— Учтите, — предупредил Вовка. — Час гребу, а потом сменяйте.

— Я тоже умею грести, — сказала Катя.

— И я буду, — сказал Витя.

Солнце поднималось все выше, становилось жарко. Небо над головой без единого облачка и казалось оно белым, наверно, от зноя. Иногда Птаха делала плавный изгиб. Все камыши, камыши. А за камышами угадываются луга — оттуда несет запахом цветов. И сопровождает лодку птичий хор. Даже непонятно, где поют птицы — то ли в камышах, то ли в воздухе, то ли в лучах. Кажется — везде.

После Кати сел на весла Витя. Вначале ничего не получалось — весла или глубоко зарывались в воду, и их невозможно было вытаскивать, или скользили по поверхности.

— Ты старайся совсем немного воды цеплять, — учил Вовка. — И не смотри на весла, руками чувствуй.

Постепенно стало получаться, но зато на ладонях вспухли красные водяные мозоли.

Опять греб Вовка. Витя посмотрел на часы — ему их специально дал папа на время путешествия. Плыли уже больше трех часов.

«Что-то не очень интересно», — подумал Витя.

И в это время ребята услышали странный рокот. Как будто где-то рядом по асфальту шел табун лошадей и недружно цокал подковами. Вместе с рокотом все почувствовали, что усилилось течение — Птаха побежала быстрее! Вдруг «Альбатрос» царапнул дном. Лодку качнуло, Вовка свалился с сиденья на рюкзаки и завопил:

— Полундра!

Потом поднялся и спрыгнул в воду. Река была ему по колено.

— Прыгай сюда! — крикнул он Вите. — Поведем ее осторожно.

Витя тоже выпрыгнул из лодки, мальчики взяли «Альбатроса» за борта и стали продвигаться с ним вперед. Дно было в больших круглых камнях. Витя больно ушиб ногу.

И тут Катя, которая сидела на носу, закричала:

— Мальчишки! Смотрите, пороги!

Да, впереди были пороги: нагромождение камней, обглоданных ветрами и водой. Птаха — маленькая, спокойная Птаха! — просто ревела между этими камнями. За ними начинался уклон, а потом река разливалась в спокойное озерко — оно было видно за камнями. В темной воде плавали облака, которые появились на небе, и солнечные пятна.

— Будем протаскивать лодку через пороги, — сказал Вовка. Протаскивание длилось довольно долго. «Альбатрос» застревал между камнями, приходилось его приподнимать.

— Как бы дно не пробить, — озабоченно сказал Вовка.

Наконец, камни кончились. Теперь впереди была гранитная гряда — с нее река падала маленьким водопадом, а дальше начиналась ровная гладь.

Ребята осторожно спихнули лодку с гряды, она плавно закачалась; Вовка шагнул за ней и исчез под водой — там было с головой! Вынырнул, стал отфыркиваться, глаза у него были выпучены.

На берегу взволнованно лаяли Сильва и Альт.

— Дна не достал, — сказал Вовка, хватаясь за борт лодки.

— Может, вообще нету дна? — предположила Катя. — Бездна и все.

— И живет в ней акула, — засмеялся Витя.

— Или страшный спрут, — серьезно прошептала Катя. Вовка забрался в лодку, крикнул:

— Я вон к тому мыску причалю. А вы берегом идите.

Какое же удивительное место нашли ребята! После камней и водопада Птаха образовала это маленькое озеро с песчаными берегами. От воды круто поднимается обрыв, из желтого среза которого торчат корни, а над обрывом — лес. Песок здесь влажный и на нем тысячи всяких следов — и птичьих, и мышиных, и ложбинки от улиток, и еще какие-то, неизвестные. Витя вспомнил: «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей». Оказывается, очень точно написал Александр Сергеевич Пушкин.

У самых берегов растут белые лилии — они медленно колышутся на воде и похожи на белые звезды. Катя нарвала целый букет.

— Вот что, — сказал Вовка. — Пора обедать. Сейчас разожжем костер, ты, Катя, чай кипяти, а мы рыбалкой займемся. Видишь вон то поваленное дерево? — спросил он у Вити. — Там удочки забросим.

Дерево было повалено разливом в самом конце озерка — после него Птаха опять превращалась в узкую неприметную речушку.

Развели костер. Катя осталась готовить обед, а мальчики пошли ловить рыбу.

Рыбалка получилась невероятной. Здесь жили только одни ерши, и клевали они раз за разом. Только успевай вытаскивать.

— Никогда не видел таких глупых рыб, — сказал Вовка. — Наверно, еще ни разу никто их не удил, и ерши не понимают, что мы их обманываем.

Вовка поймал тридцать четыре ерша. Витя — двадцать восемь. Он мог бы поймать и больше, но Вовка умеет быстрее наживлять червей.

Катя так и ахнула, увидев улов:

— Что же с ними будем делать?

— Как что? — удивился Вовка. — Сейчас почистим, а ты жарить будешь. Доставайте ножи.

Как-то само собой получилось, что Вовка стал капитаном маленькой команды «Альбатроса».

Между прочим, чистить колючих ершей — работка не из веселых. Но раз надо — значит надо. В походе должна быть железная дисциплина!

Когда ерши были вычищены, Вовка предложил Вите:

— Пойдем в лес. После дождей должны грибы появиться. За мальчиками увязались собаки. По их веселому виду было ясно — путешествие им нравится.

Вовка оказался прав — прямо на опушке попались молоденькие подберезовики. Дальше — просто глаза разбегались: везде грибы. У стволов, деревьев, у пней, под резными ветками папоротника. Грибы крепкие, прохладные, сидят на них улитки, похожие на жирные запятые. И ни одного червивого!

Около старого трухлявого пня Витя нашел целый выводок подосиновиков. Сначала увидел один гриб — торчит из серой прошлогодней листвы. Нагнулся — кругом бугорки, разгреб листья, и даже срезать подосиновики жалко было — уж очень красиво: крохотные красные шарики рассыпаны по полянке.

Быстро набрали полное ведро. Вовка нашел три белых — кряжистых, душистых, с темно-коричневыми шляпками.

— Я придумал, — сказал Витя. — Часть грибов пожарим на ужин, а остальные высушим. На нитку — и на солнце.

— Можно, — солидно согласился Вовка. — Будем их вывешивать на каждом привале.

— Мальчики-и! — кричала Катя. — Все готово-о!

Жареных ершей ели вместе с костями. Маленькие они, так и тают во рту. Ели черный хлеб, лук и редиску, пили крепкий чай из алюминиевых кружек. Чай отдавал дымком и от этого был еще вкуснее.

После обеда Катя сказала:

— Давайте все интересные места, какие нам будут попадаться, как-нибудь называть. А дома карту путешествия нарисуем и все на нее нанесем. — Катины глаза сверкали.

— Здорово! — сказал Витя и подумал: «Молодец, Катя!». Вовка промолчал, но по лицу было видно, что Катина затея ему понравилась.

— Надо придумать название этому озеру, — сказала Катя. А Вовка возьми и бухни:

— Ершовое!

— Правильно! — согласилась Катя.

Витя вынул дневник и записал в нем:

Больше Витя ничего писать не стал — Вовка смотрел в дневник из-за плеча, и это смущало Витю.

Потом ребята занялись грибами: часть почистили для ужина, а остальные, нарезав, нанизали на суровую нитку, и Катя повесила ее вдоль борта «Альбатроса» — пусть сушатся.

Отдохнули немного и поплыли дальше. Птаха опять стала узкой, исчезли камыши. Теперь по берегам шел лес, и путешественников окружал зеленый полумрак. Иногда сквозь зелень веток пробивался солнечный луч, падал в воду, и тогда было видно дно — таинственные черные корни, камни.

Греб больше Вовка, потому что у Вити горели ладони. Он сидел на носу, смотрел в воду и ему начинало казаться, что «Альбатрос» стоит на месте, а коричневая, живая вода бежит мимо.

Между тем солнце свалилось за лес, стало смеркаться.

Тихо. Так тихо, что звенит в ушах. Только весла медленно опускаются в воду.

«Совсем незаметно прошел день», — подумал Витя.

Лес на левом берегу кончился, к реке подбежало поле, и ребята увидели у самой воды высокую сосну, старую, могучую, с ветками, повернутыми в одну сторону.