Нас приглашает та же вьетнамка и на ломанном русском языке пытается что-то умное сказать в наш адрес.

— Ты, девуська кассавай! И Васься, тозе. Ити са сомной, кусать надо! Итти, итти, кассавай!

Лепечет черте — что и рукой за собой, нам дорогу показывает.

В столовой накрыто несколько приборов. Все очень чисто и красиво: посуда, столовые приборы и даже цветы в низеньком и плоском горшочке. Экибана, догадываюсь я.

Уселись и тут же с нами Тонька. Только теперь она в красивейшем платье! С ума можно сойти! От того, что я, так на нее смотрю, она мне:

— Перекусим, и я тобой займусь, Котенок. Кушай, все довольно свежее и полезное. Мои узкопленочные хорошо умеют готовить, впрочем, дело вкуса. Давайте, девочки, за встречу!

Отпили вина, причем мне оно сразу же ударяет в голову и я, тут же раскрепощаясь, начинаю с аппетитом кушать. Мне нравится, что на столе много маленьких небольших пиалочек и в них всякие специи, закуски. Тонька орудует палочками и у нее все так умело получается. Я решила попробовать, но тут же, отказалась и насмешила всех, потому, как сначала не могла захватить что-то, а потом мимо рта!

Обстановку разрядилась и я с удовольствием пила. Сама не заметила, как настроение у меня так приподнялось, что я все окружающее воспринимала, как праздник! И эти милые вьетнамские девочки, что производили перемену блюд и пиалочек. И эти вкусные продукты, небольшими кусочками и с зеленью. Все мне понравилось, особенно вино! И я пила его, уже как воду. На замечания Васьки я только отшучивалась. Потом я стала заглядываться на Ваську…

— Что ты так на меня смотришь? — она спрашивает меня.

— Пойдем наверх в нашу комнатку… — шепчу ей, — я хочу…

— Но нам же, пока нельзя?

— Почему? Я так хочу.…А ты?

— Я? И ты еще меня спрашиваешь? Но…

— Что но? Почему ты все время мне отказываешь? Сама же мне говорила, пора!

— Да, говорила.…Но есть несколько обстоятельств….

— Смотри-ка, как мы так умно заговорили! Ты что, не хочешь меня? — спросила и от волнения у меня, даже слезы навернулись на глаза.

— Не плачь родная.…Не расстраивайся! Лучше скажи, ты, как, готова расстаться с невинностью?

— И ты еще меня спрашиваешь? — повторяю ее же слова и удерживаю ее руку.

— И что, ты готова?

— Да и как никогда!

— А ты раньше, как думала? Как ты себе этот момент представляла?

— Ну, сначала я вообще не думала.…Потом я решила, что я с Мишкой, откупорю свою бутылочку шампанского…

— А сейчас? Как ты готова сейчас?

— Сейчас? Сейчас только с тобой! Прости, за нескромность, но я не знаю, как это надо сделать? Ты, что, ко мне руками и пальцем меня так и откроешь, как бутылку вина? — спрашиваю и замираю с ожиданием ее решения. Она молчит, даже отвернулась, думает.

Да как она может, вот так, когда я перед ней вся обнажена и о таком ее спрашиваю? Неужели она меня не любит… — не успеваю подумать, как она мне задает какой-то отвлеченный и каверзный вопрос. Только я не пойму, к чему это она?

— Скажи, а как ты относишься к религии?

— К чему? К религии и попам, что ли? Да я их презираю!

— Это почему же?

— Да потому, что они все в золоте и на таких тачках, а народ свои последние копейки несет им, и они их забирают! Нет, чтобы с народом, так они на машинах, понастроили себе дома, завели прислугу и с жиру бесятся! Да еще эти, их пид…

— Хватит, не надо о тех, бог им судья. Ну, а как ты относишься к буддизму?

— К кому? Я не расслышала? К Будде?

— Да, к нему!

— А, вот к нему, я с уважением, и потом, у них монахи в таких оранжевых кимоно и ходят с котомками, у народа просят податей. Просят, а не отнимают и не дурят народу мозги, потому я к нему с уважением. А почему ты спрашиваешь? Какое это имеет ко мне отношение?

Но она будто не слышит и снова…

— Так ты твердо решила расставаться…

— Да! Ты знаешь, я чувствую, что именно это тебя сдерживает. Тогда ты знай, я с тобой хоть сейчас. Ну что, идем наверх?

Но мы пошли не наверх, а почему-то вниз.

По крутой лестнице, спускаемся в подвал и две девочки, очень красивые, меня под ручки осторожно поддерживают с двух сторон. Что это они? Да я и сама могу, хотя и немного пьяная.… Нет, выпимшая, или выпившая, так, наверное, правильно? Передо мной, впереди спускается Васька, и я любуюсь, как она такая грузная и мощная, и так грациозно, величественно переступает, словно.… Да, словно царица Екатерина! А что? Очень даже подходит, она же Катька, значит Екатерина. Нет, вон какая красивая? Точно Императрица!

А Васька спустилась и стоит в лучике света среди темноты и так красиво у нее волосы горят в этом лучике и личико, так приятно освещается.…Но, где, же мы? Помещение довольно большое, как я догадалась, но я его стен не вижу, потому как все в темноте и мне кажется, что за той темнотой дыхание какое-то и кто-то там прячется…

— Где мы?

— Не бойся. Нам сейчас с тобой помогут, — говорит и, взяв меня за руку, ведет в какой-то закуток в этом помещении.

Только сейчас я начинаю различать низкие топчаны, и то, как приятно тут пахнет дымящимися палочками. И пока меня укладывают девочки на живот, помогая раздеться догола, я все пытаюсь вспомнить название этих палочек. Эти палочки, палочки…

Повернула голову и вижу, как над Васькой склонилась одна из девочек и что-то в нее втыкает маленькое…Иголочки! Это кабинет иглоукалывания, догадываюсь.

— А, что это тебе? Зачем?

— Да, чтобы снять боль и подлечить. А хочешь, они и тебе поставят палочки?

— Эх, мне бы, да хорошую мужскую палочку, и я бы, не отказалась бы? А чего это они со мной? Это не больно, нет? — И только успела спросить, как в меня довольно больно и сильно втыкается иголка!

— Ой! — а следом еще и еще, и так больно, словно в самые нервы!

— Больно ведь!

— Потерпи, сейчас отпустит, — слышу, как Васька из-под руки.

— А я — то думала, что китайские иголочки они безболезненны, а я еле терплю их, а ты?

— И я. Но, как же потом, хорошо! Тебе, как?

— А мне-то зачем? Тебе понятно, а я, значит, за компанию?

— Нет, у тебя сейчас будет своя компания.… Ну, как, чувствуешь что-то?

— Ничего я не чувствую, онемело все, словно одеревенело.

Зачем это они мне? А потом, я уже ее плохо слышу, все, как в тумане.… И девочки эти и ее голос.

— Ну, ты, как, готова?

— Да, как пионерка! Когда мы уже с тобой вылезем отсюда и пойдем в нашу комнатку? Ты знаешь, я что-то так захотела этого? Наверное, мне не туда сунули одну из палочек? Ой, мамочки! Нет, иди ко мне, родненькая, иди быстрее…

Хватаю ее за руку, и она легко отрывает меня от топчана, ставит на ноги и тянет за собой. И мы обе голые, с воткнутыми в поясницу иголочками, идем в этот темный зал и…Мне и страшно, и в то же время я замираю. Передо мной, за слегка освещенной и полупрозрачной занавеской сидит кто-то, покрытый легкой тканью. Причем, я сразу же узнаю в этой фигуре и позе, какого-то восточного человека.

— Это кто? Что это за мужик? Ты меня к нему трахаться привела? Так я, с живым китайцем не буду! Что? Господи! Так это же статуя…

— Поприветствуй его! Ну же? И палочки уже отставь, а теперь за мной и смелей! Ну же, ты же хотела!

— Только с тобой! Не уходи, не оставляй меня! Хорошо?

Она шагает и тянет меня к этой фигуре, что сидит, скрестив ноги, под легким покрывалом. Я оглядываюсь и вижу, как девочки что нас сопровождали, стоят уже в отдалении, на одном колене и молятся, с палочками, зажженными в руках, сложенными лодочкой, прикладывая их периодически, то ко лбу, то к груди.

— Потяни покрывало, сними, — говорит как-то взволновано и тихо Василина.

При этом я почему-то все время чувствую, что за мной словно тысячи глаз наблюдают, и я даже слышу их дыхание… Что это, галлюцинация? Это от выпитого, так я решаю. Но тут же, ловлю себя на мысли, что от того состояния, мое нынешнее, отличается в корне. Меня кто-то сильно возбуждает все, что происходит со мной и я, почему-то, дико и до безобразия, хочу! Да, я хочу! Хочу ее!!!