— Ну, я подсчитал! Это будет в марте! Первый месяц весны — хорошр!

— Вот и неправда! Не в марте, а в феврале!

— Тоже неплохо! Последний месяц зимы… Жаль, что нет под рукой календаря, посмотрели бы, под какой звездой родится.

— «Мужчины, родившиеся в феврале, отважны и любопытны, — наизусть продекламировала Янна. — Обидчивы. Женщины — хорошие хозяйки и счастливы в браке». Вчера в деревне мне, как нарочно, попался под руку календарь…

— На всякий случай надо было заглянуть и на март…

— «Мужчины влюбчивы и легкомысленны, женщины болтливы и хитры…»

— Это не для нас. Наш малыш появится в феврале… Дверь вдруг отворилась, и в комнату ворвалась незнакомая девушка.

— Чего ты здесь сидишь? — крикнула она Янне, но увидела Космаса и остановилась. — Это, конечно, Космас. Очень рада. Мария. Слушайте, какую новость я вам принесла: Лукавица наша!

— Как? Когда?

Янна вскочила с кровати.

— Целый батальон цольясов и вся немецкая охрана сдались в плен! — объявила Мария. — Только что звонили в штаб…

За окном сияла августовская луна, раздавались крики, звучали песни. Офицеры и партизаны собирались группами, расходились и снова собирались — обсуждали радостное известие. Деревня праздновала, и только Космасу победа сулила одни неприятности. Завтра ему снова предстояло давать объяснения, и он предчувствовал новые осложнения в отношениях с союзниками. «Да провались к черту этот Мил!» — вдруг выругался про себя Космас и сразу почувствовал облегчение, словно сбросил с плеча чью-то тяжелую руку.

— Тихо! Тихо! Чего это ты такой сердитый?

Космас обернулся и увидел дядю Мицоса, он улыбался и держал его за локоть.

— Ты мне нужен. Хорошо, что не уехал. Тут один товарищ…

Старик оглянулся.

— Здесь я, дядя Мицос! — Незнакомый офицер как из-под земли вырос между Космасом и полковником.

Космас был поражен этим неожиданным явлением, но после того, как дядя Мицос представил их друг другу, все встало на свои места.

— Капитан Диакос, второй отдел и так далее… Перекрестись и выслушай, у него есть к тебе несколько вопросов…

Капитан Диакос был низкорослый и плотный крепыш лет сорока. Космас уже видел его в штабе. Диакос бродил из комнаты в комнату, ничем как будто не занимался, не вступал в разговоры и сверлил окружающих пытливым взглядом.

— Дело тут вот какое, — сказал он Космасу, когда они отошли за угол. Говорил он так тихо, что едва ли сам себя слышал. — У вас в миссии есть два грека-снабженца по имени Костас и Димитрос. Что это за люди? Что ты о них знаешь? Конкретно!

— Ничего не знаю! Они почти не бывают в деревне!

— Правильно! Так и должно быть! Дальше!

— А дальше и говорить нечего! — признался Космас. — Что-нибудь не в порядке?

— Есть кое-что! Но сейчас и время для разговора неподходящее. — Диакос зевнул, и его металлические зубы, как драгоценное ожерелье, блеснули при свете луны. — И не твое это дело! По правде говоря, я и сам не пришел еще к определенным выводам. Будь добр, последи за ними маленько! Поставь кого-нибудь из партизан, пусть понаблюдают, когда они появляются и когда исчезают. И звони! Договорились! Телефон знаешь? Диакос, второй отдел.

Брезжил рассвет, когда Космас проводил Янну до двери. Сейчас там спали девушки, и Космас не вошел. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он в последний раз.

— Хорошо, хорошо, — улыбнулась Янна. — Ты не пугайся. Это совсем не страшно.

— Может, все-таки попросить в штабе, чтобы тебя отпустили ко мне на Астрас? Там будет спокойнее…

— Нет, лучше приезжай почаще. Я теперь буду сидеть на месте. Секретарь сказал, что для меня есть работа в деревне. Видно, девушки позаботились, они знают… А ты приезжай почаще…

VIII

Притаившись у окошка крестьянского дома как раз напротив английской миссии, Нотарас следил за каждым движением снабженцев. Однажды ночью, когда время близилось к рассвету, к миссии прискакали двое всадников: один — снабженец Костас и другой — неизвестный. Неизвестный — Нотарас уверял, что это ни в коем случае не Димитрос, — остался у англичан и провел в миссии остаток ночи и целый день, ни разу не появившись на улице. Он наверняка находился еще в деревне, и нужно было проследить, уедет ли он ночью.

— А выдержишь ты еще одну ночь у окошка? — спросил Космас.

— Выдержу! — поклялся Нотарас, хотя глаза у него слипались.

— Иди-ка ты выспись хорошенько, а сторожить мы поставим старика коменданта.

Довольный дед побежал устраиваться под окошком.

— Не тревожься! — успокаивал он Космаса. — От меня не уйдет. Призрака не пропущу, не то что человека. Я все равно что ночной филин… Еще отец, царствие ему небесное, приучил меня видеть ночью не хуже совы…

Космас лег, но еще не уснул, когда, задыхаясь от бега, примчался сияющий дед.

— Вышли, голубчики! Второй не Димитрос! Нет! Костас зашел за ним, и оба ускакали! Вставай! Пойдем им наперерез.

— Тихо, дед, тихо!

Гнаться за ними было неразумно. Надежда на успех сомнительная. Если хоть один скроется, то найдет способ оповестить англичан, и дело будет проиграно. Космас обязан был позвонить Диакосу, но он решил проявить немного инициативы и связаться по телефону с Шукры-Бали. Командиром резервной группы ЭЛАС в Шукры-Бали был инвалид-партизан, с которым Космас познакомился в госпитале. Космас попросил его перекрыть дорогу и проверить пропуска у двух мужчин, которые спустятся с Астраса.

— Смотри, чтоб не сбежали, и сразу же позвони!

— Не сбегут! Считай, что они уже в моих руках!

Пока они с дедом ждали звонка из Шукры-Бали, Космас ломал голову над новой загадкой. Если второй всадник не Димитрос, то наверняка кто-нибудь из местных и английского, конечно, не знает. Стало быть, в этой грязной истории каким-то образом замешан Стелиос, без него приезжий не смог бы объясниться с Милом. Но ни Нотарас, ни старик не видели, чтобы Стелиос заходил в дом миссии. Все это порождало разные подозрения и догадки, и Космас стал обдумывать их одну за другой, удовлетворенный своей находчивостью и расторопностью. В эту самую минуту, как придушенная курица, прохрипел телефон, и в трубке послышалось громкое ругательство командира из Шукры-Бали.

— Если ты мне еще раз подложишь такую свинью… Приснилось тебе, что ли? Да это же снабженцы из миссии, и бумаги у них в порядке!

— Что ты говоришь? Ну, прости, друг!

— Осечка, стало быть, или разыграл по дружбе?

— Осечка, брат, осечка…

— Ну, будь здоров! А если опять приснится, звони кому-нибудь другому…

Старому коменданту Космас не сказал ни слова и выместил зло на Нотарасе. Нотарас спал и улыбался во сне. Космас хорошенько тряхнул его за плечо. Нотарас вскочил и спросонья схватился за «штайер».

— Оплошали мы с тобой, — сказал Космас, — проглядели…

— Что?.. Не Димитрос это был! Клянусь, что не он! Голову даю на отсечение! — и Нотарас сунул голову в кадку с водой, чтобы прогнать остатки сна.

Дед тоже клялся и божился. «Ну ладно, позвоню в штаб», — решил Космас и попросил его соединить со вторым отделом. Диакос спал, видать, в обнимку с телефоном.

— Да! — послышался в трубке его бодрый голос. — Слушаю. Что?.. Значит, так? Так и должно быть! С пропусками путешествуют…

— Знаешь, мы уверены, что один из них не снабженец!

— Правильно! Так и должно быть!

— Почему?

— Проще простого, — снисходительно отозвался Диакос. — Мозгами пошевели, в этих делах смекалку нужна! Еще не понял?.. Что?.. Ну конечно! По бумагам одного из них разъезжают другие! Продолжай наблюдение и звони!.. Никакой инициативы!..

— А что ты скажешь насчет того, что они обходятся без переводчика?

— Ценное замечание. Молодец! Значит, есть у тебя к этому делу способности, и со временем наше сотрудничество…

— Спокойной ночи! — крикнул Космас.

Сразу же следом за Лукавицей пал городок Хелидони. После двухдневной жестокой борьбы за каждый дом его освободил полк Вардиса. Хелидони был важным стратегическим пунктом — чуть пониже, в долине, всего в нескольких километрах, находилась Астипалея, там проходили шоссе и железная дорога. Но не только поэтому была значительна победа в Хелидони. Партизаны дали здесь первое сражение открытым фронтом. Затяжные уличные бои позволили немцам и цольясам получить подкрепление, однако подкрепление оказалось очень незначительным, и партизаны разбили его еще на подступах к городку.