплыли чуток и заметили тройку жалких строений, приютившихся невдалеке от берега. Между домами стоял «Соболь». Он-то и заинтересовал максимально.
Причалив, приковали Степанова к живописной пихте, и пошли оглядывать окрестности.
За кустом качалась моторная лодка. Что касается домов, то меж ними жизнь никак не проявлялась. Население как вымерло или на охоту тотально ушло. При ближайшем рассмотрении крайний дом оказался жилым, другой – сараем, третий – типа гаража с чердаком. К сопкам уходило поле, где сохранились следы: какой – то умный человек, борясь с природой, пытался вырастить кукурузу. Торчали жалкие стебли с бледной завязью початков. Корм предназначался свиньям, подававшим голос за изгородью из сетки.