Капитонов Роман
ЭХО ВОЙНЫ
Этот «Дневник» Романа Капитонова был опубликован в семи или восьми номерах якутской газеты «Эхо столицы» в первой половине 2000-го года. Признаюсь — в то время эти публикации мне на глаза не попадались. Узнал о том, что он писал, только после его смерти, — совершенно недавно. Романа убили в мирном городе и в мирное время, — просто убили на улице.
«Я направил ствол и… сделал. «Убиваешь не ты, — подумал я, — убивает твой автомат, ты только нажимаешь на курок. Трудно убивать, ножом или рукой. Самое главное, чтобы после твоего выстрела человек сразу же умер, не мучился».
Эта страшная запись — из дневника Романа, — он выполнял приказы «лживого и вонючего правительства», не скрывал того, что делал будучи простым солдатом там, на войне, не скрывал своего раскаяния, не скрывал липкого чувства омерзения от действий родного правительства. Писал прямо, без оговорок. Писал, не выпячивая своего «Я». Писал просто, как мысли вслух.
Чем руководствуются подонки, обрывающие жизнь человека на взлёте, на улицах мирных городов, — просто так, ради развлечения? Романа Капитонова, ветерана войны, молодого пенсионера, инвалида — убили.
«Неужели мы рождены ради того, чтобы погибать и остаться в памяти миллионов незнакомых нам людей, как было сказано [в приказе о награждении посмертно]. Зачем? Ради чего?!» — Это мысли Романа по поводу по поводу гибели его друзей на войне.
Возможно, его Дневник — результат мук совести, возможно — он хотел выплеснуть то, что накопилось в его душе за одиннадцать лет жизни на войне: крик в народ равносилен исповеди Богу — это очищает душу, снимает Горечь, Обиду и Боль с души; его статьи шли под рубрикой «Болевая точка». Роман публиковался под своим именем, это тоже смелость.
«…все воспринимается обостренно, любая несправедливость, нервы, как оголенные провода… Но никого и никогда, пока я здесь [в мирной жизни], не ударил, даже не нагрубил. Почему? Просто я никому после Афгана уже не могу, не хочу делать больно»...
Дать вторую жизнь его труду меня попросили его друзья. Нашел все газеты с его публикациями (публикации в так называемой «толстушке» — итоговый номер в конце недели, сама газета — ежедневная) в библиотеке Северо-Восточного Федерального Университета, но в одном из номеров одна страница была вырвана — не знаю, были ли там его записи. Известно — Роман хотел написать и издать полноценную книгу; этот «дневник», я считаю, лишь черновой набросок.
В планах — публиковать статьи из «Дневника Ромы-Динамита» в журнале «Трезвый взгляд», но если найдётся желающий опубликовать этот Дневник сторонним издателем — никто против не будет.
Дневник Романа перемежаю статьями журналистов — тоже память. Выражаю благодарность работникам библиотеки СВФУ Хамаровой Татьяне Петровне, сотруднику ОБКСМ капитану милиции и ветерану боевых действий Борису Алексееву, журналисту Виктории Габышевой, и всем неравнодушным людям за оказанную помощь.
(Прим: как мог, по возможности, убирал все многочисленные «любимые» слова Романа: «и тут», «опять», «начал», «потом» — текст от этого не пострадал. Просьба «афганцам» — если заметите неточности в тексте: названиях населённых пунктов, или чтото другое — сообщите).
В предновогодние дни в редакцию подошел молодой человек. Мы были страшно заняты последней в году «толстушкой», всюду царила предпраздничная суматоха. А он тихонько стоял у дверей, стянув с головы лохматую шапку, и, наконец, подошел ко мне:
— Вот, рукопись у меня. Мне посоветовали обратиться к вам. Может, посмотрите?
— Посмотрю, — пообещала я, закинув пачку мелко исписанных мятых листочков в верхний ящик стопа, — вы приходите после праздников.
— Хорошо, — покорно сказал он, но не уходил, очевидно, чтото осталось недосказанным, а может, ему трудно было расстаться со своей рукописью. Почувствовав неловкость, я спросила:
— Это вы написали?
— Да. Это мои воспоминания, а может, дневник. Как вам больше понравится. Я ветеран Афганистана…
Сколько живу, не могу привыкнуть к слову «ветеран», когда оно применимо к молодости. Война — это всегда страшно. И страшно вдвойне, когда твой ровесник, а порой даже парень, гораздо младше тебя, видит смерть, убивает, и сам может быть убитым в любую минуту. И страшно, что ветераны — это не только старики, убеленные сединами, а вот такие молодые люди, знающие о войне не понаслышке…
«Я приду…», — сказал он. Но не пришел. И каюсь, я даже не спросила — ни как его зовут, ни где его искать. Но, продираясь через колючий почерк, я с удивлением, восхищением и запоздалым раскаянием поняла, что эта мини-повесть обязательно должна быть напечатана. Если бы можно было вернуть тот день, узнать фамилию, поговорить нормально, сфотографировать парня, в конце концов…
Судя по записям, его зовут Роман Капитонов, но вполне возможно, это псевдоним.
В очень простых, порой безыскусных, а где-то и неумелых строчках столько искренности, непосредственности и чистоты, что это задевает, заставляет думать и переживать.
Любители острых ощущений не найдут в повести описаний боев, разрывов снарядов и разлетающихся в разные стороны человеческих тел, по крайней мере, в первой части. Это действительно воспоминания — записи простого якутского паренька, пока только солдата, «духа». Я надеюсь, что вещь моего знакомого (по повести) незнакомца найдет отклики в душе читателя.
А автора я убедительно прошу прийти в редакцию и обещаю, что обязательно расскажу о нем.
Виктория ГАБЫШЕВА.
ЭХО ВОЙНЫ
8 мая 1987 года, 7 ч. утра
Утро сегодня солнечное. Так бывает всегда перед праздником Дня Победы. А вчера моросил дождь. Было очень грязно и холодно. И хотя от общаги до учебного корпуса всего где-то метров двадцать пять, пока дошли, ноги стали такими тяжелыми от прилипшей грязи, будто в ботинки налили свинец.
А сегодня светит солнце. Сегодня у нас всего две пары, а после обеда будем готовиться к празднику. Пока я лежу и думаю о том, какой прекрасный будет день, к нам без стука вошла комендант Шура. Сейчас она начнет нас разносить и тратить свои драгоценные нервные клетки. Про Вальку Стручкова скажет, что он будущий хронический алкоголик, про Игоря Лебедева — что он способный Дон Жуан, и пожелает, чтоб он со второго этажа упал, когда будет лезть к девушкам в их общежитие. Мне же скажет, что меня не зря в армию забирают, и что я вообще не должен был быть в СПТУ, а работать где-то в порту грузчиком, а лучше всего ассенизатором. После чего она пойдет дальше — мучить и убивать свои нервные клетки…
8 мая 1987 года, 13 ч. 30 м
После очередных пар занятий мы приколачивали красный плакат с надписью «С Днем великой Победы советского народа над фашистской Германией». Ленка Саввинова идет. По ней все СПТУ, если еще и не весь поселок сохнет, а ведь дураки, не понимают, что она любит только «первых». Кстати, завтра будут соревнования по легкой и тяжелой атлетике, а также по вольной борьбе. Я ей тогда покажу, подумаешь, она только «первых» любит. Ну вот, она прошла, взяла ведро и начала мыть стены, кокетливо поглядывая на нас, т. е. в нашу сторону, потому что она знает, что все училище сохнет по ней. Я не понимаю — ей, по-моему, это приносит какое-то удовольствие. Павлик Томский вены себе вскрывал из-за нее… А она вместо того, чтобы вообще уехать из училища, еще пуще начала дразнить его. То записки шлет, то на свидание зовет, сама потом не приходит. А Павлик простоит зимой в -50 градусов два-три часа и приходит в общагу весь обледеневший. Мы ему и так объясняли, и эдак — все равно до парня не доходит.