Иногда этот котел называют котлом превращения. В нем обновляется луна, в нем обновляется ставшее человеком божество, а следовательно, и сам человек. И действительно, мясо и внутренности животных, равно как и людей, олицетворявших на земле богов, к этому времени уже не всюду поедали в сыром виде, чаще его жарили или варили. С тех пор как люди обнаружили, что вареное или жареное мясо вкуснее, чем пахнущее кровью сырое, образ священного котла получил широкое распространение. В древнегреческом мифе Пелопс был сварен в священном котле, дабы получить обновление. Та же участь постигла Ясона и его отца. Когда комплекс представлений лунной религии был вытеснен культом солнца, люди стали верить, что не луна, а Гелиос — солнце направляется каждый вечер по небу к котлу превращения и обновляется в нем.

Об обновлении в котле рассказывает миф про Медею. Правда, в нем священная тема получает несколько ироническое звучание. Искушенная в колдовстве царевна Медея, которая помогла Ясону овладеть золотым руном Колхиды, обещала дочерям Пелиаса, что, если они захотят, она превратит их отца из дряхлого старца в юного мужа. Она убила старого барана и сварила в котле его мясо с колдовскими снадобьями. Баран ожил и стал ягненком. Тогда она разрезала Пелиаса и сварила. Но дочери получили отца в таком виде, что его нельзя было даже похоронить.

В священном котле умерщвленные бараны становились опять божественными ягнятами, но это никак не удавалось проделать с престарелыми представителями человеческого рода.

В Египте даже еще в христианскую эру существовала легенда о том, как враги Осириса заманили его в ящик. Ящик забили гвоздями и бросили в воду. Но ящик зацепился за кедр, который вскоре вырос и стал большим красивым деревом. Ветви кедра обросли вокруг ящика с Осирисом и полностью закрыли его. Дерево увидел царь Библа^[241] и, придя в восторг от красоты кедра, приказал поставить его в своем дворце, где ствол с Осирисом внутри подпер крышу. Когда слух об этом дошел до богини Исиды, супруги Осириса, она явилась в Библ и вошла в доверие к царице, которая сделала ее нянькой своего ребенка. Через некоторое время Исида превратилась в ласточку. Стеная, вилась она вокруг ствола, который скрывал в себе мертвого Осириса. Затем ей удалось сдвинуть ствол из-под крыши царского дворца, словно это был большой намогильный камень, и отделить ящик с трупом Осириса от дерева. Продолжая рыдать и плакать, Исида бросилась на ящик-гроб, взяла его с собой в Египет и там вскрыла. Со слезами кинулась она на тело Осириса и поцеловала.

Эта легенда, украшенная впоследствии другими многочисленными мотивами, с течением времени утратила первоначальный смысл. Все небо теперь казалось людям дворцом, освещенным блеском звезд, и Млечный Путь они соответственно воспринимали не как дерево, а как своего рода дворцовую колонну или балку, которая подпирает и держит на себе небосвод. Сосуд же, который много лет назад был скорлупой, черепом или глиняным горшком, в конце концов превратился и у древних египтян, и у народов Северной Америки в большой гроб, ящик, спрятанный в перекрытии свода или в дворцовой колонне. Впоследствии ящик этот стал широко известен под наименованием Ноева ковчега^[242].

В первый месяц индийского года индусы (которым, скорее всего, неизвестно, что под Новый год во многих странах Европы принято употреблять в пищу карпа) совершают священный обряд. Они кладут бога Вишну в образе золотой рыбки в плошку, наполненную водой, и обращаются к нему с молитвой: «Как спас ты, о бог, в образе рыбы, тех вед, что живут в подземном мире [имеются в виду предки], так спаси и меня, о Кешава!».

Рыба Вишну растет, и вскоре сосуд становится для нее мал. Об этом сообщают древнеиндийские священные тексты. Рыбу переносят в водоем, а потом — выпускают в море. Она превращается в Великую рыбу и предсказывает наводнение — потоп. (Что полная луна предвещает наводнение, знали почти все прибрежные народы.) В индийской легенде о потопе немалую роль играет корабль-спаситель. Ману (так звали индийского Ноя) «построил судно и ходил вокруг него. Когда начался потоп, он взошел на корабль. Рыба (Вишну) подплыла к нему, и к ее рогу он (Ману) привязал корабельный канат. Затем рыба Вишну втащила корабль на северную гору: „Я тебя спасла, — сказала она. — Привяжи корабль к дереву, чтобы тебя, хотя ты и сидишь на горе, не увела с собой вода, а когда вода постепенно спадет, тогда и ты можешь потихоньку спуститься вниз…“. Потоп унес с собой все живое, один Ману уцелел».

Индийский вариант рассказа о потопе не был бы понятен, если бы в Библии не говорилось, что корабль — это ковчег, ящик и что он покоится, так сказать, на корабле, то есть на лунном серпе. Правда, и лунный серп — ладья — тоже привязан к небесному древу, но более существенно то, что к дереву был привязан и ковчег, то есть ящик. Следовательно, Вишну посоветовал индийскому Ною привязать ковчег к дереву; рыба Вишну с рогами даже подтянула ковчег к дереву; и лунный серп тоже принес ящик к дереву.

В Ветхом завете вместо дерева выступает высокая гора, вернее скала. На ней Ной соорудил каменный памятник — алтарь. Там остановился ковчег. Это все та же многократно повторяющаяся основная идея, которая прослеживается в египетском мифе о гробе Осириса, находящемся в столбе или обелиске.

Повторим еще раз, что ковчег, то есть ящик, связанный с лунным серпом (имеющим вид то корабля, то рыбы), означает ущербную луну (или новолуние), место смерти и воскресения, гроб луны или Осириса. По старому летосчислению (согласно которому год начинался и заканчивался появлением растущего лунного серпа), ящик, ковчег, чаша, гроб были тесно связаны с небесным древом — Млечным Путем или с равнозначным символом — со скалой (столбом, алтарем, горой). Кроме того, после новолуния появляется новый серп луны. Людям казалось, что он выходит из ковчега, из ящика, связанного с новой или ущербной луной, и имеет вид то корабля, то рыбы, то луны.

Так и Ной с детьми выходит из ковчега, остановившегося на высокой горе. Это символ нового начала жизни. В ознаменование его бог воздвиг радугу (лунный серп) в облаке^[243].

Кто не спасется от потопа в ковчеге, сулящем воскресение, не сможет ожить, останется мертвецом навечно, — такова основная идея легенды о потопе. Только ковчег, только потусторонний символ воскресения спасет людей и все живые существа и дарует им новую жизнь. По словам Иосифа Флавия, место на горе, где остановился Ноев ковчег, армяне называли «Местом выхода»^[244]. Когда в священном писании говорится о Ноевом ковчеге, также подразумевается «место выхода».

Таковы распространенные по всему свету в бесчисленных вариантах отзвуки древнейших верований человечества. Если даже эти легенды связаны с реальным событием — большим наводнением, которое могло иметь место, все равно упорствующим в своих заблуждениях исследователям пора прекратить поиски остатков Ноева ковчега на вершинах, достигающих высоты от четырех до пяти тысяч метров.