- Вам не кажется, что капитан в лифте был готов сказать что-то важное, если бы его не остановили? - тихо спросил венгр, пристроившись рядом с Алексом, когда они двинулись по коридору.

   - Может быть, - уклончиво ответил Алекс. - А может, это просто нервный срыв.

   В довольно просторном офисе выделенном инспекторам стояло около десятка рабочих столов, похожих скорее на большие школьные парты, и несколько диванов. На стене был смонтирован мультифункциональный сенсорный экран, на который были выведены какие-то схемы и диаграммы. В офисе уже находились три человека. Один из них в форме майора ВВС США, два других в джинсах и легких куртках с эмблемой министерства энергетики США* (*Министерство энергетики США отвечает за все операции с ядерными и радиоактивными материалами, за исключением их военного применения).

   - Добрый день, господа, - вежливо улыбнулся майор. - Я приношу извинения за небольшой инцидент, произошедший в лифте. У сопровождавшего вас капитана вчера умерла мать. Вирус.

   - Передайте капитану наши соболезнования, - понимающе кивнув головой, сказал исландец, который формально был руководителем их группы.

   - Обязательно, - еще раз улыбнулся американец. - Я майор Редлинг. Мне и моей команде поручено сопровождать вас по объекту и оказывать помощь в вашей работе. Разумеется только в рамках полномочий, оговоренных вашим мандатом.

   - Разумеется, - согласно кивнул исландец.

   - Это специалисты из министерства энергетики они так же будут находиться с вами, чтобы в случае необходимости ответить на возникшие вопросы. После демонтажа с боеголовок ядерные заряды перейдут под их ответственность.

   - Почему, правительство решило предать ядерные заряды в министерство энергетики, - поинтересовался Алекс. - Ведь они находятся объекте ВВС США и именно вы будете отвечать за их складирование и охрану.

   - Боюсь, я не знаю причин такого решения. С этим вопросом вам лучше обратиться с официальным запросом. Надеюсь, они вам все разъяснят. Но то, что, происходит с боеголовками здесь в центре, мы вам с готовностью расскажем и покажем. У нас так же есть предложения по учету снятых ядерных зарядов и их хранению, поэтому предлагаю перейти сразу к делу.

   Процесс демонтажа и хранения ядерных зарядов, а так же система их охраны были детально проработаны ООН, и в Киртлэнд уже прибыло все необходимое для этого оборудование. При круглосуточной работе можно было демонтировать от тридцати до пятидесяти ядерных зарядов. После демонтажа с зарядов предполагалось снять систему подрыва, состоящую из детонатора и нейтронного инициатора цепной ядерной реакции, который создавал необходимую для ядерного взрыва критическую массу. Затем, активное вещество прямо в металлическом кожухе помещалось в свинцовый контейнер. Туда же на тончайших растяжках устанавливался датчик механических повреждений и мощный спутниковый маяк с уникальным кодом. Все это заливалось полимерной смолой, которая застывая превращавшей внутренности контейнера в сплошной монолит из прочного пластика. По уникальному коду маяка можно было определить местоположение, тип и характеристики ядерного устройства, а датчик механических повреждений подавал сигнал при попытке извлечь заряд из контейнера.

   По словам американцев, они так же рассматривали вариант самоуничтожения контейнера при несанкционированном вскрытии, но сочли это опасным, так как в этом случае его можно было использовать как "грязную бомбу"* (*"Грязная бомба", - метод боевого применения радиоактивных материалов, без ядерного взрыва, в основном, путем их распыления различными способами, при котором происходит радиоактивное загрязнение местности).

   До отправки из центра, контейнеры с ядерными зарядами партиями по двадцать штук будут храниться в специально оборудованных бронированных помещениях, под охраной бойцов ВВС США и постоянным наблюдением группы инспекторов ООН. Договором предполагалось, что освобожденные от зарядов головные части и боевые блоки будут храниться отдельно на одной из военных баз так же под наблюдением ООН.

   После довольно детальной презентации объекта, обсуждения и согласования различных процедур, группу инспекторов провели по автоматизированным подземным цехам, где операторы в шлемах виртуального контроля управляли сложными манипуляторами снимавшими заряды с боеголовок расположенных в камерах за толстым просвинцованным стеклом. Затем два китайских инспектора из числа специалистов ядерщиков, облачившись в костюмы радиационной защиты, прошли в зону упаковки зарядов в контейнеры, провели сканирование радиоактивного материала и, убедившись, что это действительно ядерные заряды со снятой системой детонации дали добро на упаковку. Все это действие происходило в герметичной комнате. Изображение подавалось на монитор с нескольких камер, и Алекс мог наблюдать, как китайцы лично заполнили контейнеры с зарядами полимерной смолой и активировали спутниковые маяки и датчики механических повреждений. Затем контейнеры были запаяны, опечатаны и оставлены в камерах на несколько часов, чтобы дать смоле полностью застыть.

   Остаток дня прошел за дальнейшим тщательным осмотром уровней демонтажа и хранения зарядов, систем и протоколов охраны, согласованию списков допуска персонала базы и инспекторов ООН. Вечером, Алекс, который уже изрядно подустал от обилия технических деталей и последние несколько часов с трудом удерживал на лице выражение вежливого внимания, был искренне рад предложению исландца встретиться на поверхности в офицерском баре, чтобы обсудить за бокалом пива результаты первого дня инспекции.

   Несмотря на довольно позднее время бар бы почти пуст, только в дальнем углу, сдвинув потертые деревянные столы, сидела группа молодых людей в разношерстной гражданской одежде, по-видимому - офицеров базы, отдыхающих после дежурства.

   Потягивая пиво, Алекс краем глаза наблюдал за ними, пока остальные инспекторы по косточкам разбирали то, что увидели сегодня. Кампания, видно, была сбитая, потому что молодые офицеры давно и хорошо знали друг друга. Иногда их стол взрывался громким смехом, но потом, будто опомнившись, парни затихали, виновато поглядывая по сторонам. "Хорошо, что они смеются", - почему-то подумал он. Когда человек смеется, он на секунду забывает все плохое. Смех ненадолго загоняет боль, безысходность и злобу в дальние уголки сознания, позволяя ему расслабится, давая шанс ощутить, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Они смеются, значит ненависть пока не полностью иссушила их сердца, и ослепила разум и они еще способны мыслить рационально и осознанно принимать решения. Интересно, как бы звучал их смех, если бы Лэйсон все же удалось начать ядерную войну, и в Киртлэнд на поверхности сейчас бы царил радиоактивный хаос.

   Дверь в бар открылась и внутрь, стряхивая с куртки сухие хлопья снега, вошел капитан, тот самый, который сопровождал их сегодня утром в лифте. Ни слова не говоря, он подошел к бару, взял у бармена бутылку бурбона, три небольших стаканчика пакет с бутербродами и направился к выходу.

   - Эй, Холман, ты не знаешь, на кого сегодня босс орал так, что было слышно около дальних складов? - ухмыляясь, бросил ему вслед бармен. - Тебе сейчас не пойло нужно, а вазелин!

   Парни за столом дружно заржали.

   - Да ну вас! - беззлобно отмахнулся капитан.

   - Амиго* (*Амиго от исп. amigo - друг), ты, смотри, сильно не бухай. Завтра тебе на дежурство, - крикнул кто-то из компании молодых офицеров.

   - Не ссыте. У меня здоровья на всех вас хватит. Тем более что я не один, - капитан показал три стаканчика и исчез за дверью.

   - Пошел боссу проставляться за утрешний залет. Значит завтра поедет в медчасть сдавать тест на беременность! - пошутил кто-то, и за столом снова засмеялись.

   - Не нравиться мне все это, - склонившись к Алексу, тихо сказал один из китайских инспекторов. - Надо внимательнее присмотреться к персоналу. Помните, утром майор сказал, что капитан сорвался потому, что у него умерла мать. Я просмотрел файлы допуска в зоны демонтажа и хранения. Мать капитана Парсона жива и находится в городке рядом с базой вместе с его женой и дочерью.