Мы подошли к краю дороги и посмотрели вниз на долину. Стояла полная, ничем не нарушаемая тишина. Пожалуй, было даже слишком тихо. Впрочем, никогда не бывает полного отсутствия звуков. А если это вдруг случится, вам покажется, что наступил конец света…

Луны освещали все, что мне было нужно. Я нашел заранее отмеченные места и затем должным образом проинструктировал подчиненных. Я повторил:

— Ваша задача — наблюдать. Ни на минуту не прекращать наблюдение. Не двигаться со своих мест. А если вы что-нибудь заметите, запоминайте. Запоминайте абсолютно все.

Мы сверили часы. Было 23.00. Я сказал:

— Все в порядке. Возвращайтесь в 3.30. Вопросы есть?

У доктора вопросов не было. Но Джерри их, разумеется, нашел. По всему было заметно, что он не слушал моих объяснений в пути. Пришлось повторять все снова.

— На этот раз надо выяснить все до конца, — сказал я. — Морбиус говорил, что сегодня ночью он заставит робота выплавить свинцовый щит площадью в 300 квадратных футов и толщиной в два дюйма. И завтра утром мы его будто бы получим. Держу пари на годовой оклад, что он его доставит в полном порядке. Но в то же время даю голову на отсечение, что робот никакого щита и не собирается делать. Ни в своем отвратительном животе, ни в своей отвратительной лаборатории, в которую, видите ли, никто не может попасть, чтобы хотя бы просто посмотреть…

Тут вмешался Джерри. Его раздражала обстоятельность, с которой я все повторял.

— Нет надобности в том, — сказал он, — чтобы представлять дело так, будто я круглый дурак и ничего не понимаю. Вы рассчитываете, что Морбиус обратится к своим «приятелям» с этой проклятой планеты, с которыми, как вы думаете, он уже давно связан, и они изготовят ему щит. Вы рассчитываете также увидеть, как они это будут делать. Во всяком случае, удастся заметить, как он отправится к ним или они явятся к нему. Не так ли?

— Совершенно верно, — ответил я. — Именно так и должно это быть. Разумеется, если вы тоже не верите в версию о необычайных способностях робота.

— Что ж, — произнес Джерри. — Будем надеяться, что вы нравы.

— А если, — заговорил доктор, — предложить, что связь между ними осуществляется внутри самой скалы?

Наконец я рассердился. Наверное, все мы были изрядно раздражены.

— Что ж, — сказал я, — тогда это наверняка какие-нибудь злые гномы, и мы их, как и положено, не увидим. Единственным результатом нашего предприятия будет то, что мы потеряем пару часов сна.

— Хорошо, командор, хорошо, — сказал доктор таким тоном, будто имел дело с упрямым ребенком. Я собирался заметить ему это, как вдруг позади нас, за деревьями, возле вездехода, послышался шорох. Мы быстро обернулись. Я и Джерри выхватили оружие. Даже доктор положил руку на кобуру своего пистолета. Но это была лишь одна из обезьянок, как говорил потом доктор, из породы уистити. Она спустилась с дерева на дорогу и заковыляла мимо нас, оглядываясь через плечо. Я спрятал оружие и показал своим подчиненным, где им следовало находиться. Сначала доктору. Он должен был углубиться в долину на полмили и добраться до того места у реки, где находилась небольшая куща деревьев, похожая на группу ив. Оттуда, как я рассчитывал, он мог следить за всей задней стороной скалы.

— Помните, — повторял я, — вы должны только наблюдать. Если вы окажетесь в опасности, стреляйте три раза. Но вы понимаете, что я имею в виду только настоящую опасность. Не спутайте с нею меня, если я появлюсь, когда буду обходить ваши посты.

Доктор кивнул и без лишних слов отправился на свои пост. Замечательный человек! Я подумал: многим ли другим медикам можно доверить подобное дело?

— А что делать мне? — спросил Джерри.

Я объяснил ему: идти обратно по дороге к роще, войти в нее и устроиться так, чтобы хорошо видеть весь фасад дома. Остальное все то же, что и доктору. Он усмехнулся.

— А как считать тигра? — спросил он. — Настоящей опасностью или нет?

Я тоже улыбнулся.

— О, нет! Дайте ему кусок сахару. Или почешите за ухом. Только и всего!

— Я постараюсь загипнотизировать его, как индийский йог, — ответил он, уходя.

Я заметил, как он шел, используя каждое затененное место. Вы бы не смогли услышать его шагов даже с помощью звукоулавливателя. Хорошо иметь при себе таких людей в трудную минуту!

Скоро их тени исчезли в ночи совершенно бесследно. Я подождал еще некоторое время, необходимое им, по моим расчетам, чтобы добраться до своих постов. Затем вернулся к деревьям, где стоял вездеход, и вскарабкался на одно из них. У его вершины был удобный сук. Я встал на него и внимательно оглядел долину. Но ничего нового не увидел. Не шелохнулся ни один листок. Воздух был так сильно насыщен кислородом, что мне все время казалось, будто дует морской бриз. Но никакого ветра не было. Ни движения, ни звука.

Тишина начала угнетать меня, и я спрыгнул с дерева. Хотелось что-то делать, куда-нибудь идти. Кратчайшим путем я спустился по склону в долину и направился к скале. Обойдя извилину речки, я двинулся к тому месту, где должен был находиться доктор. Разумеется, он был там, и все у него было в порядке. Он ничего не заметил.

— Ничего не было слышно, — доложил он, — ни звука, до тех пор, пока не появились вы. — Потом, помолчав, добавил: — Что-то уж слишком все тихо и спокойно, как будто… все вокруг мертво.

— Зато мы не мертвые, — сказал я. — Относитесь ко всему спокойней. Не надо нервничать.

Я пошел обратно к дороге, внимательно глядя по сторонам. Но ничего подозрительного опять нельзя было заметить. Эти две паршивые луны все делали похожим на медную монету, будто бы окружающие предметы облиты ядовитой ярь-медянкой. А тут еще доктор говорит: «Все мертво»…

Мне это очень не нравилось. Чем дальше я шел, тем неприятнее становилось на душе. Я знал, что Венера, например, гораздо хуже этой планеты. И все-таки я с удовольствием променял бы сейчас эту тишину и чистый воздух на хороший тропический ливень в джунглях Венеры.

Я пересек дорогу и вошел в рощу. Часы показывали пять минут первого ночи. Я хотел, найти Джерри, проверить его, вернуться на другую сторону долины и остаться там до конца наблюдения. У Джерри был самый интересный пост. Если и удастся что-нибудь заметить, то фасад дома будет для этого самым подходящим местом.

Я пробирался сквозь чащу деревьев, скрываясь в их тени и держась в стороне от дороги. Ступать по земле я старался как можно мягче. Под ногами не попадалось ни листьев, ни веток. Поэтому я не издал ни звука.

Я услышал Джерри раньше, чем увидел. Услышал его голос. Он не был громким, но и приглушать его он явно не старался. Слов нельзя было разобрать. Бывает, что интонация может подсказать то, что сейчас увидишь. Но этого не случилось. Голос внезапно смолк. Казалось, что в тишине остался его след. Я изменил направление и пошел на звук, углубляясь в чащу деревьев. Я подходил к небольшой прогалине, когда услыхал другой голос. Это был голос Алтайры…

Я замер, как будто пораженный нервным шоком. Первое, что я почувствовал, было удивление. Когда оно прошло, я буквально рассвирепел. Я был так взбешен, что ничего не видел перед собой. Не помню, как я очутился на опушке. Самое удивительное, что машинально я все еще соблюдал осторожность: оставался в тени и старался не шуметь.

Наконец я их увидел. Возле скалы был участок, поросший растениями, несколько напоминающими папоротник. Как раз там они и находились. Джерри прислонился к скале, Алтайра стаяла перед ним. Очень близко. На ней был не то светлый платок, не то халат, не то что-то еще, плотно облегающее фигуру. Я заметил большой вырез на груди и обнаженные руки. Джерри обнимал ее одной рукой за талию.

Я не считаю себя чрезмерно любопытным, но в этот момент я не двинулся с места. Может быть, меня парализовал приступ гнева. Может быть, мне захотелось понять наконец Алтайру до конца. Может быть… Но лучше не вспоминать об этом!

— Я не имею ничего против, — заговорила Алтайра. — Я думаю, что это должно быть даже приятно.