— Бабинец нашел покупателя на лодку Завгороднего. Он взял у Олексы Завгороднего ключи, пошли осматривать лодку, и Федор Антонович стащил блесну. Передал ее Каленику, а тот подбросил Кузю и донес на него, считая, что теперь уже Кузю не выкрутиться.

И верно: у того не было алиби, все было против него… Но все же мир не без добрых людей: и пока у нас есть такие, как Лопатинский, ни одному преступнику не замести следов.

— А какова штучка Бабинец! Этот старый хорек! — воскликнул Малиновский. — Убил Андрия Михайловича, а потом хотел еще и тетку Олексы обмануть!

— Его будут судить за все преступления, — убежденно сказал Шугалий. — Ничто ему не сойдет с рук!

— Ненавижу! — твердо произнес Малиновский. — Вечной ненавистью!

Он поднял крепко сжатый кулак, глаза у него потемнели, стали большими, и Шугалий, всматриваясь в них, видел, какова она — настоящая ненависть.