Наиболее, может быть, примечательной является эволюция взглядов П. Н. Милюкова. Незадолго до смерти, в 1943 г., находясь на юге Франции, Милюков написал статью, разошедшуюся во многих экземплярах, отпечатанных на ротаторе и на машинке. Она тайно была распространена среди русских эмигрантов. Статья была написана в форме полемики с находившимся в это время в Америке известным эсером М. В. Вишняком, который выступил в «Новом журнале» с «обоснованием» необходимости отрицательного отношения к Советской власти. Милюков признал и заявил в своей статье, что за разрушительной стороной русской революции нельзя не видеть ее творческих достижений. Революция — органическая часть русской истории, писал он, и «четвертьвековой режим большевиков не может быть простым эпизодом». Милюков, правда, пытается еще найти в советской системе признаки эволюции, но делает это уже совсем не так, как раньше, не решаясь даже упоминать о каких-то «уступках капитализму».

Среди разных вопросов, которые затрагивались в этой полемике, был и вопрос о значении советско-германского договора 23 августа 1939 г. Отвечая своему оппоненту, Милюков писал, что договор дал возможность выиграть еще полтора года для подготовки к войне, которую Сталин считал неизбежной: «Неужели же Вишняк хотел бы, чтобы вся тяжесть союзной войны против могущественной армии Гитлера легла тогда, как /190/ отчасти происходит и сейчас, на одну недовооруженную еще Россию?» И то, что СССР, по словам Милюкова, обнаружил тут больше «дипломатического искусства», то это не вина его, а заслуга. Далее речь шла об отношении к власти армии и населения в Советском Союзе. Этот народ в худом и в хорошем связан со своим режимом, заявил Милюков, огромное большинство народа другого режима не знает. С другой стороны, представители и свидетели старого порядка доживают свои дни на чужбине.

Будучи антибольшевиком, как он сам напоминал, Милюков тем не менее в отличие от своего оппонента признал положительное значение деятельности большевиков во многих направлениях. В этой связи он писал о достижениях большевиков в таких областях, мак укрепление государственности, развитие экономики, создание армии и военной индустрии, необходимого аппарата управления. Ссылаясь на наблюдения очевидцев, Милюков приводил в своей статье свидетельства о том, что в России «народ изменился, стал гораздо развитее, сообразительнее». Советская власть «для них все. Она их вывела в люди, и они ничего другого не хотят». Весьма примечательным было сделанное Милюковым в ходе полемики заявление, что советский гражданин гордится своей принадлежностью к режиму. «Он не чувствует себя «рабом» и проявляет большую самостоятельность в поведении. А главное, он не чувствует над собой палки другого сословия, другой крови, хозяев по праву рождения».

Говоря о поведении советских солдат на фронте, Милюков писал о чудесах проявляемой ими храбрости. Упорство советского солдата, по его словам, коренилось не только в том, что он идет на смерть с голой грудью, но и в том, что он равен своему противнику в техническом знании и вооружении, не менее его развит профессионально. Конечно, в них (русских солдатах), продолжал Милюков, ссылаясь опять на впечатления очевидцев, есть много поначалу для нас непонятного, и нужно сказать, что условия русской жизни мы не знали совсем.

По мнению Милюкова, победы Красной Армии обязывали пересмотреть прежние оценки. «Бывают моменты — это еще Солон заметил и в закон ввел, — когда выбор становится обязательным. Правда, я знаю политиков, которые по своей «осложненной психологии» предпочитают отступать в этих случаях на нейтральную позицию. «Мы ни за того, ни за другого». К ним я не принадлежу… Когда видишь достигнутую цель, лучше понимаешь и значение средств, которые привели к ней… Ведь иначе пришлось бы беспощадно осудить и поведение нашего Петра Великого»².

Статья Милюкова — известного политического деятеля и кадетского лидера — произвела определенное впечатление на умы эмигрантской массы. Но и независимо от этой статьи коренной перелом в ходе войны вызвал усиление антифашистских /191/ настроений в рядах эмиграции, активизацию ее участия в движении Сопротивления.

Соблюдая строгую конспирацию, группа русских эмигрантов — 9 человек — собралась 3 октября 1943 г. в Париже на квартире Г. В. Шибанова. На этом собрании было положено начало деятельности Союза русских патриотов во Франции. В прошлом гардемарин, в эмиграции Шибанов работал шофером такси, а после войны в Испании, где он сражался на стороне республиканцев, попал в лагерь для интернированных. Когда началась война с Германией, он оказался на франко-бельгийской границе в рабочей роте, укомплектованной из иностранцев. Бежал оттуда в Париж, вступил там в 1941 г. в группу Сопротивления. Шибанов стал одним из руководителей Союза русских патриотов, и ему была поручена организация лагерных комитетов среди советских военнопленных, оказание содействия в создании советских партизанских отрядов. Союз был тесно связан с французским Сопротивлением и сам являлся его русской организацией (так же, как были в Париже армянская, польская, итальянская и другие организации Сопротивления).

Союз имел свой печатный орган — «Русский патриот» и предназначенную для советских военнопленных и партизан нелегальную газету «Советский патриот». Их первые номера вышли к 7 ноября 1943 г. Шибанов вспоминает, как трудно было наладить издание нелегальных газет. Нужны были пишущая машинка, ротатор, восковки, краска, бумага. Все это помогли найти русские эмигранты — участники Сопротивления. В типографии «Русского патриота» печатались также листовки и прокламации, которые распространяли среди эмигрантов и в лагерях военнопленных³.

Члены Союза русских патриотов оказывали помощь в организации побегов советских военнопленных, укрывали бежавших, снабжали их питанием и одеждой, выполняли обязанности связных и переводчиков. Вот один из примеров такой деятельности. Русский эмигрант член Французской коммунистической партии Михаил Гафт, работавший на сахарном заводе вблизи города Амьен, узнал, что там скрываются два советских военнопленных, бежавших из лагеря. Ими оказались старший лейтенант В. К. Таскин и рядовой И. Ф. Фомичев. С помощью Гафта они были переправлены в Париж и сначала жили здесь нелегально на квартире русского эмигранта П. А. Ильинского. Таскин активно включился в работу газеты «Советский патриот», а потом стал руководителем штаба советских партизанских отрядов на востоке Франции. С конца 1943 г. в этой газете публиковались сообщения о действиях советских партизанских отрядов во Франции, а их было в это время более 50. Одним из них командовал лейтенант Г. П. Пономарев, бежавший из фашистского плена. Помощь ему оказали Шибанов и Гафт. Они снабдили Пономарева картой, пистолетом и направили его в /192/ район Нанси, где, как им было известно, в лесу скрывались советские военнопленные⁴.

М. Я. Гафт и другой русский эмигрант, И. И. Троян выполняли обязанности связных. Много раз они отправлялись на поездах, попутных автомашинах, частично пешком из Парижа в Нанси и обратно. Они везли с собой подпольную литературу, газеты, инструкции лагерным комитетам, а то и мины и оружие. Бывший врангелевец, эвакуировавшийся в 1920 г. из Крыма, И. И. Троян целиком порвал со своим прошлым. Участник гражданской войны в Испании, член Французской компартии, он пользовался репутацией смелого, готового выполнить любое задание подпольщика. В мае 1944 г. при выполнении очередного боевого задания Троян был схвачен гестаповцами. Он проявил непоколебимую стойкость перед казнью. «Никто из тех, кого знал Троян, — свидетельствует В. К. Таскин, — и с кем он был связан, немцами не был арестован»⁵.

В воспоминаниях и других публикациях, посвященных участию советских военнопленных и русских эмигрантов в движении Сопротивления во Франции, имеются различные примеры их героизма и самопожертвования. На острове Олерон, оккупированном фашистами, действовала подпольная группа, в которую входили русские эмигранты В. Л. Андреев и В. Б. Сосинский. Недавно, в связи с 40-летием Победы в Великой Отечественной войне, В. Б. Сосинский был награжден медалью «За боевые заслуги», а ранее получил французский орден Почетного легиона.