Да, над древними небесными верованиями сгущаются облака тумана. Все гуще становится эта завеса и все фантастичнее и сложнее делаются истолкования того, чтó исходит не от разума, а от души. В писаниях христианских докетов, отрицающих телесную сущность Иисуса Христа, мы находим корни древнего верования в то, что фиговое дерево сохранилось в небесном божестве и ветви его достигают тьмы; однако согласно представлениям волхва Симона, упомянутого в Деяниях апостолов^[169] и в других произведениях христианских авторов, священное дерево имеет свои корни в небесном огне над землей. Таким образом, Млечный Путь (древо) пребывает в небе, пылая вечным огнем и не сгорая. Через весь Ветхий завет проходит множество упоминаний о Млечном Пути, которые представляют собой признание его священного значения; но Ветхий завет содержит и целые потоки враждебных высказываний против него. Поэтому священные деревья и камни, о которых так много говорится в Библии, заслуживают особой главы.

Библейское древо

История культа небесного древа начинается в Ветхом завете уже с мифа о сотворении мира: «И насадил господь бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил господь бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. (Следовательно, было два разных дерева: дерево жизни и дерево познания. — Э. Ц.). И заповедовал господь бог человеку (речь идет только об одном человеке, об Адаме. — Э. Ц.), говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть. А от дерева познания добра и зла, не ешь от него: ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь!»^[170].

Оба первых человека нарушили заповедь бога. Искушенные змеем (речь идет только об одном змее, как будто в мире еще не было других), они съели плод дерева, «стоявшего среди сада», дерева познания добра и зла. Когда грех обнаружился, их обоих изгнали из рая. Очевидно, только тогда они ступили на землю.

Об изгнании из рая как божьей каре прямо в тексте не говорится, там сказано: «И сказал господь бог: Вот Адам (по-видимому, только он, а не Ева. — Э. Ц.) стал (благодаря тому, что вкусил плод с дерева познания — Э. Ц.) как один из нас (то есть, как бог. — Э. Ц.), зная добро и зло; а теперь как бы не простер он руки своей и не взял также от древа жизни, и не вкусил и не стал жить вечно. И выслал его господь бог (опять-таки только Адама. — Э. Ц.) из сада Едемского»^[171].

Не грех, очевидно, причина изгнания Адама из рая, а опасение, что Адам (а может быть, и Ева) вкусит плодов другого дерева — дерева жизни и тем самым станет бессмертным. Вкусив плодов дерева познания, они и так уже уподобились богу, а это, видимо, не входило в его намерения, равно как и познание ими добра и зла. По тексту Ветхого завета, первородный грех заключался в том, что была нарушена заповедь бога — а именно: не делать ничего, что могло бы привести к познанию человеком добра и зла; ибо только таким путем он мог уподобиться богу. А вот от дерева жизни «ни Адам, ни Ева никогда не вкусили». Вкушать от него, кстати, им не запрещалось.

Вот что говорит по этому поводу библейский текст. По всей вероятности, лишь впоследствии одно дерево превратилось в два: дерево жизни в дерево смерти. Этим скорее всего объясняются и своеобразные противоречия, которые могли возникнуть из-за неоднократной переработки текста.

Сад на востоке, в котором росли эти деревья, находился на небе, а не на земле. Это тот же сад, о котором рассказано в шумеро-аккадском мифе: остров блаженных, расположенный на востоке за большим океаном смерти, где деревья приносят цветы и плоды из драгоценных камней, где царит вечная жизнь.

Дерево и жезл, скипетр и палка по сути своей аналогичны столбам, стоявшим возле палестинских алтарей, и большому камню, который Иисус Навин^[172] воздвиг под сенью священного дуба в Сихеме возле святилища господня. И Иисус Навин сказал всему народу: «Вот, камень сей будет нам свидетелем: ибо он слышал все слова господа, которые он говорил с нами (сегодня); он да будет свидетелем против вас (в последующие дни), чтобы вы не солгали перед (господом) богом вашим»^[173].

Еще во времена пророков библейские «сыны Израиля» верили в священное дерево — одновременно и камень, и холм, — а также в священную гору, на которой обитает бог. Множественность этих понятий отражает страстную борьбу, происходившую вокруг этих глубоко религиозных представлений; и лишь немногие из тех, кто читает Библию, могут почувствовать жесточайшую борьбу против древнейших форм верования, увековеченную в этом священном писании. Уже в Пятикнижии, в книгах, приписываемых Моисею, горит страстная и непримиримая ненависть к древним верованиям Израиля, выраженная в самых сильных словах, какие только можно подыскать: «Столбы их сокрушите!», «Не сади себе рощи из каких-либо дерев при жертвеннике господа, бога твоего, который ты сделаешь себе; и не ставь себе столба, что ненавидит господь, бог твой»^[174]. И еще: «Не делайте себе кумиров и изваяний, и столбов не ставьте у себя, и камней с изображениями не кладите в земле вашей, чтобы кланяться перед ними»^[175].

Именно в этом грех Иакова! Он может быть искуплен, если будут уничтожены все жертвенники и изображения Ашеры и столбы солнца, «ибо уставы народов (язычников. — Э. Ц.) — пустота; вырубают дерево в лесу, обделывают его руками плотника при помощи топора; покрывают серебром и золотом, прикрепляют гвоздями и молотом, чтобы не шаталось. Они — как обточенный столп»^[176].

Затем следует длинное господне проклятие израильскому народу, приверженному еще своим древним святилищам.

Многочисленные пророческие произведения последних веков до нашей эры содержат проклятия по адресу древних языческих культов. Тем же, кто ссылается на древнее священное писание, возражают: «Как вы говорите: „мы мудры и закон господень у нас“? А вот лживая трость книжников и его превращает в ложь»^[177].

Противники древнего культа забывают, что речь идет не только о грехе Иакова, того мужа, от которого идет имя Израиля, но что Моисей и его преемник Иисус Навин также почитали скалы и камни и что возле первого Иерусалимского храма, построенного царем Соломоном, стояли два медных столба. «Этот-то Хирам соорудил также две медные колонны для наружной стены храма, в четыре локтя в диаметре. Вышина этих столбов доходила до восемнадцати аршин, а объем до двенадцати локтей»^[178].

Когда в последнее столетие до нашей эры Ирод Великий восстановил этот храм, «входные двери и их карнизы были… украшены пестрыми занавесами, на которых были вышиты узорами цветы и которые свешивались со столбов. Сверху над входом с фриза свешивалась золотая виноградная лоза, кисти которой спадали вниз»^[179].