Леон пустил лошадь галопом.

Янна приехала вечером, неожиданно, без предупреждения. Время близилось к ужину, раненые лежали на бугорке напротив своего домика и читали газеты. Внезапно Космас заметил, что все смотрят вниз, под обрыв. На той стороне реки показался всадник. Он спустился к берегу и скрылся из виду. Ожидая, когда он появится на их стороне, партизаны спорили, мужчина это или женщина. Гермес, лежа на носилках, ожесточенно доказывал, что женщина.

— А как ты догадался?

— Спрашиваешь тоже! Думаешь, я не умею отличить мужчину от женщины?

— Умеешь! Но ведь отсюда не видно…

— Я волосы ее увидел.

Космас приподнялся.

— Ты серьезно?

Кто-то из партизан спросил:

— А бороды ты не видел?

— Если это женщина, нужно будет ей сказать, чтоб полюбила Гермеса, — он первый ее узнал.

Ответ Гермеса Космас услышал уже далеко позади:

— Разве так делают? Какая же это любовь? Надо, чтобы я на нее посмотрел и она на меня тоже…

Лицо Янны приближалось, неясное, расплывчатое. Сквозь радость на нем проглядывала печаль, сквозь печаль — усталость. Покрасневшие глаза улыбались. Космас помог ей сойти с коня. Ее пышные волосы нежной волной покрыли его, и Космас не сразу заметил санитарок и раненых, сбежавшихся посмотреть на интересное зрелище — на встречу молодых супругов после долгой разлуки. Любопытство их было откровенным, но не назойливым… Кустандо сочла необходимым разогнать ненужных свидетелей. Она принялась кричать, что раненым давно пора идти по палатам.

— Ладно, ладно! — услышал Космас голос Гермеса. — Разойдись, ребята! Нечего глазеть! А Космаса уж ты оставь, Кустандо! Он у нас теперь открыл второй фронт!

— Что это он говорит? — спросила Янна и покраснела.

— Это Гермес, — ответил Космас.

Он и не подозревал, что у Янны здесь так много знакомых. Почти все санитарки знали ее еще с прошлого года. Теперь они выбежали поздороваться.

— Пойдем! — сказала Янна. — Покажи мне, где ты живешь.

— Нет! Нет!

Космас не хотел вести Янну в свою палату и очень обрадовался, когда старшая сестра пригласила их в палатку врача. Однако трогательнее всех оказался врач. Он пришел познакомиться с Янной и, здороваясь, в изящном поклоне склонился к ее руке. Не просто было здесь, в горах, в это трудное время воскрешать на глазах молодежи привычки мирных дней — того и гляди попадешь под град насмешек. Однако искренность врача не оставляла никаких сомнений, и по улыбке, игравшей на губах Янны, Космас понял, что врач ей понравился.

— Я первым объявил ему о вашем приезде. Я узнал об этом в штабе дивизии, — сказал врач Янне и обернулся к Космасу: — Завтра утром я уезжаю, поэтому вам лучше всего поместиться у меня. Я буду в отлучке несколько дней…

— Нет, не беспокойтесь. Мы как-нибудь устроимся…

— Каким образом? Может быть, вы заказали номер в «Astras Pallas'e»? Если да, я не настаиваю!

Летняя ночь сияла за окном, чистая, только что вымытая легким дождиком. Сверкала подвешенная над Астрасом золотая подкова — символ счастья. Деревня спала. Горящие от лунного света вершины соседних холмов плавали в теплом море, и волны его врывались в открытое окно и падали на них. Космас чувствовал взгляд Янны, который притягивал его к себе. Без слов она сказала ему, что и теперь и всю жизнь будет с ним рядом… Никогда еще он не видел ее лицо таким счастливым, это безмерно дорогое лицо, которое когда-то волновало его детское воображение, потом будило мечты отрочества, а теперь стало лицом любимой женщины.

Он поцеловал ее в глаза. Они начинали новую жизнь. Их счастье будет надежным и могучим, как горы.

Янна погрузила пальцы в его волосы.

— Пока ты совсем не поправишься, я никуда не уеду.

IV

За несколько дней до отъезда Космаса из госпиталя над Астрасом снова появились самолеты. На этот раз они прилетели ночью. Прислушавшись к их гулу, раненые быстро определили, что самолеты английские. Оставалось еще определить, за чем они сюда пожаловали. Мнения разделились: списки нового правительства, парашютисты, боеприпасы, ботинки на правую ногу — десятки вариантов, и в пользу каждого из них партизаны приводили бесчисленные и неоспоримые аргументы. Истинную цель визита английских самолетов раненые узнали утром, когда санитарка чуть свет разбудила Космаса.

— Англичане пришли, чего-то говорят, а мы не понимаем.

Англичане — ефрейтор и солдат из английской миссии — выглядели усталыми и растерянными.

— В чем дело? — спросил Космас, обменявшись с ними приветствиями и рукопожатиями.

— Ночью нам сбросили несколько пакетов, и двух мы недосчитались. Сбились с ног, но так и не нашли. Пусть ваши партизаны поищут вместе с нами. Эти пакеты надо найти во что бы то ни стало.

— А что там такое?

Ефрейтор помедлил с ответом.

— Там взрывчатка, причем очень сильная. Предупредите партизан, пусть не прикасаются, если найдут.

— Что он там мелет? — возмутился один из раненых, афинянин. — Если взрывчатка не взорвалась при падении, то уж от наших пальчиков и подавно не взорвется!

— Хорошо, — сказал англичанину Космас, — мы сейчас соберем партизан.

— Космас! Послушай меня! — не умолкал афинянин. — Пусть он нас не дурачит. Провалиться мне на этом месте, если в этих пакетах не золотые!

Афинянин не ошибся. Через несколько минут в госпиталь пришел еще один англичанин — сержант. Его сопровождал Стелиос. И с радостью, и с грустью он обнял и поцеловал Космаса. Сержант проявлял крайнее нетерпение.

— Да что они, в конце концов, потеряли? — спросил у Стелиоса Космас.

— Недосчитались пакета с золотыми, — засмеялся Стелиос. — Смотрите не выдавайте меня…

— Нам они сказали о двух пакетах со взрывчаткой…

— Что они сочинили вам про взрывчатку, вполне понятно. Но зачем им понадобилось сочинять про второй пакет?

— А сколько золотых в этом пакете?

— Два мешочка, по сто пятьдесят в каждом. Не вздумайте отдавать, если найдете…

Врач пошел по палатам отбирать выздоравливающих, которые могли отправиться на поиски, и Стелиос с Космасом успели поговорить о своих делах.

— Живу по-королевски, — рассказывал Стелиос, — со всеми удобствами… Иногда мне кажется, что я не в горах, а у себя на каирской вилле. Недостает только бассейна… Заезжай как-нибудь… Хотя я слышал, что скоро ты переберешься к нам насовсем.

— Я? Зачем?

— Не знаю, Космас. Наш начальник, капитан Мил, справлялся о тебе в штабе, он хотел передать тебе какие-то поздравления. Из штаба ему сказали, что после выздоровления тебя пошлют к нам…

— Кто это сказал? Какие поздравления?

— Что-то в связи с полковником Стивенсом, которого ты спас в Афинах…

— А кто сказал, что меня пошлют на Астрас?

Этого Стелиос не знал. Между тем вернулся врач.

Он привел на подмогу англичанам двадцать партизан. Англичане посовещались и решили разделить их на три группы — по одной на каждого англичанина. Они боялись отпустить партизан одних, и сержант для пущей надежности требовал, чтобы с одной из групп пошел и Космас. Тот рассердился.

— У вас нет оснований не доверять партизанам, — строго сказал он сержанту. — Будь хоть золото в ваших пакетах, партизаны на него не позарятся, вернут в целости и сохранности.

Три дня и три ночи прочесывали партизаны склоны Астраса. Англичане потеряли всякую надежду получить свои золотые. Содержимое пакета ни для кого уже не составляло тайны.

Пакет с золотыми нашелся однажды под вечер, когда поиски прекратились. Его обнаружил молодой партизан из Эпира. Он дежурил на кухне и пошел в овраг наломать веток. Упаковка пакета повредилась при падении, и несколько золотых высыпалось на землю. Недостачу обнаружил Космас, когда пакет принесли в госпиталь.

— Надо найти все золотые до единого. Ты запомнил место?

— Конечно! Я там ветки ломал… Найду хоть с закрытыми глазами!